Рецензия на повесть «Моммы»
Книги Говарда Лавкрафта достаточно специфичны. Они воплощают изломанное кальвинистское мировосприятие и являются, по сути, его продуктом. Суть этого восприятия крайне жестока и нервозна: человек может считать себя богоизбранным только в том случае, если ему везет в жизни. Ты стал успешным и богатым? Прославился? Родился в семье миллионера? Ты избранник божий, и рай тебе обеспечен. И потому знаменитая американская мечта – есть мечта не о миллионе долларов, а всё-таки о спасении души.
Но, увы, эта доктрина, продвигающая людей по пути успеха, крайне безжалостна к неудачникам. А все успешными быть не могут. И стоит в жизни кальвиниста случиться провалу, неудаче, беде, как на него наваливается не только обычное житейское горе, неизбежное при потерях, нет, на него низвергается само Небо! Кошмар утраивается и даже возводится в степень n+1. Это катастрофа. И неудивительно, что кальвинистское сознание порождает ужасы и кошмары: в глазах проклятого неудачника двоятся предметы, из канализации вылезает какое-то жуткое драконообразное нечто, и несчастному везде мерещатся ужасы. И неудивительно, что почти вся Америка сидит на антидепрессантах.
Человеку с православным мировосприятием, даже при врожденном атеизме, на уровне подсознания помнящем доктрину о богаче и нищем Лазаре, такое кажется странным. Ну, подумаешь, неудача, не повезло сегодня, повезет завтра…Провал и несчастье здесь воспринимаются либо как божье испытание, или, в худшем случае, как наказание за совершенный грех. В первом случае умный русский собирает волю в кулак, во втором - кается. И спокойно идёт себе дальше. Именно поэтому книги Лавкрафта православным людям непонятны, неинтересны, немного смешны и даже утомительны, как утомительны для человека со здоровой психикой занудное нытье ипохондриков и невротические депрессии истериков.
При этом я против самого Лавкрафта ничего не имею. Как читатель, просмотрела, ознакомилась, посмеялась, закрыла. Вспомнила Толстого, сказавшего о Леониде Андрееве: «Он пугает, а мне нестрашно…» Как филолог, оценила нагнетание атмосферы в его рассказах, даже что-то на заметку взяла. Однако, когда автор предложил обмен рецензиями, растерялась. Что сказать-то? Как анализировать то, что напрочь лишено самобытности? Повесть «Моммы» представляет собой стилизацию Лавкрафта. Стилизации делятся на три части: пародию, когда автор откровенно издевается над оригиналом, подражание, когда писатель обращается с первоисточником с уважением, и, наконец, собственно стилизация, когда автор создает… еще один рассказ того, кому подражает. Тут мы имеем дело, пожалуй, с третьим случаем. Это творческая удача, в результате которой появился... ещё один, триста двадцать пятый рассказ самого Говарда Лавкрафта.
Не стоит задавать вопрос, зачем это автору. Раз пишет, значит, ему это нравится. И действительно, в рассказа ощутимо увлечение Лавкрафтом, правильно нагнетается душная кальвинистская атмосфера маленького городка, правильно переданы начинающиеся кошмары, двоящаяся реальность, плавно переходящая в ирреальность. Также правильно угадан мессианский характер кальвинизма, когда человек, ясное дело, больной на всю голову, начинает мнить себя спасителем – ни много, ни мало – всего человечества, вместо того, чтобы навести порядок в голове, в своём гараже, выгулять собаку и попить чаю. Ну или помочь старушке купить закуску в супермаркете.
При этом в анализе повести для меня так и осталось неясным: является ли финал издевкой автора над оригиналом, или он послушно следует за Лавкрафтом в описании «вывернутого эпилога»?