Рецензия на повесть «Цикл Рецензий на Цикл книг "Колояр"»

Читая текст KiTa, в какой-то момент ловишь себя на мысли, что уже не понимаешь, что перед тобой. Это точно рецензии? Или какой-то безумный дневник, конспект лекций, фанатский альманах и иллюстрированный путеводитель, сшитые вместе грубой, но крепкой нитью искреннего восторга. 

Формально это разбор цикла «Колояр» Валерия Гуминского, но на деле — нечто гораздо большее. Это живой документ, который показывает, что происходит с человеком, когда книга попадает ему не просто в руки, а прямо в сердце.

Писатель сразу отказывается от роли беспристрастного критика. Его стиль — это поток сознания, живой и эмоциональный разговор, в котором он запросто обращается к автору «дядь Валера», воюет с воображаемыми «заклёпочниками», для наглядности объясняя их суть через злодеев из «101 далматинца», и не стесняется своей субъективности. 

Этот текст не приглажен, он местами сумбурен, но именно это и радует. Мы видим не отполированный продукт, а сам процесс погружения. Сквозь этот поток мы, конечно, узнаем о сюжете: наш спецназовец, попавший в тело юного княжича, мстит за убитую семью в мире, где соседствуют магия, отсылки к Гиперборее и вполне современные технологии. Но пересказ — лишь фон для главного действа.

А главное действо — это то, как KiTa из рецензента превращается в соавтора и исследователя. Он не может просто упомянуть артефактный нож Ясни — он посвящает ему целую главу, где детально разбирает анатомию клинка, чтобы тут же перейти к созданию эксклюзивного контента. 

Он заказывает у художников иллюстрации, которые должны, по его мнению, лучше передать дух мира: вот перстни с камнями, вот рунический став на ножнах, а вот и специально разработанный символ «Солнечного Доспеха». Это уже не анализ, а попытка достроить мир, сделать его материальным. 

Он проводит целое лингвистическое расследование, выводя имя духа «Ясни» из «ясно-солнышко», и эта наивная, но красивая логика обезоруживает. Он играет в «заклёпочника», с дотошностью разбирая минералогию корунда, лишь для того, чтобы в конце триумфально заявить: в вымышленном мире все это неважно!

Чем дальше, тем сильнее текст отрывается от первоисточника и начинает жить своей жизнью. Глава о волколаках — это уже не рецензия, а полноценный культурологический экскурс. Автор ныряет в славянскую мифологию, цитирует Геродота, вспоминает былины о Волхе Всеславьевиче, приводит в пример картины Васнецова и даже объясняет обряд колядования, чтобы показать, откуда в культуре вообще взялись оборотни. 

Книга Гуминского становится для него лишь точкой входа, порталом в огромный мир истории, мифов и искусства. Он подкрепляет свои размышления о Гиперборее картой Меркатора и картинами Всеволода Иванова, превращая фэнтезийный сеттинг в часть большой альтернативно-исторической теории, в которую он, кажется, и сам истово верит.

Именно в этом выходе за рамки и кроется уникальность работы. Рассуждения о магии камней внезапно заканчиваются эзотерическим советом не подбирать украшения на перекрестках, а анализ слога автора прерывается шутливыми нападками на редакторов. 

Этот текст — живой артефакт, памятник читательской любви, построенный не из холодного мрамора академической критики, а из всего, что попалось под руку: скриншотов комментариев, стихов, репродукций картин, личных размышлений и искреннего желания поделиться своим открытием. 

Перед нами тот редкий случай, когда текст-спутник, вращающийся вокруг книжной вселенной, начинает светить своим собственным, пусть и отраженным, но удивительно теплым светом.