Рецензия на сборник рассказов «Прекрасное далёко»

Название «Прекрасное далёко» подозрительно ассоциируется с «Дивным новым миром» - ну да, тоже антиутопия. Только какая-то нетипичная. Нормальной антиутопии вроде бы положено быть мрачной – или это мне такие попадались? Классики, по крайней мере, не особо веселились.

Эта же книга, при том, что в ней показывается далеко не радужное будущее, отчаянно смешная. И аццки неприличная, но тут не придерёшься: когда герой – пролетарского происхождения охранник, по сути, бандит, он же «киборг, трупешник, напичканный электроникой, зомбак механический», особой утончённости от него ждать не стоит, и стесняться он не будет. Зато этот самый киборг-бандит, что поразительно, чувствует в себе живую душу. И ценит её побольше, чем многие стопроцентно живые граждане.

А мир вокруг этого киборга, прямо скажем, не особо прекрасный. «Серый бетон, серый асфальт, стены и пыль, бензиновый чад, металл, пластик, поток автомобилей, реактивные байки, сабвей грохочет» - и для полной красоты на небе «никаких тебе архаических радостей, громадная голографическая эмблема «Роботикс Инк» во всё мироздание». И общество не особо законопослушное: уронить вертолёт на дом во время бандитских разборок – обычное дело. 

«Мир» - это, собственно говоря, мегаполис, в котором живёт главный герой. За его пределами он вряд ли окажется, и о происходящем там знает смутно: «…леса – собственно, может, и сейчас они где-то есть, но по видео их фактически не показывают, разве что в исторических фильмах…»  То ли техногенная катастрофа уже произошла, то ли просто местные СМИ мало интересуются природой – а у городского жителя нет другого окошка в мир, кроме телевизора.

Но городской житель – существо стойкое, и как-то выживает. Даже неубиваемые бабки-торговки всё так же торгуют на барахолке и возле Астропорта:

Кто контрабандой промышляет, кто пирожки продаёт в дорогу. Тётка с инфракрасным сканером на левом глазу – купюры проверять – наноботами торговала, для позитивной нейростимуляции, так мы взяли у неё полстаканчика. Для бодрого настроения. 

Словом, люди как люди, и милосердие иногда стучится в их сердца, даже если это киборги, у которых вместо сердца пламенный мотор. Всё равно они то и дело кого-то спасают – то девушку, сбежавшую из рабовладельческого брачного агентства, то живой мозг, оставшийся без «корпуса»…

И тут Мида всхлипнула и начала излагать свою точку зрения. О том, какой это гнусный и бесчестный поступок – стырить чужое тело. О том, как бедный мозг страдает и мучается. О том, что бедный мозг – личность, что когда-то он был ребёнком и играл в киберкосмолётчиков, а потом вырос таким честным и доверчивым...

Главный герой – романтик и на восемь процентов поэт. Хоть и бандит. Но нужно учесть, что бандитом он стал не добровольно, а при жизни цивильно работал охранником. С другой стороны, шансов законно трудоустроиться у нелегального киборга нет в принципе. 

Рон, конечно, товарищ со своими предрассудками («У киборгов со встроенными непосредственно в мозг ингибиторами мыслительных процессов души нет. Поэтому они – низшая раса»), с двойными стандартами:

Производили человеческие наркотики – находит же ещё спрос эта дрянь! Кому она нужна, казалось бы? – и кое-какие полезные вещи, вроде стимуляторов механобиологических систем. Совсем другой коленкор. Мы с напарником, прежде чем взорвать всё к чертям, отлили себе по бутылочке – не пропадать же добру.

Но в целом Рон – существо гуманное. Особенно если надо кого-нибудь пристрелить, чтобы не мучился. И, как ни удивительно, он мыслит, чувствует и даже сопереживает, хотя и не каждому.

Только – грустно всё это видеть. Но технику я об этом – молчок, чтобы не снивелировали эмоцию. Грустишь – чувствуешь себя человеком.

А мне это важно. У меня – человеческие идеалы.

