Рецензия на повесть «Уловки разума»
В каждом городе есть человек, который «всё знает наперёд». Он даст нужную формулировку для разговора с начальством, подскажет, куда надо пойти, чтобы «само собой всё решилось», и лишь иногда обмолвится о цене таких маленьких чудес. В «Уловках разума» МаксаB этим человеком становится антиквар Аристарх — и очень быстро выясняется, что дело не только в жизненном опыте и хитрости, а в том самом таинственном «голосе в голове», которому мы так любим доверять.
Повесть устроена именно вокруг этого соблазна: как приятно переложить ответственность на невидимого советчика — и как страшно становится, когда выясняется, что «советчик» не совсем ты. На этом, а не на маньячьем триллере, на самом деле держится книга, несмотря на обещание аннотации.
О чём эта история на самом деле
Фабула внешне проста. Олег Стеклянов — самый обычный клерк химического предприятия в условно-промышленном городке Крещёвске (уже знакомом по другим текстам автора). Живёт в тесной коммуналке, вечерами ужинает в уютном кафе «Чай и булки», где хозяйка Капитолина кормит посетителей солянкой и тёплой выпечкой.
Один вечер меняет всё: Олег знакомится с эксцентричным стариком Аристархом — антикваром в сюртуке, с тростью, кружевным жабо и подозрительно хорошими манерами.
За этим аристократическим образом постепенно проступает странность: за стариком будто бы кто-то стоит, в поле зрения Олега всё время маячит «фантом», он начинает слышать в голове подсказки. И однажды эти подсказки работают слишком хорошо: буквально продиктованная Аристархом фраза в кабинете чиновника мгновенно решает затянувшийся бюрократический вопрос.
Параллельно город живёт в тревожном режиме: по ночам происходят жестокие убийства, о маньяке шепчутся в коридорах учреждений.
На этом фоне Олег делает ещё один шаг — переезжает в роскошную квартиру Аристарха по странному договору: следить за имуществом, жить тихо и… однажды заплатить один рубль за весь срок аренды.
Дальше начинается главное: провалы памяти, ощущение, что куски жизни просто выкинуты из сознания, и всё более навязчивое присутствие «советчиков». Врачи, в частности психиатр Репчинский, дают этому вполне рациональное (хотя и обставленное псевдонаучной мифологией) объяснение: феномен слуховых галлюцинаций, «расщепление ума», некая «сигнальная молекула», которая у большинства людей блокирует связь с такими голосами.
Но параллельно звучит и другая интерпретация: в голове человека действительно могут жить сущности — те самые «эдвайсы» (советчики), у которых свои интересы и свой «рацион». Аристарх, по мысли Репчинского, — редкий человек, у которого эта молекула отсутствует врождённо, поэтому он три тысячи лет (!) живёт в плотном контакте с этими сущностями.
История, таким образом, не столько о маньяке и расследовании, сколько о медленном захвате человеческой психики чем-то внешним — и о том, как легко этот захват рационализируется и самим носителем, и окружающими.
Темы и смыслы: голос, который хочет есть
1. «Внутренний голос» как чужой
Один из самых сильных ходов повести — постепенное смещение точки зрения на «внутренний голос». Сначала это привычная жизненная метафора: «прислушайся к себе, к внутреннему советчику». Репчинский буквально отталкивается от этой народной мудрости, чтобы перевести разговор в область психиатрии: голоса как симптом шизофрении и как нередкий опыт здоровых людей.
Но чем дальше, тем заметнее, что автор не спешит оставаться в рамках клиники. Понятия вроде «сигнальной молекулы», «уровня слышимости» голосов уже выходят за пределы учебника: это не столько медицинская, сколько мифопоэтическая модель устройства реальности.
В результате читатель постоянно балансирует между двумя объяснениями: Олег болен или вовлечён в чужую, нехорошую игру. И сила текста как раз в том, что он не даёт однозначного ответа — оба объяснения остаются до конца равноправными.
