Рецензия на роман «Стрелы степных владык»

Колдовство? Колдовство!

Dragon age: Origins

Дисклеймер: автор, как я поняла, заинтересована именно в разборе, поэтому в рецензии, увы, есть некоторое количество спойлеров.

Интро

Романы о Великой Степи занимают в моем сердце совершенно особо место, поскольку именно они когда-то сделали из меня не только писателя, но и банально читателя. Посему я бралась за роман «Стрелы степных владык» Анны Макиной с особым трепетом и, в целом, автор не подвела. А потому, забегая вперед, я рекомендую этот роман всем, кто любит историческую прозу, историческое фэнтези, а также фуридрочер... тем, кто в том или ином виде популярные элементы китайского фольклора (в частности, лис).

Сюжет

В основе сюжета лежит жизнеописание хуннского правителя Модэ, также известного, как Маодунь или Мете-хан. И сразу скажу, что, как и во всех подобных случаях, жанр накладывает сильный отпечаток на все составляющие произведения. В частности, роман во многом изложен в виде своеобразной хроники, отправной точкой которой выступает принятие ключевого в судьбе Модэ решения, а финальной, как несложно догадаться, — окончание его жизненного пути.

Чтобы Вы не гуглили, в чем там закоренилась ситуёвина, вот краткий экскурс: Модэ был старшим и нелюбимым сыном своего отца, которого в качестве заложника отдали враждебным племенам. В целом, папаша не испытывал угрызений совести, даже будучи осведомленным, что сына собираются убить, чтобы санкционированно развязать войну. Модэ, не будь дурак, решил не помирать смертью бесславных и взял судьбу в свои руки. Этот момент исторически зафиксирован, и с него и начинается история возвышения Маодуня, его прихода к власти, военно-политических успехов и удержания обретенных земель.

Историзм и фольклор

Говоря об историзме, нужно признать, что автор серьезно подошла к вопросу: в книге, простите за каламбур, отразились многие из немногочисленных сохранившихся свидетельств жизни и правления Маодуня. Редкие крохи его переписок или сообщений, зафиксированные китайскими хронистами, тоже нашли претворение в романе. Удачно и полномасштабно воплощена так называемая «грязная политота», которой изобилуют китайские хроники приблизительно всех эпох, включая избранную автором. Игры больших фигур, где каждый сам за себя, я очень люблю, ибо полагаю их лучшей битвой умов. И если Вы тоже их цените, то в «Стрелах степных владык» Вам будет чем насладиться.

В книге широко представлен и фэнтезийный элемент, или, вернее, элемент китайского фольклора. Шенне, основная героиня романа (не путайте с главным героем), — хули-цзин, лиса-оборотень, выступающая в китайской традиции своего рода феей, способной приносить как добро, так и зло. Именно она помогает Модэ спастись из вражеского стана, вернуться домой, занять место отца и прочая, и прочая. И казалось бы — все прекрасно, сами потусторонние силы на стороне Маодуня! Что вообще может пойти не так?

Все, если лиса в романе символизирует Смерть, и смерть же становится основной ценой за каждый акт этой потусторонней помощи.

Драматургия и динамика

Любое жизнеописание строится на основе т. н. эпической драматургии. Эпическая — эта та, суть которой в передвижении от пункта А в пункт В, потом в пункт С и так далее, пока не кончится алфавит или фантазия автора. И не важно, речь идет про буквальное перемещение в пространстве в духе роуд-стори, или про сменяющие друг друга этапы жизненного пути. В рамках эпической драматургии в целом отсутствует понятие традиционных «арок сквозь все произведение». Это значит, в романе нет необходимости щеголять «ружьями» в начале и шмалять из них в конце. Кроме того, при превалировании эпической драматургии над героями не довлеет скоротечность времени в моменте («нужно делать прямо сейчас, иначе конец!»). Это неизбежно накладывает отпечаток на динамику повествования, переводя привычный для сетературы бодрячковый экшон в размеренное течение событийности.

