Рецензия на роман «Точка контроля»
Подумала тут, что есть истории, где ключевое событие ощущается значимым само по себе, даже безотносительно какого-нибудь там роста героя и прочего. Как очевидный пример – всяческие вариации сюжета о спасении мира, где от результата действий героев зависит не только их судьба. И есть такие, где сюжетообразующие события, по сути, являются лишь поводом для внутренних изменений, толчком для каких-то осознаний, возможностью раскрыть на их фоне какие-то проблемы. «Точку контроля» я бы отнесла ко вторым, даже несмотря на то, что тут довольно высокие ставки: жизнь и самой Киры, и важных для нее личностей, и – потенциально – еще кого-нибудь. Я бы даже пошутила, что в каком-то смысле это производственный роман, просто такие вот у Киры будни как у главы безопасности древней вампирши. И более важным ощущается не то, вычислит ли Кира заказчика покушения на свою подругу, а многочисленные нарывы, вскрывающиеся в процессе ее расследования.
Кира – не просто кексик с изюмом, она – слоеный тортик, а слоев там набралось ого-го, как-никак, из-за неизученной мутации Кира живет вот уже триста лет. И происходящее цепляет то один, то другой слой: столкновение с арабским снайпером бросает в болезненные воспоминания о турецком плене, общение с вполне милой девушкой-доктором – о том, как Киру заперли в больнице под препаратами, чтоб исследовать мутацию, прогулка по трущобам Чикаго – о тяжелом эпизоде, где Кира глушила страх от своих способностей саморазрушением. Нет, конечно, у Киры есть не только мрачные воспоминания, есть и память о том, как она бежала наперегонки с подругой по полосе прибоя, и как приживалась в новом коллективе, и как почти захотела стать с кем-то семьей – и испугалась этого. Но, конечно, очень много травм собралось у Киры за ее жизнь, и порой они нарывают. И вся эта история – о Кире в первую очередь. Той, которая профессионал своего дела, и той, которая решает проблемы «прикладной дипломатией» – методом прикладывания кулака к лицу. Той, которая плохо умеет общаться с людьми и располагать к себе, постоянно вляпывается в неприятности, но, в сущности, не злая и искренне старается помочь. С переменным успехом, порой – довольно разрушительно.
— Я, знаешь, с детства не любил сказку про Дороти, — сказал Холл тоном доктора, сообщающего пациенту о наличии у него смертельного заболевания. — Девчонка откуда-то прилетела, всех встреченных на пути завербовала, ради своей цели потащила через проблемы к какой-то нелепой мечте, которая в конце оказалась аферой.
— Всегда думала, что они шли добровольно, — хмуро заметила Кира.
— Потому что ты Дороти. — убил Холл последнюю надежду, что аллегория ей почудилась. — Вали обратно в свой Канзас, Кира.
Кира разрушает и саму себя, потому что по-другому не умеет. Работает на износ ради подруги. Постоянно получает травмы. Постоянно сбегает от тех, кто пытается ей помочь. И выживать в этом всем ей помогает исключительная регенерация и способность отскакивать обратно во времени. Тоже, на самом деле, разрушительная, режущая Кире руки временными нитями, обостряющая ее болезни, заставляющая в качестве платы снова и снова проживать самые тяжелые воспоминания и тем более опасная, что Кира все очевидней тянется к ней неосознанно, бездумно, без необходимости. Это позволяет ей в последний момент избежать почти случившихся трагедий, но не дает возможности откатить уже свершившееся, потому что Кира не столько отматывает время в чистом виде, сколько тасует вероятности, и есть в этом всем точки невозврата. Кроме того, время ведет с Кирой причудливые игры, так или иначе снова и снова подсовывая одни и те же события: куртку, залитую либо красной краской, либо кровью, холодную столешницу, последствия неслучившихся разговоров.
Порой Кире хочется дать хорошую затрещину, потому что ну очень талантливо она вляпывается. Но она – цельный, понятный персонаж с четкими мотивами, вызывающий и сочувствие тоже.
Персонажи вообще – сильная сторона этого произведения, они полно и обаятельно выписаны, будь то ключевые или эпизодические. Отдельное уважение хочется высказать за работу с образом Арины – по сути, персонажа-мотиватора, даже толком не участвующего в сюжете. Будучи все время считай что за кадром, Арина вырисовывается очень четко, ее можно легко узнать по поведению и ощущениям, даже когда она еще не названа, а симпатией Киры к ней невольно проникаешься. Арина – легкая, светлая и очень живая, даже несмотря на то, что прожила много веков и кучу дерьма. Она подкупает своей энергетикой даже через несколько флешбеков и телефонные разговоры. Далеко не каждое произведение, где главный герой старается ради некого закадрового близкого, показывает этого близкого и его важность так полно.
Персонажи хороши не только сами по себе, но и в динамике друг с другом. Диалоги очень сочные, настоящие и остроумные. Интересно играют с характером Киры и аристократично-вежливый сарказм Доминика, и честная грубость Енота, и фальшивое простодушие Холла, и многие другие. Единственное, что я тут все-таки отметила бы: немного чрезмерный концентрат темы секса. Иногда его упоминания все-таки слишком с нифига и в какой-то момент создают специфичное впечатление.
Вообще в тексте много неизбитых сравнений и точных, интересных наблюдений, язык приятный, хотя к нему, может быть, нужно привыкнуть. Ну и, я думаю, он понравится любителям проработанной матчасти: здесь много фактуры разных культур, чувствуется эрудиция автора и большая работа, да и фантдоп проработан интересно, несмотря на расхожую вампирскую базу.
При этом я честно скажу, что книга, несмотря на свой объем и формальное решение ключевых вопросов, мной не ощущается полностью завершенной. На мой взгляд, сюжет скорее просто деликатно притормаживает перед следующим томом. Многие концы пока так и висят в воздухе, эпилог скорее множит вопросы, чем закрывает их. Но, может, это и неплохо, если книга изначально задумывалась как многотомник. Пока что судить об этом сложно.