Рецензия на сборник рассказов «Writober-2024»
Железные колеса экипажа прогрохотали по мостовой, и вверх взмыла стая голубей — белых, как воздушные облачка, серых, как крохотные грозовые тучки, двуцветных, как человеческая жизнь.
— Что это? — встрепенулась Мириам, просыпаясь от шума, и тут же отдернула шторку, подставляя лицо и невидящие глаза теплым утренним лучам солнца.
— Голуби, моя дорогая, — улыбнулся барон, провожая стаю вглядом и потирая затекшую от неудобного сна шею.
Долгий путь в чудесную страну остался позади, теперь их ожидало невероятное путешествие, где каждая остановка была ничем иным, как уникальным авторским миром. Небесный кучер натянул поводья, волшебные лошади остановились, и навстречу странникам распахнул свои объятия первый город в их списке достопримечательностей — Город голубей и предательства.
— Здесь прохладно, — зябко поежилась молодая женщина, выходя из кареты и опираясь на любезно протянутую руку барона.
— Это ветер, поднятый крыльями голубей. Именно так выглядит серый цвет — цвет ветра, осеннего неба, волчьих шкур и предательства.
— Да, я чувствую. В этом городе действительно много боли и страданий.
Мириам протянула раскрытую ладонь вперед, словно желая прикоснуться к самой сути того, что представлял собой мир, в котором они оказались.
— Вот как? А я не чувствую этого, — улыбнулся Голденберг, увлекая девушку в водоворот улиц и аллей современного города. Он с удивлением рассматривал все, на что падал взгляд — для путешественников из далекого 1814-го года все это было в диковинку, — но, присмотревшись повнимательнее, можно было увидеть самое главное: души, мечты, характеры, устремления и пороки людские остались неизменными. А значит, этот город был настоящим, живым, искренним.
— Пространство здесь будто пронизано печалью. Но и преодолением — себя, обстоятельств, трудностей, — продолжала Мириам, прислушиваясь к звукам и ощущениям, которыми делилось с ней это место.
— Здесь превосходные картины. Каждый дом украшен тонкой, невероятно изящной росписью. Какие линии, какое мастерство, — невольно обронил барон, с восхищением рассматривая иллюстрацию с плачущей девушкой у стены и надписью «Изнанка». — Простите, моя дорогая, я перебил вас.
— Очень насыщенное место, цельное, пусть и с несколько удручающей атмосферой. Как бы хотелось помочь всем этим людям!
— Но они и сами неплохо справляются, друг мой, — осторожно заметил Голденберг. — Почти все обитатели этого места имеют цельный характер и волю к жизни. Пусть души их в рубцах от предательств и измен — о, а здесь добрая половина жителей как раз те, кто хоть единожды был предан или обманут, в детстве или будучи уже взрослым, — но они нашли в себе силы встать на ноги и идти вперед. И это сопротивление тяжелой судьбе делает им честь, заставляет уважать их. Чего стоят матери из «Обещаешь?» «Тайные желания» и «Оставил след»! А женщины, которые сумели преодолеть измену любимых в «Забытом сне» и «Хижине»! Нет, дорогая Мириам, не печальтесь о них, ведь то, что не ломает, делает нас только сильнее.
— А та, другая женщина…
— Какая из них, друг мой?
— Самая первая, что встретила нас. С голубями. Она имела столько всего в избытке! — Мириам стремительно развернулась к Голденбергу, словно в отчаянном желании переписать эту историю. — Ведь все могло сложиться совершенно иначе, я верила, я почти чувствовала это…
— Если бы все сложилось иначе, в этом городе стало бы чуть больше света и чуть меньше голубей. А вы ведь любите птиц? — улыбнулся барон, ласково глядя на слепую провидицу.
— И собак, — улыбнулась ему в ответ девушка, вспоминая своего охранника-поводыря Орея.
— И собак, — кивнул Голденберг, приобняв Мириам за плечи. — Собаки не умею предавать, предают только люди. И как раз здесь перед нами разворачивается целая палитра характеров, объединенных одной идеей и стремлением, словно красной нитью. Все истории здешних обитателей неразрывно связаны с другими, и эта завершенность и лаконичность позволяют увидеть их цельными, объемными, настоящими. Пусть все эти люди не совершают героических поступков, сама их жизнь в подобных условиях — уже подвиг. Говоря откровенно, у меня просто сердце кровью обливается от того, сколько в этом городе сирот, оставленных собственными отцами еще до рождения, как в истории с обещанием…
— Отцы, предающие детей — что может быть страшнее? — обронила девушка, подставляя лицо ветру, который стал не просто промозглым, но и колким, студеным.
— Только матери, бросающие своих детей, — вздохнул барон. — К счастью, здесь таких нет. Не печальтесь, мадмуазель, жители этого мира сильны, они справились со всем — и с жестокостью, и даже с насилием. И в память об этом месте я бы хотел завести в своем маленьком живом уголке черепаху.
— Черепаху? — удивленно изогнула бровь Мириам.
— Для меня черепаха — символ стойкости и непоколебимой целеустремленности. У нее можно поучиться мудрости и выдержке, что и делает ее таким долгожителем.
— Только не нужно инкрустировать ее панцирь драгоценностями, она этого не переживет, — улыбнулась провидица, и тут же добавила, предвосхищая вопрос барона: — Не обращайте внимания, мсье барон, это так, привиделось из будущего.
— Обязательно последую вашему совету и не буду вмешиваться в то, что создано природой, — ласково взглянул на девушку Голденберг.
Он хотел добавить, что им неплохо бы вернуться к экипажу, пока на город не обрушилась надвигающаяся ночь, но карета с волшебными скакунами оказалась прямо перед ним: оказывается, она незаметно и бесшумно следовала за ними все это время.
— Воистину удивительное путешествие, — рассмеялся барон, помогая девушке забраться в экипаж.
— А что же мы оставим этому месту на память о нас? — спросила Мириам.
— Пожалуй, то, в чем он нуждается больше всего: беззаветную любовь и верность, олицетворением чего служит этот милый «Щенок».
Ссылка на сборник рецензий: https://author.today/work/394968