Рецензия на роман «Конструктор (ПВ-1)»
Периодически возникает понимание того, что тезис «чукча не читатель» начинает утомлять, и возникает желание почитать что-то разумное, доброе и вечное. И тут АТ предлагает мне почитать интереснейшую книжку про юного пионера, который, судя по обложке, Берию в угол ставит и снисходительно объясняет Сталину как надо страной управлять – то есть то самое, что мне так нравится.
И предчуйствия меня не обманули! Правда, при чтении долго мучило странное впечатление, что где-то когда-то что-то очень похожее мне уже попадалось. Не в плане сюжета (тут сюжет весьма оригинальный, но об этом чуть ниже), а вот форма построения предложений, лексикон ограниченный «для детей дошкольного и младшего школьного возраста»… Николай Носов, «Витя Малеев в школе и дома»? – Нет, не он, Николай Николаевич, при всех своих талантах и стремлении сделать любую свою книгу понятной даже дошкольнику, никогда не разделял в тексте простые предложения. На несколько еще более простых.
Борис Житков, «Что я видел»? Тоже нет, Борис Степанович даже в самых детских своих книжках писал и для детей понятно, и для взрослых интересно.
И только уже в районе главы так десятой стало понятно, что же меня так смущало в построении текста: в конце каждой главы явно не хватало финальной фразы «Людям от паровоза большая польза». Точно! Герцель Новогрудский, «Маленький Тыук едет в Москву»! Идеальная стилизация под речь наивного чукотского мальчугана, недавно научившегося грамоте! (Если кто книжку не читал, крайне советую – очень талантливо написано, захватывающее чтение, особенно для детей того самого «дошкольного и младшего школьного», да и людям постарше понравится). Но если эта книга не про юного чукчу, то выбор стиля слегка так смущает.
Но стиль – это дело вкуса, и как только со стилем разобраться удалось, внимание окончательно переключилось на содержимое книжки. И нужно сказать, что у товарища автора фантазия просто безудержная, до него никто такого себе даже представить не мог. Правда, есть подозрение, что и после такого никто себе представить не сможет.
Тут стоит напомнить, что по сюжету Герой – второклассник (внутри которого притаился крутой попаданец из нашего времени). И это второклассник придумывает измеритель скорости для самолета. На манер воздушного шарика, раздуваемого под напором встречного воздуха. Только «шарик» второклассник придумывает сделать металлическим. Ну что, для второклассника идея годная (попаданец в это время, вероятно, крепко спал), однако вполне взрослые дяди (судя по тексту, указанным именам и должностям – вполне грамотные авиаконструктора), буквально писаясь от восторга бросаются девайс осуществлять. В металле. В виде надувного, но металлического шарика…
Понятное дело, ведь товарищ Пито свою трубку так засекретил, что полтораста лет никто в мире так и не узнал, как измерять скорость воздушных потоков, а про используемый, начиная где-то с пятнадцатого-шестнадцатого года, на всех европейских самолетах прибор под названием «Зонд Прандтля» (он же – трубка Пито-Прандтля, до сих пор используемых на зарубежных и отечественных летающих механизмах), измеряющий одновременно и скорость, и высоту полета, ни один альтернативный советский авиаконструктор даже не догадывался…
Моя попытка мысленно представить себе такой металлический надувной шарик с треском провалилась: ну не доросла моя фантазия до авторских высот. А попытка представить хоть и послереволюционного, но инженера, после получения такого проекта всерьез начавшего производить расчеты конструкции вместо того, чтобы взять мегафон в руки и сказать «Мальчик, пошел…» окончательно сломала мне мозг.
То есть показалось, что окончательно – но оказалось, что показалось. Чуть позже как бы вскользь было замечено, что на «Илье Муромце», на котором зонд Прандтля изначально ставился, его начали заменять на «более точный и надежный» стальной надувной шарик – но это были лишь началом буйства авторской фантазии, дальше накал страстей только нарастать стал. Спустя очень недолго уже товарищ Поликарпов (да-да, тот самый) с милой улыбкой наблюдает за постройкой второклассником самолета собственной конструкции, безропотно выдавая мальчонке дефицитные материалы, потом трусцой бегает по начальству в попытке добыть еще более дефицитный иностранный мотор для творения гениального второклассника… вопрос о том, что все моторы разные (в том числе и по весу) как-то автор забыл осветить, но понятно, что гениальный самолет гениального попаданца с любым мотором летать сможет. Даже товарищу Поликарпову понятно.
А вот мне так и осталось непонятно, откуда школьники в двадцать первом году, когда половина домов Москвы стояли с окнами (не всеми, конечно) тупо заколоченными досками из-за отсутствия стекла, надыбили стекло для трех больших теплиц – но это, очевидно, в силу моей уже природной тупости. Но даже при всей моей тупости меня немного смутил тот момент, что у автора дитятку сначала приглашают на новогоднюю елку в Дом Моссовета, а потом семья и соседи его новые года празднуют практически подпольно и даже боятся новому соседу о празднике сообщить, опасаясь ареста и расстрела. А о том, что новогодние елки в стране запретили только в двадцать девятом… но у нас же совершенно альтернативная история! И альтернативная логика тоже…
И дальше уже ни авторская логика, ни авторская технология, ни авторское владение историческими фактами меня уже смутить не могли, и была надежда, что удастся дочитать книжку без дополнительных нервных потрясений. Но когда в книжке Туполев робко у мальчишки попросил «дать ему доработать» его конструкцию и пригласил школьника на работу конструктором в свое КБ… Нет, даже не это. Но когда Туполев, без стеснения присваивающий себе разработки других конструкторов и ставящий клеймо «АНТ» на машины, к которым он вообще отношения не имел, попросил у пацана разрешения в название самолета добавить свой инициал, мозг у меня окончательно сломался.
Конечно, процесс попадания изучен мало, и при переносе Герой может стать даже гением, но может (как здесь) и дебилом. Но вот то, что при попадании все окружающие Героя люди превращаются в дебилов – это точно новое слово в попаданческой литературе. А мало писателей в мире, способных на именно новое слово.
Но нет худа без добра: теперь у меня получилось на собственной шкуре выяснить значение термина «испанский стыд». Но не за автора, а за тех людей, это это творение поглощает с удовольствием…