Рецензия на роман «Хроники предпоследнего времени»

«И так в каждой семье, в каждой стране, на любом континенте — злых-то людей почти и нету, все блага хотят, жаждут помочь, а то и облагодетельствовать. А результат... »

Юрий: Роман «Хроники предпоследнего времени» Шелдона Ли заявлен как фантастика и антиутопия, с тэгом «зомби-апокалипсис», но буквально с первый строк понимаешь: вроде есть и то, и другое, и третье, но не фантастика это, и зомби какие-то странные, и Город знаком, так как сам из такого же Города, и мертвечина такая же была, и оборотни, и хомячковы, и прочая нечисть... Поэтому читаешь и думаешь: ай да автор, водит за нос умело. Не фантастика и не антиутопия. Хроники — как есть хроники, с элементом трагифарса, с массой аллегорий, с узнаваемыми событиями, происходящими в мире, где совпадают даже даты.

А ведь проснулся ваш покорный слуга в субботу утром и дюже посмеялся, получив к кофе:

И ещё, расцвёл в старлеевском организме патриотизм. Раньше он как-то не особо жаловал новообразовавшееся отечество, казалось оно старлею смешным и нелепым. Но нынче — не давеча. Патриотизм, он, наверное, вместе с армейскими рефлексами скрывался, а когда те вылезли — тоже наружу запросился. И воспылал старлей любовью к отечеству, которое есть. А которое было — позабыл. Возлюбил герб, флаг и даже гимн выучил. И всю территорию возлюбил гуртом — строго по линии государственной границы, от востока и до самого запада. А заодно — и проживающий на территории народ. И думал старлей вечерами, после отбоя перед сном приятные мысли — о том, как он (если понадобится) сложит голову за родную отчизну. По любви сложит, а не за деньги какие! Да и правду сказать — то, денежное довольствие, что ему начислили — это ж разве деньги? Не деньги, конечно, а сплошная любовь.

А рассмеявшись, сказал: «А не почитать ли сегодня что-то вот такое, озорное, с приколами, с шутками, такое вот, что напоминает и Гоголя, и Ильфа с Петровым?» М-да... Захотел отдохнуть, называется.

Ирина: Да, эта книга веселить не будет. Рассмешит — запросто. Но только для того, чтобы уже через минуту подкинуть дремлющий разум читателя на очередной смысловой кочке. Надеюсь, к финалу проснутся многие.

Поначалу я видела там фант-элемент, ещё помню, подумала, что это, возможно, тоже Зона, как у Стругацких. Социальная фантастика, подумала я. Прорыв инопланетной или параллельно-мифологической нечисти, все дела. Маленький человек в условиях стремительно изменяющегося мира. Личный выбор. Собственно, всё это тоже есть: и Зона, и прорыв нечисти, и человек лицом к лицу с безразличным новым миром. Но это, чёрт побери, ни разу не фантастика. Это история новейшего, смутного и, пожалуй, да, предпоследнего времени. Это самый что ни на есть реализм. Плюс политическая сатира. Просто наш сегодняшний автор талантлив настолько, что легко оперирует таким сложными инструментами как аллегория и гипербола. Подозреваю, что в романе нет ни одного придуманного элемента, не имеющего аналога в действительности. Именно через гипертрофированные образы стало возможным сделать заметными, очевидными пугающие и отвращающие реалии, от которых пока ещё благополучный мояхатаскрайний обыватель обычно отводит скучающий взор.

Прозрела я, когда по улицам Города полетели «отжатые» рычащие джипы с новообращёнными чудовищами внутри. И вызывающие оторопь, а то и парализующий страх волонтёры, раздающие воду... И ведь все как будто свои, до Изменения — вполне себе люди, жили рядом бок о бок с тем же Володькой, может, и работали вместе. Показательно, что главный герой помнит, где работал, но напрочь не помнит лиц бывших сослуживцев.

Юрий: «...и будут все скалить зубы и бить в ладоши. Чему смеетесь? Над собою смеетесь!.. Эх, вы...» Это не та книга, говоря о которой следует разбирать достоинства или недостатки стилистики, выискивать ошибки и т. д. Ставить пять, как за грамотное школьное сочинение — что может быть нелепей? Автор поставил перед собой цель рассказать очень личную историю, и увиделся мне вопрос: «А ради чего всё это?» и ответ: «Да всё же, вроде, для всеобщего блага».

Ирина: Ох, вот напомнило... «Счастье даром, для всех, и пусть никто не уйдёт обиженный!»... Как много воды утекло с тех пор... Рухнули идеалы прошлого, на смену им пришли понятия, потом — хм... Хочется верить, что вызреем когда-то и до принципов, но пока что имеем то, что имеет нас. Оказывается, поднять мертвецов — проще простого. Пообещай: что угодно, но посытнее, погромче, поубедительнее, с лозунгами и транспарантами — и вот они, армии мёртвых душ, готовые маршировать под темными знамёнами в очередное светлое будущее. Любая идеология в отсутствие этики — мертвечина, и, как и разруха, начинается с головы.