К действительно крепким сторонам можно отнести хорошую по своей атмосферности и стройности экспозицию романа, а также замечательные описания масштабных батальных сцен. Ровно все то, что я так люблю: построения (их типы), кто откуда ударил, куда «вгрызся», где обошел, где поджидал. Стратагемы широким мазком — это всегда чистый кайф.

Герои

Согласно историческим хроникам, Модэ был человеком «своего времени»: безжалостный, далекий от какой бы то ни было человечности, не слишком изобретательный в методах воспитания воинской верности, но страшно в них принципиальный. И в романе, к моему великому счастью, он показан именно таким. Поймите верно: это действительно здорово, потому как поэтизация подобных правителей всегда портит и атмосферу книги, и дух воссоздаваемой эпохи. Если попробовать как-то обозначить героя через ключевую характеристику, то Модэ — это всея Эгоизм романа. Уровень его самомнения не поддается измерению (на помощь явилась потусторонняя сущность? Дух? Пфффф, ничего удивительного, каждый день встречаю их по три штуки, будет наложницей и баста), а умение ходить по головам из-за вполне тривиальных хотелок заслуживает аплодисментов стоя.

Шенне — она же хули-цзин, один из немногих персонажей (если не единственный), чья жестокость выглядела оправданной и умеренной в сравнении с остальными. Видите ли, Шенне — девушка с поистине чудовищной судьбой, и почти все, что она делает, выглядит логичным с ее-то бэкграундом. Ей прощаешь любые низменные порывы, любые стремления, а уровень сочувствия ей зашкаливает. Собственно, именно через ее образ автор и объясняет появление в мире лис-оборотней: лисы символизируют смерть, потому что напрямую из нее происходят. То есть «получаются» в результате того, что общество бездумно следует бесчеловечным традициям и потакает культу бессмысленной жестокости.

Это вышло классно.

И тем не менее, на образе Шенне завязано одно из главных моих «Не верю» романа: с самого начала она появляется, как персонаж, преследующий свои цели. Просто представьте: вот идет Модэ с соглядатаями, вот они застыли из-за остановки времени, перед ним появилась незнакомая прекрасная дева, и они почти сразу начинают совокупляться. Она просто говорит: «Я тебя хочу, го трахаться». То есть потусторонняя, превосходящая людей сущность ни с того ни с сего выбирает опального сына вождя, чтобы покувыркаться. Вы верите, что за этим нет никакого скрытого мотива? Лично я — нет. Красавчиков у нее могло быть сколько угодно, один другого лучше. В условиях плодовистости в степях и Ханьской империи высмотреть одного конкретного (Модэ) — это еще постараться надо было!

Естественно, первая моя мысль была такой: «Ну, она выбрала его, потому что Модэ — старший сын правителя, и ей от него нужны или преференции, или какой-то крутой политический мув». Соответственно, я всю книгу ждала, когда ее расчетливость и коварные планы прояснятся, раскроются. Ну, хотя бы, когда Шенне выкинет что-нибудь такое, что позволило бы с чистой совестью наречь ее Хитростью, Коварством, или еще каким-то воплощением лисьих качеств. Но — увы.

С этим, кстати, связано еще одно упущение романа о нем я скажу позже. А пока назовем героиню Псевдоковарством, отметим, что финальный ее «жест» абсолютно в рамках характера и приобретенных психотравм, и двинемся дальше.

Гийюй — честный, прозорливый, простой, но не неискушенный, шурин Модэ и тот самый человек, который первым заподозрил неладное (присутствие в шатре правителя хули-цзин и ее влияние на все его решения). Он видит гораздо больше, чем полезно для здоровья. За его глазастость и внимательность Гийюй крепко получал по шапке и чудом избегал казни (не один раз). Это Порядочность романа, и за его счастье я переживала больше всех. Спасибо огромное автору за судьбу, отпущенную этому персонажу и в жизни, и в смерти (да, там было продолжение).