Автор совершенно не скрывает, что Рон – герой Зощенко, живущий в далёком (хотя не таком уж далёком, вообще-то) будущем. Поэтому изъясняется он в том самом узнаваемом зощенковском стиле – пусть и без диких словосочетаний, характерных для персонажей классика (как-никак, герой на восемь процентов поэт!), но эти ритм и построение фраз ни с чем не спутаешь.

Да и сама идея – о мрачных, в общем-то, вещах рассказывать так, что это безумно смешно, тоже принадлежит Зощенко.

Так что цикл, наверное, можно рассматривать как посвящение мэтру, и вишенкой на торте – прямая отсылка к «Голубой книге», сцена, в которой тип с кислыми глазами тащит в лимузин-катафалк приобретённую жену с выключателем в лобных долях, а та только щебечет: «Ах, как я счастлива, Алексис, ах, как я неимоверно счастлива!»  

Получается, в этом прекрасном будущем ничего не изменилось? Даже квартирный вопрос, кстати, не решён… Появилась невероятная техника, межпланетные корабли и киборги, а люди всё те же?

Ничего подобного – ценности, как выясняется, всё-таки другие. В мире, где можно сменить тело на синтетическое и вживить в него любой гаджет, где здоровье, красота и молодость спокойно покупаются за деньги, а население понятия не имеет, откуда берутся дети, если не с конвейера, больше всего стали ценить живое. В конце концов, красота – понятие растяжимое:

Ну да, глаза у неё красивые... Очень красивые фирменные сканеры «Тессель Инкорпорейтед» под отличными лиловыми линзами. 

А вот живое, не модифицированное, нетронутое – редкость и ценность. Хотя искусственное красивее. Только красота, доступная любому, уже потеряла своё значение.

Редкостная девушка – форменная ромашка. Живая. Факт, целиком живая. Поэтому очень красивая только в паре мест, а именно – ресницы и ноги. Зашибенные ноги, от ушей прямо. 

Протезы, ясное дело. Портят картину. Выглядят смешно: тщедушное тельце, лысая головёнка, метровые ресницы, худые лапки, грудки с напёрсток – и стандартные протезы, модельные, длинные и глянцевые. 

Впрочем, есть у меня подозрение, что Алексис в любом случае предпочтёт красоту, пусть даже целиком синтетическую. Каждому своё. С другой стороны, как Рон философски замечает, «к красоте привыкаешь, а к капризам фиг привыкнешь».

Зато по внешности в этом мире уже не судят: внешность может быть самая безумная, а какого возраста и пола изначально был её носитель, поди разбери. Сегодня он, согласно моде, гермафродит, а завтра пойдёт и сменит корпус. И, как следствие, здесь начинают-таки видеть за оболочкой личность. 

И я всё думал, что ей чертовски пошла бы совсем другая упаковка. Она была просто-таки девушкой моей мечты – и спецназовец её мозгу совершенно не шёл.

Человек из нашего времени, попавший в такое будущее, натурально офигевает, но Рон – гуманист, он и к отсталому хронопутешественнику относится с пониманием.

Мне жалко стало. Что ж он, виноват, что ли, бедный дикарь, что ему будущее так против нутра пришлось? Он, может, мечтал, что через полтораста лет все национальности разделят заборами и в бога верить заставят – и теперь ему худо. Ну, предрассудки. А что, человечество, как только кончило мамонтов забивать, так сразу – в космос и генетика? 

Думаю, уже понятно, что цикл не про будущее, а про настоящее – антиутопия не про настоящее просто не будет работать. Здесь много узнаваемых реалий, от коррупции до «древних картинок, где модифицированные женщины, одетые во вживлённую бронзовую броню на самых патетических местах, убивают мужчин и друг друга невозможными для практического использования мечами и прочим странным оружием». Уши текущего момента откровенно торчат из текста и, подозреваю, не потеряют актуальность в ближайшую сотню лет – проблемы, которые всплывают в рассказах, мы что-то не особенно торопимся решать. 

С другой стороны, герои в своём безумном будущем как-то живут - и ухитряются дружить, любить, кого-то спасать и даже покупать себе на барахолке новые пушистые ушки. Может, и мы со своим настоящим справимся.