2. Ответственность и соблазн переложить вину
«Уловки разума» — название не случайное. Повесть показывает, как человеческое сознание постоянно ищет оправдания: «это не я, так вышло», «меня подтолкнули», «советчик сказал». В бытовом плане это проявляется в мелочах: удобная фраза, подсказанная Аристархом, решает проблему с чиновником, и Олег рад воспользоваться ею, не слишком вникая в природу источника.
На более тёмном уровне возникает вопрос о ночных убийствах и о провалах памяти героя. Кто, собственно, действует в эти периоды? Тело Олега, управляемое чужой волей? Сам Олег, вытесняющий непереносимые поступки? Или мифические «эдвайсы», для которых человеческий субъект — всего лишь удобный интерфейс? Повесть честно оставляет эту зону серой — и тем точнее бьёт по нерву: любая попытка сказать «это не я» сразу начинает звучать как очередная уловка.
3. «Каждый — пища для кого-то»
В финальной, одной из самых впечатляющих сцен, Аристарх говорит Олегу почти лекционную фразу: «Каждый – пища для кого-то. Человек ведь тоже питается кем-то. Почему же он должен быть прав, а эдвайсы – нет?»
Эта, казалось бы, простая мысль, выводит повесть из плоскости «страшилок» в область почти дарвиновской метафизики: человек оказывается не венцом творения, а звеном в длинной пищевой цепочке, просто выше нас начинается уровень существ, которые питаются не мясом, а нашими мыслями, эмоциями, выбором.
На этом фоне даже бытовые сцены с едой — солянка, булочки, коллекция вин у Аристарха — начинают играть как подпорки этого мотива: мы сами всё время кого-то и чего-то «перевариваем», не задумываясь, где и чем питаются те, кто, возможно, переваривают нас.
Как это сделано: композиция, язык, атмосфера
1. Структура и ритм
Повесть поделена на двенадцать глав с чётко очерченной дугой: от привычной серой реальности через нарастающие сбои восприятия к клинике и разговору о сущности «советчиков».
Начало с погоней в тёмном переулке задаёт тон скорее криминального триллера, но довольно быстро повествование переключается на «маленького человека» Стеклянова, его коммуналку, разговоры на кухне, вечерний автобус и удивительно поэтично прописанный вечерний город.
Ритм в целом неторопливый, с явным приоритетом психологии и разговоров над экшеном. Это плюс для читателя, которому интересна внутренняя работа героя, но минус для того, кто, ожидая истории о маньяке, ждёт расследования и нарастающего саспенса: линия убийств остаётся фоном, напрягающим воздух, но не превращается в полноценный сюжетный мотор.
2. Язык и образность
Сильная сторона МаксаB — умение писать быт и город. Крещёвск не картонная декорация, а живое пространство: вечерние огни, кашпо витрин, луна над домами и «энергия города, которая не затихает даже ночью».
Диалоги звучат естественно, особенно сцены в коммуналке: измученный молодой отец, который вслух мечется между любовью к ребёнку и усталостью; Олег, пытающийся в меру сил быть деликатным соседом.
Эти фрагменты прописаны с той самой «незаметной» эмпатией, которая создаёт доверие к миру текста.
Образы же мистического плана иногда менее изящны. Эдвайсы, сигнальная молекула, трёхтысячелетний Аристарх — всё это проговаривается довольно прямолинейно, длинными репликами врача и самого антиквара, местами превращаясь в лекцию, а не в действие.
Это не провал, но точка, где жанровый читатель может почувствовать: вместо загадки ему «объясняют устройство мира». Кто-то такое любит; кого-то это, напротив, выталкивает из текста.
3. Атмосфера и хоррор-составляющая
Ужас в повести — преимущественно экзистенциальный и психологический. Самые тревожные эпизоды — не там, где мы слышим о трупах, а там, где ломается граница между внутренним и внешним: когда Олег закрывает глаза и продолжает видеть ту же картинку, осознавая, что веки стали «как будто прозрачными».
