Рецензия на роман «Бобы на обочине»
Всякий, кому нужна Земля, обретет ее, останется на ней, успокоится на малом клочке и пребудет в тесном уголке ее вовеки…
«О скитаниях вечных и о земле…»
В великом подмножестве форматной, электронно подкормленной гидропоники нет-нет да встречается то, что упрямо не поддаётся классификации. Выпирает из формы. Книги, которые созревают, если найдётся умелый садовник, не боящийся ни солнца, ни ветра, ни жирной и плодородной грязи,
... ни черенка лопаты, занесённого над затылком...
Это кликбейтный зачин.
Книга, разумеется, о другом.
Я долго ждала, когда дозрею до нужной степени зрелости отражения, пока вдруг не осознала, что silencio — дурная тактика и порочная практика. Которая может привести лишь к тому, что отличный текст останется непрочтённым.
Поэтому к чёрту читательское самоумаление!
Я прочла и могу сказать...
Всякая плоть – права.
Жанр «современная проза» хорош тем, что это не жанр, а предупреждение. В нашем случае (а читатель «Бобов...» непременно и вынужденно присвоит себе авторство троекратно прожитой жизни) речь идёт о поиске и Великой Мечте. Троица фокальных героев попытается эту мечту воплотить.
А всякая плоть, как известно...
Но давайте начнём с сюжета.
Три совершенно разных – поразительно разных – человека (по имени Боб) однажды пускаются в путь, имея за душой некий талант, но не имея карты. Лишь смутный ориентир в виде детской мечты направляет ломаную кривую, соединившую три этих казалось бы случайных точки:
- слабоумного фермера, выращивающего самый лучший в мире картофель,
- хитро... умного аналитика, внезапно обнаружившего, что партнёры по сделке тоже умеют быть хитро... умными
- и безумного гитариста, мечтающего о финальном ПА-ДА-ТА-ТАММММ!
А вокруг – обрывочно знакомый нам по переводной фантастике и всё-таки незнакомо-своеобразный мир провинциальной Америки с её чужакофобией, торговлей, противостоянием деревни и города и людьми, намертво прикованными к месту своим маленьким дельцем, но по-прежнему хранящими в душе память о Великом Путешествии.
Да, эта Америка альтернативна.
Вместо поездов здесь ездят монструозные континентальные бусы. Проржавевшие кости машин торчат по обочинам. Мир в запустении, и только лёгкие семечки одуванчика могут свободно летать, куда им вздумается. Остальные – окультуренные бобы – вольны только мечтать.
Мечтать и ждать, пока правительство не утрамбует их в консервную банку.
Знакомо?
Мир велик, денег мало, а жизнь достаётся в наследство. Безумству храбрых поют песни лишь на уроках литературы. Выдвигаясь вместе с каждым героем к его детской мечте, я мысленно подбрасывала кубик. Что впереди? Сказка и хэппи-энд? Или холодный облом реальности? Золушка, колобок или Догвилль? Да и вообще – мечта обязана исполняться, не так ли? Это универсальный закон если не искусства, то по крайней мере, американского кинематографа.
И мои ожидания
Оправдались и рухнули одновременно. Концовка романа пронзительна и беспощадна как народный фольклор. На чужой каравай рот не разевай? Где родился, там и пригодился? «Овому убо даде пять талант, овому же два, овому же един, комуждо противу силы его...»
Эта книга – о Предназначении.
А значит, хорового ПАДАТАТАММ можно не ждать.
Тогда чего же ждать?
Мудрого — летучего и тягучего — текста. Его можно разбирать на цитаты, и тег «философия» в кои-то веки на АТ поставлен оправданно: персонажи ставят натурный эксперимент над собственной жизнью и подводят итог. Даже вечный ребёнок, Картофельный Боб, в такие моменты получает доступ к богатству взрослого языка. Читатель может не бояться словопомола в стиле «Док Штраус сказал што я должен писать все што я думаю», и одноногая собачка не войдёт в чат: всё будет достойно.
Сюжет в меру линеен, и в меру развилист (направо пойдёшь — коня потеряешь), герои живые и узнаваемые, их внутренний монолог становится особенно слышен в момент Затыка — страшное писательское откровение, которое хочется закопать, потому что — что делать с таким откровением? Надраться кюммеля? Пусть лучше не я, а другой. Вот хотя бы этот коммерс с протухшим взглядом Стреляного Лиса: куда он лезет? Зачем? В пространстве Мечты другие люди только мешают — и соперники, и доброхоты; однажды силы иссякают и хочется уже не звенеть, а обрести крышу над головой. Тихо забиться в угол, в тепло, в одиночество и покой — за любые деньги…
Объявить себя бывшим.
Например, так:
— Я больше не передовой парусник армады, — пьяно закричал он, растопыривая плед на своих плечах, — торящий курс в незнакомых водах. Я понял — Океан Музыки настолько широк, что его не пересечь никому. Я спускаю флаг и схожу на берег — пусть моя армада идёт дальше без меня, пусть сама надувает ветром солёную парусину… Я знаю — пройдёт совсем немного времени, и прочие гитарные капитаны перестанут ждать моего возвращения. Они найдут себе другого флагмана, так бывает всегда. Место у руля не останется пустым надолго…
Знакомо?
Если нет, то вам посчастливилось. И можно читать эту книгу как увлекательную сказку. Как историю, в которой нет места олешинской зависти, и где олешинская же вишневая косточка увязнет в бетонной громаде общей мечты, высотной и коммерчески правильной, обеспеченной воплощением.
А если нет…
То вот вам проездная карта. И пиждак. И шляпа; не дай бог заметит кто-нибудь из пассажиров первого класса и накатает жалобу…
пусть хоть небо над тобой горит — шляпа должна быть на башке, ты понял?
Мы отправляемся в далеко-далеко.