Рецензия на повесть «Что тебе нужно, выбирай»
Самурайский путь попаданца
Велик соблазн для авторов, во взрослом возрасте заставших конец СССР, переосмыслить те события с точки зрения себя сегодняшнего. Многие из них фантазировали на тему, что бы они сделали, вернись, как ГГ повести, в смутные времена перелома с теперешними опытом и знаниями, и как бы повернулась их жизнь.
С другой стороны, повесть задаётся традиционным вопросом хронофантастики, сформулированным автором в анонсе:
«Можно ли вмешиваться в ход истории?»
Как известно, жанр даёт несколько вариантов ответа: фундаментальные законы вселенной не дадут попаданцу в прошлое совершить никаких действий, изменяющих будущее; будущее изменяется при любом, даже ничтожном, действии попаданца в силу «эффекта бабочки»; от его действий возникают альтернативные вселенные, но магистральный ход событий остаётся неизменным; все действия попаданца быстро компенсируются, и их воздействие на будущее кратковременно и незначительно.
Как ни странно, в разбираемой повести содержатся почти все эти возможности. Но начинается повесть как очень распространённая ныне бытовая проза о советской юности: в 1987 году в зимнем Подмосковье молодой человек Андрей провожает на электричку девушку. Всё обычно, предсказуемо, с лёгким налётом нуарной тоски тех дней, когда, по выражению одного певца-иноагента, жизнь двигалась «медленно, словно бы плавится воск».
Однако с первых же строчек читатель понимает, что реальность эта, хоть и близка к нашей, но альтернативна: автор сам предуведомляет его об этом, а дальше раскидывает по тексту мелкие и не слишком отличия. Например, тут генсек ЦК КПСС тоже начал реформы, однако фамилия его не Горбачёв, а Зубов. Уже введены карточки на сигареты, чего на самом деле тогда ещё не было. Главгер, Андрей, родился в не существовавшей в нашей реальности центральноазиатской республике Корфарастан. СССР, как выясняется, должен рухнуть не через четыре года, а через год. И так далее.
Впрочем, общая канва событий близка реальной, да и антураж вполне узнаваем для тех, кто те времена помнит. Автор и в другом разобранном мною произведении прибегал к художественному методу, который можно условно обозначить, как «бытовая фантастика» — обыденная и, в общем, малоинтересная жизнь героя постепенно и незаметно смещается в нечто безумное. Однако в данной повести это происходит несколько иначе.
Тоже довольно частый эпизод в описании реалий позднего СССР – нападение на ГГ гопников (мне тут почудилась отсылка к «Москва-Петушки» Венедикта Ерофеева), вдруг становится фантасмагорическим, когда тело Андрея словно бы берёт под контроль некто со стороны, и этот не слишком боевой паренёк легко раскидывает хулиганов приёмами то ли дзюдо, то ли айкидо. А в голове раздаётся голос, дающий герою инструкции, как поступать.
Естественно, первая мысль Андрея — его постигла шизофрения. Но мы-то опытные читатели фантастики и знаем, что всё вовсе не так скучно. И правда: в Андрея вселился… он сам — но из достаточно отдалённого будущего, в котором он стал богатым и успешным господином. То, что альтер эго ГГ вещает из конца XXI века, говорит, очевидно, о значительно возросшей продолжительности жизни. К тому времени открыт и способ временнЫх путешествий, обоснованный довольно оригинально:
«Были обнаружены энергетические сферы, которые оказались для сущности человека так же естественны и необходимы, как сердце или печень. А в результате изучения этих сфер случайно открыли способность человека возвращаться в прошлое или попадать в будущее».
Такой фантдоп выглядит не только сюжетным механизмом — он играет роль метафоры, подчёркивающей авторское мироощущение: неизбывную цикличность бытия, исключающую свободу выбора, и стремление вырваться из этого порочного круга:
«Возьми для примера времена года. Это только кажется, что весна, которая будет, какая-то новая весна… На самом деле, времена года — это углы одного здания, вокруг которого бегает человек. Забежал за угол — зима, обогнул еще угол — весна… и так далее. И каждый раз человеку кажется, что это что-то новое, а все это уже было».
А если научишься «по-новому смотреть на углы своего „здания“», сможешь попадать в прошлое. Изложено туманно, но красиво.
Как бы то ни было, народ, разумеется, начал сигать в прошлое с самими разными целями. Например, предотвратить крушение СССР… Я уже слышу, как читатель рецензии восклицает: «Что, опять?!», но спешу его успокоить — и эта заезженная в нашей фантастики тема раскрыта автором нестандартно. В том числе и в части причин распада социалистической империи:
«Научники говорят, что подвела экономика, но я думаю, что дело в другом, в лицемерии. Говорили одно, делали другое. И потом, мне кажется, многих уже не устраивала такая вот действительность», — говорит «будущий» Андрей.
