Рецензия на повесть «Семнадцать»
Повесть "Семнадцать" Натальи Воротынцевой что-то сверхъестественное. Малый объём, но так проникновенно!
Я еле сдерживала слёзы, пока не дошла до конца. Потом — не могла остановиться.
Это не просто история. Это — крик. Тихий, дрожащий, но такой громкий, что он звучит в груди даже после того, как ты завершила читать книгу.
«Семнадцать» — это про детей, которых никто не заметил. Про тех, кто ушёл слишком рано, и чьи тени так и не ушли. Не потому что они хотят остаться. А потому что их любят. Или, точнее — потому что их "забыли" любить, пока они были живыми. И о собаках, которых так любят их хозяева, может такие же дети, как герои-призраки-дети..
Наталья Воротынцева не пишет о призраках, как о чём-то жутком. Она пишет о них как о следах. О тех следах, что остаются, когда ребёнок уходит — и никто не знает, как его утешить. И тогда… тогда призраки привязываются к тем, кто ещё умеет чувствовать. К собакам. Да, собакам.
Я не думала, что смогу плакать из-за собаки в книге, именно в книге, а не по той, что могла бы быть у меня и умереть (а я сейчас за кота начала переживать так же как главная героиня данной повести из-за своей собаки). Но эта — не просто собака. Она — мост. Мост между миром живых и тем, что осталось за порогом. Она нюхает воздух и знает, кто рядом. Она ложится у двери, где ребёнок когда-то сидел.
Это не мистика. Это — любовь, которая не умерла.
Каждая страница — как кусочек наших жизней, которые мы стараемся позабыть. Каждый абзац — как прикосновение к тому, кто ушёл, и кто, может быть, всё ещё ждёт, чтобы его вспомнили.
Я не знаю, как назвать это: магия? Память? Связь? Может, это просто то, что остаётся, когда душа не может проститься.
«Семнадцать» — это книга для тех, кто когда-то держал за руку кого-то, кого больше нет. Для тех, кто слышал тишину после плача. Для тех, кто знает: иногда призраки — это не страшно. Иногда они — единственный способ, чтобы любовь не исчезла.
Спасибо, Наталья. Ты не рассказала историю. Ты вспомнила их. И теперь — они не одни.
P.S. Прочитала достаточно быстро. Теперь не могу думать ни о чем, как о тех кто ушел, в том числе и о братьях наших меньших, которых мы приручили.