Рецензия на сборник рассказов «Не оглядывайся»
Освоила первый рассказ сборника, делюсь впечатлениями. Во-первых, он грамотный…
Сборник «Не оглядывайся» открывает рассказ «Суженый» и сразу демонстрирует глубину, на которую автор способен погрузить читателя: от уровня поверхности неплохих описаний до самого дна - отличного раскрытия феномена беззаветной любви ребенка к тем, кто ее, казалось бы, не заслуживает.
Под масками мистики, сказки и фэнтези спрятались вечные вопросы: отцы и дети, токсичная атмосфера в семье, преступление и наказание, скрипящие скрепы, комплексы, одиночество, месть. Персонажей - целая россыпь, все вместе - картина маслом. Каждый внес свою лепту: Любава - главная героиня - холст. Ее полюбовник Игнат, безымянные сестры, подружка Даша, «суженый», родители раскрашивают полотно, дополняя, оттеняя, углубляя.
Любава несчастна. Она калека, непривлекательна (впрочем, описана лишь как «угрюмая и невзрачная»), закомплексована, загнана в угол обязательством перед матерью и отцом, дескать, им без нее не прожить. По сути, она жертва манипуляций со стороны самых дорогих и близких, а уж они - какие есть. Ей не хватает любви и ласки, она тащит на себе быт, не ропщет, не стремится сбежать ни с первым встречным, ни с иным - она глина в руках отца и матери, покорная, безропотная, свыкшаяся со своей позицией слабой. Она верит им, верит их словам, их слова стали ее.
«А как я мать оставлю, Даша? Такая уж у меня доля, и нечего бога гневить, - говорит она, полностью положившись на волю всевышнего и его справедливость. - У кого-то и вовсе нет родителей, ни пристанища, вот это горе, а у меня простая жизнь. Да и кто меня такую замуж возьмет?»
Рассказчик сомневается, что родители отдали бы ее замуж: отец здоровье и способность работать пропил, вечно рыдающая мать одряхлела раньше времени, а Любава их единственная опора.
Есть, правда, нюанс. Любава - старшая дочь, в свое время игравшая роль няньки для младших сестер. Количество их нигде не упоминается, но к моменту повествования они уже со дня на день ждут сватов, тогда как сама Любава обозвана едким словом перестарок. Таким образом, старшая дочь не является «единственной опорой», как считает сама девушка, но она самая удобная. Ею проще манипулировать, нажимая на больные точки в виде той же хромоты. Сестры-то уже навострили лыжи, и никто им помехой не будет.
Хочет ли Любава изменений? Пожалуй, она не слишком против. Да, именно «не слишком». Хоть и перестарок, то есть пересидевшая в девках, хоть и упоминающая при случае бога, хоть и почитающая волю матушки с батюшкой превыше многого, она познала физическую близость, готова повторять ее, правда, с оглядкой на «а если ребеночек?», не прочь испить вина, пусть даже и с незнакомцем. Часть ее вполне себе обычная, часть - зависимая от родителей до состояния возможного недоумения в глазах читателя, выросшего в здоровой обстановке, и понимания со стороны тех, кто выбрался или нет из подобной ямы.
Любава смотрит сквозь пальцы на страшный поступок отца в прошлом, говорит, что открой она миру правду, ее семью заклеймили бы, сестер никто замуж бы не взял, а матери бы тяжело пришлось в старости. Когда ей в лицо кидают, мол, не стоит нести чужой крест, ведь спасибо никто не скажет, она буквально впадает в ужас: «Да что ты говоришь? Это же мои самые родные люди, да, у них есть грехи, но мне богом велено их любить и почитать! И я не в праве это попирать!».
Она не просто выдает эти фразы - они исходят от нее тогда, когда иная жизнь, свободная и счастливая, готова раскрыть ей ласковые объятья. Затравленный ребенок внутри Любавы не желает покидать зону комфорта, изыскивая слова для оправдания собственной слабости. Судьба видит ее трусость и не дает сил преодолеть страх. Любаве суждено отпустить мечту и с разбегу впечататься в стену теперь уже лично избранной камеры, а сверху ее добивает рухнувшим крестом.