Несмотря на некоторый «идеализм» такого объяснения, в нём есть истина: двоемыслие и двоедушие, даже привычные и общепринятые, не способствуют прочности социума. То же самое мы наблюдаем сейчас на противоположном примере западного мира. В обществе это производит застой, метафорически выражающийся в «беге на месте» Высоцкого или «плавящемся воске» и «бесцветных днях» упомянутого иноагента Гребенщикова. И вызывает ощущение тоски и безнадёги, желание разорвать порочный круг. Это, кстати, ещё и рифмуется с обозначенным механизмом путешествий во времени…
В общем, будущий Андрей просит своего двойника не предотвратить крах СССР, а наоборот — не дать это сделать некоему инициативнику из будущего, «вселившемуся» в мелкого комсомольского активиста и намеренного каким-то образом убедить генсека Зубова свернуть реформы. Будущий Андрей убеждает прошлого, что, мол, в ход истории вмешиваться нельзя. Да и его собственное положение в будущем может от такого вмешательства измениться в не лучшую сторону… Как видим, пока даётся сценарий, при котором действия попаданца негативно влияют на историю. Но читаем дальше.
Андрей нынешний соглашается, тем более, будущий сулит за это «печеньки»: после выполнения задания ему позволят попасть в будущую личность и короткое время контролировать её действия:
«Хочешь в 1998 год, а хочешь — в 2008 год, тогда рынок тоже хорошо рухнул, сможешь сделать большие деньги. А можно и поближе, в двухтысячный, тогда в Штатах доткомы сильно грохнулись».
Тут возникает сценарий путешествия в прошлое, противоположный первому:
«История проглотит наши маленькие шалости и не подавится».
То есть действия попаданца купируются сами по себе и значительного изменения цепочки событий не происходит. Непонятно, правда, чем тогда так опасен инициативник? Неужели «научники» будущего наивно полагают, что вся «геополитическая катастрофа» падения СССР произошла по воле одного человека, пусть даже и облечённого большой властью?..
Впрочем, ГГ миссию выполняет: инициативник изгнан из комсомольского секретаря и отправлен в будущее. Настало время обещанного бонуса. Но прошлый Андрей при переходе совершает ошибку и вместо того, чтобы попасть в один из предкризисных годов и хорошо там «навариться», оказывается в одном из самых мрачных периодов своей жизни — 1992-м. Тот самый несуществующий Корфарастан описан, тем не менее, крайне реалистично. Обстановка сразу после распада Союза там напоминает последние дни проамериканского режима в Южном Вьетнаме, что подчёркивается прямо в тексте — герои смотрят фильм об этих событиях. Всеобщий развал и шатание, русские, в том числе и ГГ, продают добро за бесценок и бегут в Россию. Другие, как встреченный Андреем школьный приятель Николай, намерены остаться и брать ситуацию под свой контроль. Но Андрей располагает знанием своего двойника из будущего, что попытка восстания потерпит крах.
В пьяном угаре он рассказывает Кольке всё — и, что удивительно, тот ему верит. Но всё равно остаётся, и наплевать ему, что всё предопределено — он продолжит борьбу, согласно рыцарскому принципу «делай, что дОлжно, и будь, что будет». Не слишком частый ход в такого рода произведениях. А когда Андрей встречает девушку, к которой с детства испытывал чувства, и она не олимпийская чемпионка по гимнастике, какой должна была стать, а гостиничная проститутка, в нём происходит некий переворот, и он принимает решение пойти вместо инициативника на встречу с генсеком и попытаться предотвратить неизбежный крах Союза:
«Мы меняем историю каждый раз, когда делаем что-то, пересилив себя. Сделал усилие, изменил историю. Если усилия не было, значит, не изменил. Да и, если честно признаться, то на историю ему было плевать. С самой высокой колокольни».
Тривиальный, но при этом верный вывод — с точки зрения реальности, а не хронофантастики. Да, ход истории зависит от каждого из современников и от всех них вкупе. Хотя бы поэтому вряд ли попытка Андрея изменить мир, лишь поговорив с главой обречённого государства, будет иметь успех. Возможно, поэтому финал открыт, он выглядит даже оборванным и оставляет впечатление, что повесть на самом деле — лишь начало романа. Но, вероятно, так и было задумано автором: важен не результат акции ГГ, а его воля, действие. «У самурая нет цели — лишь путь»…
Однако в такой недосказанности проглядывает и другой смысл: мы же с самого начала видим, что реальность молодого Андрея не совсем наша. И, возможно, в этой авторской вселенной, где возможны хронопутешествия, кто-то что-то уже менял, и довольно радикально. При этом общая направленность истории осталась неизменной. И это ещё один вариант результатов попаданчества, не раз использованный фантастами от Шекли до Пола Андерсона.
Вот такой сложной многоплановостью, контрастирующей с упрощённой формой повествования, разбираемая вещь и интересна. Под стать этому и её стилистика: тоже обманчиво простая, но очень легкая, не затрудняющая чтение, прекрасно передающая нюансы сюжета.
В упрёк повести можно поставить разве что только тот самый оборванный финал. Специально это получилось или случайно, но разогнавшийся было и захваченный повествованием читатель всё равно испытает некоторое разочарование.
Имею возможность, способности и желание написать за разумную плату рецензию на Ваше произведение.