Юрий: И в атмосфере этой мертвечины, никого не осуждая, никого не призывая к ответу, главный герой просто пытается выжить... в ванной, спасаясь от обстрелов, в аду, но ад этот с каждой строчкой, с каждым новым персонажем, с каждой новой линией, становится всё более и более узнаваемым. И в этом — невероятная сила «Хроник». В честности, в искренности, в том почти христианском смирении, которое передает автор своему герою Володьке. В раздирающей душу боли за человечество простого штатного ангела, у которого-то и имени нет, один порядковый номер.

Ирина: Кстати, да, ангело-серафимская ветка сюжета — это отдельная тема, обойти вниманием которую никак нельзя. Зело доставила сцена заседания высочайшего архангельского совета, который в итоге решил выразить очередную «глубокую обеспокоенность». Вот в таких моментах сатирический талант автора раскрывается максимально ярко.

Юрий: Возникают иногда споры, следует ли использовать мат в художественных произведениях. Мат — это одно из средств художественного выражения, и автор его использует строго к месту, хлестко, не размазывая текст, как кашу по тарелке.

В изодранной рясе, едва доходящей до колена, всклокоченный и дикий, вооружённый ослиной челюстью, появился о. Паисий из церковных дверей.

— Се аз! — громко заявил он, оглядывая окрестности. — Иду на вас, блядей, агарян и филистимлян!

Воинственный священник быстро, но нетвёрдо и зигзагообразно ринулся в атаку. Агаряне и филистимляне открыли беспорядочный огонь, но о., казалось, был неуязвим для пуль.

— Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа! — приговаривал Паисий, опуская ослиную челюсть на голову очередного монстра. — Возмездие нечестивым! Горе, горе тебе, Сион, город крепкий! Пизда тебе, Сион! Вавилон великий! Сокрушит господь! Расхренячит!

Ирина: Да! Отец Паисий — это улёт и отрыв! И сцена битвы с нечистью — о, как же я смеялась! )) Ну разве можно было без мата показать, как священник, в прошлом, по сути, тот же преступный элемент, что и черти-перевёртыши, борется за правое дело и несёт тёмным массам истинное слово на понятном для них языке. Именно в «Хрониках» я не увидела ни одной сцены, где обсценная лексика была бы неуместна. В ситуации лишь нарастающего стресса мат порой единственная возможность хоть немного разрядить напряжение. Конечно, моралисты претерпят душевные муки, заглянув в «Хроники» — но если это единственное, о чём в состоянии болеть их души при чтении этого текста, то я искренне советую им и дальше кутаться в вату. Как говорится, берегите себя!

Юрий: Автор умело использует своеобразные «американские горки» в тексте: от смешного к грустному, к страшному, и снова к смешному, но в целом остается тягостное ощущение после прочитанного.

Ирина: Возможно, потому, что из этой истории до сих пор нет выхода — пусть не возврата к недавнему спокойному прошлому, то хотя бы возможности начать с нуля. Вакханалия продолжается, архангелы всё так же глубоко обеспокоены, и Астрономовы оставляют своих маленьких и больших детей, чтобы нечисть не пришла в другие города, а мёртвые идеи — спали непробудно.

Очень хорошо раскрыта тема, — опять же через гиперболу и гротеск, — как вообще становятся возможными подобные Изменения. Недаром же ты с первых абзацев узнал Город.

Юрий: Наверно, посоветовал бы книгу тем, кто ее не может услышать до конца (ибо спать будут лучше). Пусть они увидят сатиру, пусть получат свое предостережение, пусть посмеются и повозмущаются над реалиями, близкими к реалиям их собственных Городов — близкими лишь отчасти. Пусть получат удовольствие от замечательной книги. Пусть никогда себя не узнают на сто процентов.

Ирина: Да, пусть читают. Может быть, наконец-то проснутся не отжившие своё идеи, а дремлющие в удобном коконе безразличия люди?

В заключение — немного личных впечатлений. Эта книга стала для меня безусловным открытием конкурса. Это в самом деле прорыв: смысловой, этический, гражданский. И, подумать только, я могла бы прошляпить «Хроники», если бы не случай. Собственно, это я к чему — тэги вводят в заблуждение. Там только два из них отражают истинное положение вещей.

Юрий: Вот и верь тэгам. Кто бы знал, что под тэгом «зомби-апокалипсис» окажется такая замечательная книга.

Ирина: Хорошо, что мы уже знаем. И говорим всем остальным: читайте, обязательно читайте!