Рецензия на роман «Бог, король и дамы!»
Ох... Знаете, ведь когда-то юный я обожал читать книги.
Любовь к печатному тексту сохранилась и поныне, как и главный жанровый выбор моего детства — он тоже не поменялся. Выбор этот — «Авантюрный исторический роман», что неудивительно для мальчишки, перед глазами которого почти все детство маячила полка, уставленная замечательными корешками золотистого тиснения. Стивенсон, Стендаль, Цвейг, Сабатини, Дюма...
Одна, всего одна, но страшная, беда, объединяет всех этих замечательных людей: их больше нет с нами, и, значит, замечательные романы, повести и даже рассказы, вышедшие из-под их мастерских перьев, конечны. Их, эти произведения, можно перечитывать: я так и поступаю, и чем дальше, тем чаще.
Однако, всегда хотелось большего. Нового, интересного, захватывающего и про людей во времена их.
С этим — сложно. Наверное, виноваты вкусы аудитории, мнение редакционных коллегий, еще какие-то причины совершенно современного толка, вот только авантюрного исторического романа становится все меньше, он как бы сходит со сцены... Тем более невероятной кажется удача сродни вот этой, описываемой: я отыскал новую книгу любимого жанра!
Так вот. С самой вступительной сцены, первых слов персонажей, начального описания мира и прочего подобного, меня захватила одна мысль, бьющаяся в голове как птица, чающая вырваться на волю. «Неужели это — то самое?», вопрошал я себя, страшно боясь ошибиться.
Нет, не ошибся.
Это очень объемный роман — подобного рода проза не бывает короткой, как бы насмехаясь всем своим существом над пресловутыми законами рынка или сиюминутными запросами активных потребителей сетевой макулатуры.
Это очень детальный роман — diabolus semper in singulis.
Здесь все герои — действительно они самые, сиречь герои, от нижайшего до величайшего.
Здесь настолько хороша сама история, что желание раскрыть энциклопедию — ради сверки фактов, конечно же! — появляется буквально на каждой странице... И пропадает, когда понимаешь, что это вторично, некоторую же вольность изложения авторам можно простить.
Так, как прощал юный я все то же самое Стивенсону, Стендалю, Цвейгу, Сабатини, Дюма.