waymy

Ньярлатхотеп же! 

Он в оригинале выступал под именем Теслы.

Этот вот товарищ будет? :)

Судя по оригинальному тексту да :)

Непросто Спасать Мир :) Приходится тренироваться :)

Можно ещё "Великую Ордалию" Бэккера вспомнить. Там тема гибели огромной армии от фиговой логистики и прибабахов начальства раскрыта буквально до конца.

Тема белочехов не раскрыта :) Колчаковцы очень их ругали за мародерство и конфискацию ж/д вагонов. Хотя официально - дурно отзываться о союзниках всячески запрещалось. Но в эмиграции потом расцвело. 

:))))))))))))))))

Если вы хотите разбогатеть, но не знаете, как, вложите пять тысяч в конверт и пошлите нам! 

Страшный тоталитарный Сиборнал же. Где даже сыр по талонам.

Помнится, у французов был милый мультсериал "Рахан", посвященный теме первобытного гуманизма чуть более, чем полностью. ГГ даже никого не убивал, разве что случайно сталкивал с обрыва в пропасть :)

Помнится, даже в милой советской "Легенде о Манко Смелом" главгада в финале раздернули березками. Без анатомических подробностей, но тем не менее. 

От скуки СарториИрвраш тщательно изучил и исследовал все до последней части корабля. Он собственными глазами увидел, какая невероятная теснота царит на борту - матросам приходилось спать либо на палубе на бухтах каната, либо в трюме, взгромоздив ноги высоко на переборку. На перегруженном припасами корабле не было ни дюйма свободного места. День за днем зловонный корабельный дух становился всё крепче, ведь для большой нужды людям приходилось, сняв штаны,  выходить на выступающую за борт доску, где сидеть, словно птица на жерди, над качающимся морем, балансируя и держась за специально привязанную для этой цели к борту веревку, что было очень рискованно. Малую нужду справляли гораздо проще, - прямо с борта, под леер, с кормы или в любом другом месте, где было в данный момент поукромней. Офицеры поступали так же, как и матросы. Ночные горшки имели только женщины.
СарториИрврашу скоро наскучило однообразие плавания. Покинув палубу, он возвращался в каюту, почитать и покурить. Но и здесь он не находил покоя. Ему скручивало живот, кишечник бурчал, как злобный асокин. Однообразный корабельный рацион уже начинал скверно сказываться на его пищеварении. К столу здесь подавали хлеб с рыбьим жиром на завтрак, суп из лука на обед, хлеб с соленой рыбой на ужин - и так каждый день. Дважды в неделю каждому моряку выдавался и кувшин крепчайшего йудла, но у советника он вызывал изжогу, и он отказался от этого мерзкого пойла, за что и поплатился расстройством кишечника.
Моряки разнообразили стол свежей рыбой, которую удили для себя прямо с борта. Офицеры столовались немногим лучше матросов - заветрившимся сыром вместо пересоленной рыбы, лишь время от времени пробавляясь целебным молоком арангов, так как тем, кто заступал на вахту, выдавали для бодрости всё тот же едкий  йудл. Стойкие сиборнальцы никогда ни словом не жаловались на скверную и однообразную пищу, так как не знали иной с рождения, но СарториИрвраш уже не мог на неё и смотреть. И без того считавшийся худощавым в лучшие времена, он затягивал ремень на штанах всё туже.

Брайан наш Олдисс, таки англичанин. 

Пожалуйста :)

Товарища Косицына забыли :)

https://samlib.ru/k/kosicyn_w/system.shtml

У него примерно всё технофентези :)

У Джордана примерно это и было :) С забытого 1000 лет назад материка приплыли Шончан и прописали всем люлей. А потом понемногу включили в состав. Ибо орднунг. 

Действительно :)

А в целом поздравляю 

Срочно нужен роман про возвращение котиков  

Ну, если верить Создателю Звезд, то есть и Совершенное Творение :) Ну, или будет через пару триллионов лет.

