Рецензия на роман «Дьявол ночи»

Или Как делать неправильно и нравиться людям

На сайте есть смайлик ручек, потирающихся в предвкушении? Нету? Ну... ладно. Представьте себе их виртуально.

Приступим. Для написания рецензии я ни разу не пользовалась шаблоном. Мне нравятся эссе-исследования, поиск глубинных мотивов, объективизация художественного впечатления и т.п. хвигня. А читаю я только то, что мне нравится. Не зайдет/не зайдет, а именно нравится, - в узких и строгих рамках. И впервые я встречаю книгу, которую вполне себе прочла, но для рецензирования которой мне требуется пресловутый костыль шаблон. Мир -- герой -- сюжет -- логика -- стиль. 

Почему? Потому что в книге нет сюжета. Нет идеи. Потому что мир, в ней описанный, -- полноправный герой произведения, а для вывода на первый план гипотетической гуманистической идеи нужны люди/человеки.

Мир -- это земля под ногами, пыль воздух, которым дышишь, пальмы, дома и дворцы, традиции. Прекрасно само по себе, если автором умеет (а автор умеет!), но... для сюжетной, жанровой литературы конкретно этого великолепия мало. Можно ли построить на этом эпик? Мэй би. Но и для эпика нужен герой. А здесь с героями странновато. Чуть позже объясню, почему. 

Тем не менее, я тоже демиург, тоже пишу экскурсии и путешествия по мирам, поэтому Шамсит (شمس - шамс - с арабского "солнце") стал для меня привычным путешествием, в котором мне несколько мешали...  эээ... люди. 

Герои. Они шарахались туда-сюда, кого-то убивали, кого-то допрашивали, кого-то похищали. В общем, старались внести оживляж, как могли, хоть и без особого итога. Единственная задача, с которой они справились на ура -- расшевелили статичную картинку, состоящую из качественных перспектив города, пригородов, этноса, магии, политики, торговли. В романе все время что-то происходило. Кто-то над кем-то издевался, на кого-то матерился, от кого-то скрывался, кого-то находил, и даже по ком-то вздыхал и кого-то имел (причем, к "вздыхал" это отношения... эээ... не имело), но впечатление осталось такое, что делалось все это, чтобы подчеркнуть красоты и особенности мира, в котором можно и так, и сяк, и чем-то об косяк, и в любой позе будет зашибись, и не мир обрамляет героическую беготню, а героическая беготня передвигает точку зрения на мир из одной локации в другую. 

Мир -- шикарен. 6 баллов из 5. Причем, в политической и таинственной составляющей тоже. Мировая закулиса прямо-таки щупается через ткань мира (щупается -- двусмысленность намеренная, можно ее, а может и она вас).

Описательная часть всего этого шевеления, беготни и определения на ощупь великолепна в отношении мира, но несколько шаблонна и скудна в отношении людей. Люди-функции, набор типовых персонажей -- три героя, ведущих сюжет. Про бирюзовые глаза хваленой и холеной шлюховедьмы не отозвался автору только ленивый. Уже к третьему повтору хочется бить за них тапком, но автор продолжает и продолжает, 27 раз замечая и поминая эти бирюзовые глаза/глазищи, так что в итоге даже в несколько привыкаешь и перестаешь дергаться от россыпей бирюзы. Вторым по степени раздражительности эпитетом смело назову кукольное личико. Оно поминается 10 раз. Ну, вдруг читатель не запомнил, что оно кукольное, с прошлой страницы? Необходимейшее пояснение. Чтоб раз и навсегда отбить вам, авторы простых описаний, желание употреБлять данные эпитеты, чтоб вы с гарантией запомнили какие слова заняты раз и навсегда. Они более не ваши! Они использованы. Кончились на "Дьяволе ночи". Кончились ВСЕ. 

Кстати, по знакомству, могу подсказать замечательный синоним для светло-голубого, бирюзового, пепельно-бирюзово-голубого: туркозовый. Туркозовые глазки. А что не так? 

Третьим пунктом особо извращенного восторга над умением автора издеваться и трепать читательское восприятие/терпение лично для меня стал заместительный синоним "тьердемондец". Возможно, это уже мой личный глюк и особые обстоятельства. 