Об остальных акторах истории я умолчу, их очень много, и зачастую они выступают как воплощение коллективного сознательного той общности, которой принадлежат. Что опять же здорово вписывается в общую концепцию романа. Из них, пожалуй, я бы отдельно выделила наставника Шенне, более матерого лиса, а также Ли Сяня, наставника Гийюя. Если же говорить о героях более обобщенно, то за одним-единственным исключением они удивительно цельноскроенные, за что автору большой респект.

Интерлюдия

Как можно понять, все изложенное выше, так или иначе попадает в категорию «мне понравилось». К ней примыкает и то, насколько органично все составные компоненты романа (историзм, фэнтези, элементы придворной грызни, разношерстность героев и прочая, и прочая) переплетены между собой. Однако без пары оговорок роман тоже не обошелся, и ниже я их представлю. Не буду называть это недостатками или писать, что «мне не понравилось». Скорее, мои впечатления отражают заголовки «Не верю» и «Обесценено».

Не верю

— прежде всего, я не верю в тег «исторический любовный роман». Историческое фэнтези — да, любовный роман — нет. То, что происходит между Модэ и Шенне, то, что по сути является краеугольным для сюжета моментом (ведь именно из-за их взаимных чувств герои делали то, что делали) — это что угодно, но не любовь. Видите ли, автор как будто бы пытается показать нам «человековую» сторону сурового правителя племен в жестокие времена. Мол, и ему не чуждо ничего под луной, и ради своей любимой он идет на кошмарные жертвы. Более того, все выглядит так, будто ему практически не важна внешность возлюбленной, важен ее внутренний мир, раз уж Модэ неизменно желает ее любом теле! Однако, на поверку Модэ выглядит не влюбленным, не любящим, а одержимым, и единственной причиной этой одержимости (которая преследовала его и после смерти) видится колдовство. Всю книгу Модэ просто перебирает молодух, в которых вселяется хули-цзин (вытесняя личность настоящих хозяек), и неистово с ними совокупляется. Вся их «бессмертная любовь» держится только на сексе (может, и вполне умопомрачительнм, ничего не имею против, но все-таки). Ничего во взаимодействии героев, во внутреннем мире Шенне или Модэ не вычерчивает эмоциональную связь друг с другом. Это, скорее, наркотическая зависимость от выброса гормонов в момент особенно ярких ощущений у себя любимого (как от приема метамфетаминов). Короче, не один из них не выглядит способным на любовь в принципе, и уж тем более на любовь к кому-то, кроме себя.

Потому теория «любви, которая толкает весь сюжет» выступает в романе сродни кафкианскому «мужик превратился в жука»: безо всяких причин, верьте, как хотите;

— совокупляться герои, конечно, могут как угодно много. Но то, насколько часто нам об этом рассказывает автор, разрыхляет структуру и делает повествование еще более динамически-неровным, чем оправдано выбором жанра. Конечно, это не полновесный разбор эротических сцен со всей физиологией, боже упаси. В иные моменты упоминание сексуального акта даже в тему и работает на благо романа. Но добрую половину сношений Модэ и Шенне можно вырезать твердой рукой без потерь для романа: в какой-то момент эта вечная жажда секса и обладания начинает натурально задалбывать;

— с обилием совокуплений Шенне и Модэ связан еще один важный момент. В личной переписке с автором у нас прозвучала тема родителей и детей, и, с одной стороны, все выглядит так, словно Модэ при воспитании сыновей учел опыт взаимоотношений с собственным отцом (напомню, тот не видел проблем в том, что Модэ будет убит в стане врага в политических целях). Будучи отце- и братоубийцей, Модэ будто бы честно вознамерился любить всех своих сыновей одинаково, никем не пренебрегать, чтобы они не конфликтовали друг с другом и не пытались его сместить.

Но.

