Рецензия на роман «Хроники предпоследнего времени»
«Хроники предпоследнего времени» — зомби-апокалипсис. В центре повествования Изменение — пришествие мертвецов в современный провинциальный город, то есть книгу нельзя назвать фантастикой, автором накладывается на современность фантазия — мистическое допущение. Первое впечатление от книги — это стиль, который можно охарактеризовать «я где-то это читал». Причём стиль «петляет»: последовательно и вперемешку вспоминаются Булгаков, Гоголь, Салтыков-Щедрин, Стругацкие, Зиновьев и даже писатель-юморист Коклюшкин. Да, из перечисленных имён вытекает, что «Хроники» — ярко-выраженная сатира, но в отличие от романа «Град обречённый» Стругацких — сатира не на СССР, а на постсоветскую действительность…
По своей структуре, книга — действительно, представляет собой хроники. Семь авторских листов поделены на 50 глав, естественно, что главы очень короткие, некоторые из них охватывают всего один-два абзаца. Повествование посему «отрывочное». Событий происходит очень мало, само действие выражено слабо — сюжет романа вполне может быть уложен в несколько предложений, интрига — появление мертвецов объясняется в духе лексикона солдата сержанта Кукушко: «х... знает почему». Да, в романе нет «увязок», роман — своеобразный «сатирический бред». Тут нет поиска смысла, как в «Граде обречённых», поэтому философская составляющая, в основном, и сводится к разговорам на кухне между Володькой и Петровичем.
Что касается самих образов, то они схематичны. Вот, например, один из главных героев — старлей Бузулук свою тоску по боевому прошлому глушит водкой… до того момента, как ему приходит вызов: сражаться с мертвецами. Реакция его жены Клавдии (9-ая глава): «— Убьют же дурака-а-а-а... — завыла она тихонько» напоминает реакцию супруги Верещагина из «Белого Солнца пустыни». Не видно оригинальности и в образах других главных героев: Володьки, Павла Петровича, вице-мэра. Девушка же Саша вполне могла быть и парнем Сашей — между ней и Володькой настоящая «стена дружбы и целомудрия». Понравился, правда, образ «страдающего эгоцентризмом» отца Паисия — проделавшего путь из комсомольцев в бандиты, а из бандитов в церковнослужители. «В бога, впрочем, не верил, как раньше не верил в социалистические идеалы и бандитские понятия».
Сильная сторона книги — отдельные меткие и остроумные фразы в диалогах. Я бы выделил фразу Бузулука, которую он произносит на войне своим подчинённым: «— Мдаааа... менты, они, конечно... Народец такой... ненадёжный. Чёрт их разберёт. Может и нормальные есть среди них. Скорее всего. Лично я не видел, но должны быть. Может и в Освенциме нормальные люди работали, а не маньяки какие... Подумаешь, нажимать там на рычаг. Детей поить-кормить надо! Так и у Ментов».
Освенцим, менты, рычаг, детей поить-кормить — считаю, очень художественно сильное сравнение.
Менее оригинален, хотя и смешон, отрывок из разговора Петровича с Володькой: «— Вряд ли, — сказал он (Петрович), но без особой уверенности. — Вряд ли это армагеддон. Больно уж уёбищный. Хотя может для нас так и полагается. У нас — такой. А датчанам будет хороший, качественный армагеддон. Евростандартный».
С другой стороны на фоне удачных шуток (правовой статус зомби) и определений (ангелы-атеисты), в романе обыгрывается старый советский анекдот: «дослужиться удалось только до майора, потому что, как известно, — у полковников есть дети и у генералов тоже. А у него ни полковников, ни, тем паче, генералов, не водилось в роду», и эпизод из комедийного фильма «Ширли-мырли»: «попытался вымолвить что-то вроде "служу... этому... как его", но не вымолвилось, застряло». Диалог же Пивоварова с Хомячковым: «— Мёртвые? Аполлон Васильевич, ну что за глупые предрассудки? Это наши отцы и деды. Между прочим, там, снаружи, опытнейшие хозяйственники собрались. И директора, и обкомовские работники. Команда — всем командам команда! Зубры! Профессионалы! Понимаете?» напоминает «Мёртвые души», беседы Чичикова с помещиками…
Резюме: Книга написана на хорошем профессиональном уровне с точки зрения стиля и слога, но на мой взгляд ей недостаёт самобытности — творческой оригинальности. Отдельные удачные сатирические фразы всё же не могут компенсировать «скованность» сюжета, отсутствие характеров, оригинальной идеи, завершённости. Самой удачной главой мне видится глава 45 — она наиболее органична, в ней есть и завязка, и идея, и развязка.