Я и так-то не люблю заместительные, они рвут установившуюся дистанцию между читателем и героем. Но, когда героев много и действуют они кашеобразно, с перескоком с одного на другого через абзац, короткая дистанция вроде как ни к чему, поэтому заместительные можно. Часто даже нужно, потому что через он/она можно не переколупаться, а имена не запомнить. А тут еще наложились обстоятельства - глаза мои устали, я включила говорилку в планшете, которая читает вслух. Это было ошибкой. Говорилка так-то хорошо читает, если б не тьердемондец. Из-за него мне пришлось убегать и прятаться с планшетом от душевнобольных, беременных, верующих, детей, ханжей, озабоченных и любопытных, потому что в воздухе постоянно повисало имя: Пьер де Мандец. С ударением на Е в последнем слове. Этот де Мандец, как ни странно, оказался к месту, внес в атмосферу книги дополнительные краски, и мир заиграл еще интереснее. 

Но самому тьердемондцу это красок не придало. Он герой страдательный, судя по всему, с безответной любовью, с мигренью, с пожалетельной функцией, жалеть которого назначено шлюховедьме, которая, хоть и стальная по форме, но мягкая и глубоко раненая снаружи и внутри. Эти двое -- классическая пара, которой вместе тошно, врозь скучно. Поэтому они не расстаются, но друг друга терзают одним присутствием по соседству, не говоря уже о словах и поступках.

Третий перс из троицы удался благодаря некнижной манере выражаться. Вот этот тип, хоть он по поведению и всехний папа, все/всех понимает, всех выручает, появляется вовремя и вообще бог в кустах, обязательно выскажет свое циническое отношение к происходящему. Матерится он как дышит, и выглядит это абсолютно органично, в отличие от многих книг с натужной обсценной лексикой, которые всем встречались, и в которых мат и жаргонизмы включены не потому, что тут им место, а чтоб были, иллюстрируя "взрослость" и искушенность автора. Ну, кто-то же должен высказать правду и честные авторские мысли по поводу всего, что сам же автор навертел в книге? Так почему бы не оборотню-птицу все это сказать? Вот он и не стесняется. И он действительно всегда прав, и действительно все знает. Но, как обычный мудрый всехний папа, не может оградить глупышей от ошибок. Просто, кряхтя и матерясь, он каждый раз вынимает их из жопы. Просто потому, что заранее знает: они туда попадут. 

Четвертый герой -- он не ведет сюжет, он выставлен в роли обслуги и наблюдателя, но, как часто бывает со второстепенными персонажами, получился наиболее живым и наименее типическим для приключалова. Это деканус Элуканте, упомянутый в аннотации. Вот кому действительно сочувствуешь -- жил себе человек, ни в чем себе не отказывал, кое-как пытался делать карьеру, мелко, но плавал во внутриполитическом море своей организации, и нате вам. Три приключенца на его голову, и стой у них  на подхвате, нравится тебе или нет. 

Мир, герои... Чего там еще в классической схеме. А! Сюжет. Сюжет пересказывать не буду. Не потому, что не хочу, а потому, что не нашла. Есть завязка -- довольно интересная, с убийством сильного мага некой демонической сущностью. Вдогонку магу шла троица героев, но сущность успела первой. И вот теперь задача: что это была за сущность, и за что она его так. Ну, за что -- вестимо, магов всегда есть за что. А вот кто она такая, ответа так и не нашлось. Как не нашлось и разрешения для нескольких заявленных параллельно конфликтов: отношенек между Пьером де  тьердемондцем и бирюзовыми глазищами, отношением всей троицы к руководству и руководства к троице, политическим перипетиям мира. За одного декануса Элуканте только можно порадоваться: он избавился от троицы; исчерпав до дна его терпение, они таки съедут с его хаты. 

Логика. Присутствует. На уровне развернувшейся картины, 30% от которой занимает экспозиция с говорильней, в которой деканусу рассказывают, почему троица будет испытывать его терпение и отчего/зачем он обязан все это терпеть. Что абсолютно четко логически выводится по событиям романа: это примерно треть от задуманной истории. И будет продолжение. Это реальный замах на эпик, просто не до конца даже доразмахнувшийся. Ждите. 

Стиль -- автор постмодернист. Он умеет стилизацию, красоты, крутые повороты, описания, боевки (даже более чем, в наличии редкое умение действительно прописать боевку без ходульности, схематичности, путаницы и механического ногу туда, руку сюда), но иногда играет в собственные игры. Не буду докапываться до мелочей, поскольку, когда они рассыпаны по тексту ровно, они тоже приобретают свойство органичности, просто знайте: элементы постмодерна -- надзнания и перескока эпох, плюс ведение диалогов частично на французском, а частично на языке ада -- не должны вас удивлять. Так задумано. Так надо. Аминь.

Стоит ли читать. Да, если вы не боитесь, что: а) автор так и не допишет продолжение б) изящной текстовой матерщины в) вас снова засыплют куклами и бирюзой.