Все эти бесконечные переселения Шенне по телам младших жен и наложниц Модэ были связаны с тем, что он хотел получить сына от нее, дав слово, что именно этот ребенок станет его наследником. У Модэ, на минутку, была первая, старшая жена, родившая ему в сумме трех сыновей, двое из которых дожили до взрослого возраста. И любой более или менее внимательный человек скажет Вам, что если бы Шенне родила сына, то ни о каком равенстве между ним и другими сыновьями Модэ речи бы не шло (потому как даже по сегодняшней статистике женщины больше любят мужчин, ставших отцами их детям, а мужчины любят тех детей, которых родили любимые женщины). Этот малец бы моментально возвысился, стал наследником в угоду любимой лисице, стал бы причиной многих смертей и даже потенциального переворота со стороны старшего сына Модэ. А если бы тот провалился, то Модэ точно так же убил бы своего первенца, как его собственный отец был готов убить его.

Иными словами, Модэ «учел опыт детства и ошибки отца» лишь потому, что у них с Шенне не вышло сына. Вышел бы, глядишь, Модэ стал бы отцом еще более ужасным, чем был его собственный;

— и последнее. Безусловно, в те времена жестокость и страх были основными способами прививания дисциплины в рядах. Тем не менее, рядами руководит не только один лишь правитель, у него есть военачальники, полководцы, темники, если хотите. И вот чтобы эти люди (а также командиры средней руки) шли за тем, кто дает им цель, нужна харизма. Ее в образе Модэ сильно не достает. Никто не говорит, что он должен стать няшкой. Повторюсь (и на том стою): бесценно, что автор не стала романтизировать вполне типового для своей эпохи правителя. Но горстка мрачной харизмы ему бы не повредила хотя бы потому, что прибавила бы самостоятельности в принимаемых Модэ решениях (пояснение этой мысли ниже).

Обесценено

Здесь, пожалуй, будет всего один пункт. Я назвала его «эффект крестной феи». Фишка в том, что исторически Модэ — парень, как бы, небезызвестный. Ну, знаете, прославленный за типичные заслуги военачальников и правителей до нашей эры: беспощадная экспансия, кровавые бани по четвергам, выварка врагов заживо по воскресеньям, и прочие акты безудержного веселья в древнем мире. Тем не менее, он действительно сумел объединить хуннские племена, от одних отбиться, с другими договориться, и все такое прочее. И тот факт, что почти за каждым подобным успехом Модэ стояла хули-цзин (не просто женщина, а дух, персонификация потусторонних сил, вмешательство извне), обесценивает его послужной список человека и мужчины. Шенне — это своего рода трусы поверх штанов, то, что делает Модэ суперменом. Получается, что без этой лисы он бы и половины своих крутых дел не сделал. А, может, вообще никаких, если бы не выжил в заложниках у врагов. Короче, в оконцовке Модэ предстает, как образцовый каблук, просто не по собственному выбору и при худо-бедно вменяемой женщине, а каблук в результате колдовства.

Финал

Мнения по поводу финала у нас с автором тоже разошлись. Она настаивала, что надежды заслуживает каждый, и финал ровно это и транслирует. Как по мне (а я та еще сволочь, имейте в виду), то, чем история закончилась, больше напоминает злорадную усмешку судьбы. Модэ отчаянно надеялся найти Шенне в загробном мире. И я очень, очень надеюсь, что его поиски будут сродни бочке Данаид. Ну, знаете, когда кажется, что ты уже почти достиг цели, она внезапно отодвигается, и все начинается с начала. Такую участь Модэ вполне заслужил, ибо тому, что они с Шенне делали, нет ни искупления, ни оправдания.

Резюме

Несмотря на большой блок «не верю», книга безусловно достойна внимания. Она хорошо написана, приятно читается, буквально обволакивает и уносит Вас течением повествования. Внутри конечной концепции роман исключительно логичен (если мы принимаем как факт, что «мужик просто превратился в жука», или, вернее, что «любовь просто вспыхнула», все вполне ладно складывается). Отдельно снятой шляпы заслуживает финал. Ну и если Вы не такой рационально-прагматичный скептик, как я, а Ваш эмоциональный интеллект посолиднее (это, поверьте, несложно), то, возможно, Вы даже поверите в любовь между героями. Я, в общем-то, в нее тоже верила, просто это была любовь других героев :)))

Одним словом, если исторические романы и историческое фэнтези для Вас подходит, смело открывайте «Стрелы степных владык» и получайте удовольствие.