К финалу в палате, когда за спиной Аристарха возникает «существо со смертельно бледным лицом» — вытянутая, почти человекообразная тень, — текст выходит к открытому хоррору, но делает это без спецэффектов, опираясь на уже накопленное ощущение чужого присутствия.
При этом линия маньяка — при всей заявленной жестокости убийств — остаётся в основном за кадром, читатель узнаёт о происходящем через пересуды и новости. Для кого-то это будет тонким приёмом (угроза как фон), для кого-то — недоиспользованной возможностью: потенциал жанрового триллера здесь явно жертвуется в пользу философской притчи.
Контекст: Крещёвск как вселенная и традиция городской мистики
Действие происходит в уже «обжитом» автором Крещёвске, известном по произведениям «Чертополох», «Спираль», «Реальность».
Это важная деталь: повесть читается автономно, но чувствуется, что город — не случайная точка на карте, а часть большого авторского мира.
В более широком литературном контексте «Уловки разума» лежат где-то на пересечении городской мистики и психологического триллера: отчасти это наследник традиции «обычный человек - странный мир» (от Стругацких до Стивена Кинга), отчасти — попытка поговорить о психических феноменах без прямого навешивания стигмы, но и без розовой романтизации «особых» людей.
Важно, что автор не прячется в эзотерике: концепция «голосов» укоренена в реальной психиатрической проблематике, но затем сознательно доведена до предела, до метафизического вывода о пище и пищевой цепочке сознаний. Это не научная фантастика и не хоррор в чистом виде, а именно гибрид, который будет интересен тем, кто любит «заблудившиеся между жанрами» тексты — как, судя по всему, любит их сам автор повести.
Слабые места
Чтобы не идеализировать:
- Дидактичность объяснений. Разговоры Репчинского об эдвайсах, сигнальной молекуле и нейронных цепочках временами занимают слишком много текста, превращаясь в лекцию, где читателю остаётся лишь кивать.
Это ослабляет напряжение и отдаляет нас от переживаний Олега. - Несовпадение ожиданий и реалии. Аннотация активно продаёт маньячный сюжет, но по факту линия серийных убийств — это в основном фон. Читатель, пришедший за классическим триллером, может почувствовать себя слегка обманутым.
- Пассивность героя. Олег, по сути, всё время реагирует, а не действует: его «таскают» обстоятельства, советчики, Аристарх, врачи. С художественной точки зрения это логично (человек, в котором пытаются завести чужой голос), но эмоционально некоторым читателям может не хватить момента «собственного выбора» героя, кроме, пожалуй, его позднего, почти бессильного сопротивления.
Итог: стоит ли читать?
«Уловки разума» — не «книга-аттракцион», не скоростной триллер про охоту на маньяка. Это аккуратно и вдумчиво сделанная повесть о том, как хрупка граница между «я так решил» и «мне так сказали», о том, до какой степени мы готовы отдавать свою волю в руки невидимых «советчиков» — будь то внутренние рационализации, харизматичные наставники или по-настоящему чужие сущности.
Сильные стороны текста — живая бытовая фактура, убедительный образ провинциального города, образ Аристарха как одновременно обаятельного и пугающего проводника «туда» и то самое ощущение тревоги, которое накапливается не за счёт описаний крови, а из-за понимания: человек здесь — далеко не вершина пирамиды.
Слабые — избыточная объяснительность и некоторая жанровая «несбыточность» обещаний аннотации.
Рекомендовать повесть я бы стал тем, кто:
- любит городскую мистику с уклоном в психологию;
- не боится открытых финалов и неоднозначных трактовок;
- готов мириться с неторопливым, разговорным ритмом ради атмосферы и идеи.
Если же нужен чёткий детектив/триллер про маньяка с расследованием по всем правилам жанра — «Уловки разума» могут разочаровать. Но как притча о голодных голосах, которые живут в трещинах человеческого сознания, эта повесть вполне работает и запоминается.