Всё время норовят что-то на этом чорном квадрате нарисовать, прямо мелом :)

Я такого вот тоже не помню. Сарьют могут сквозь стены проходить, но у них нету массы :) Безмассовая жизнь. Помню, что у Вебера граф Дракула пошел гулять в лес, где съел сырой гриб провалился в корабль Джоре, где наноботы поставили ему нейросеть. Через что он смог распадаться в туманЪ из наноботов :) И в таком виде проходить. Но есть сомнения, что это прям научно. 

Шустры пана Станислава же! Только с дружественным интерфейсом. Проект их рассылки по Вселенной на Энции был. 

Я взял полукилограммовый молоток и несколько крупных гвоздей. Звякнул одним гвоздем о другой, а затем несколькими сильными ударами молотка вбил четырехдюймовый гвоздь в дерево до половины так, что политура брызнула в стороны блестящими щепочками. Я ударил по гвоздю сбоку – он зазвенел как камертон. Директор протянул мне плоскогубцы, и я с усилием, так как гвоздь сидел глубоко, вырвал его; он почти не погнулся.
   – И что же, теперь я должен вбить его вам… в голову? – догадливо спросил я.
   – Да, будьте любезны…
   Чтобы мне было удобнее, он сел, слегка наклонившись, а я не спеша снял туфли, носки – мне не улыбалось еще раз очутиться на полу, – приставил гвоздь к его черепу и обозначил удар молотком, легонько, но так, что директор вздрогнул. Я застыл в нерешительности; он поспешил ободрить меня:
   – Прошу вас, решительнее… смелее…
   Тогда я трахнул молотком по шершавой шляпке, и гвоздь исчез. Просто исчез – лишь в ладони у меня осталась щепотка пепельной пыли.
   Тахалат встал, выдвинул другой ящик, там лежали иголки, булавки и бритвы. Он взял пригоршню этого добра, положил себе в рот и, медленно двигая челюстями, принялся жевать, пока наконец не проглотил целиком. Прямо как на сеансе фокусника.
   – Хотите попробовать?.. – предложил он мне.
   Что ж, я взял бритву, провел по ней кончиком пальца – острая! – и положил на язык, соблюдая надлежащую осторожность.
   – Смелее, смелее…
   На языке ощущался металлический привкус, и было трудно отделаться от мысли, что я сейчас страшно покалечусь; однако астронавтика порою требует жертв. Я надкусил бритву, и она рассыпалась у меня во рту в мелкий порошок.
   – Не угодно ли гвоздь? или иголку? – потчевал он меня.
   – Нет, благодарю вас… пожалуй, хватит…
   – В таком случае побеседуем…
   – Как это делается? – спросил я, снова взяв свою чашку. Я заметил, что, хотя времени прошло много, кофе такой же горячий, как при первом глотке. – Это все из-за шустров? Но ведь шустры – всего лишь логические элементы… а это, – я указал на разбросанные по столу гвозди, – должно быть, настоящая сталь?..
   – Да, одни лишь шустры ничего не сделали бы без нашей технологии твердых тел… Вам, несомненно, известно, как возникает телевизионное изображение?
   – Разумеется. Его рисует на экране луч развертки, пучок сфокусированных электронов…
   – Вот именно. Изображение возникает как впечатление глаза; на снимках с очень короткой выдержкой будут видны лишь отдельные положения светового пятна. Как раз этот принцип положен в основу нашей технологии твердых тел. Гвоздь или любой другой металлический объект существует лишь как известное число атомных облачков, которые двигаются внутри формы, задаваемой особой программой. Эти атомы образуют что-то вроде микроскопических опилок и, мчась по своим траекториям с громадной скоростью, создают впечатление гвоздя. Или другого предмета из стали и вообще какого угодно металла. Впрочем, это не только впечатление, иллюзия, как изображение в телевизоре, – с таким гвоздем можно делать в точности то же, что и с обычным гвоздем, кованым или штампованным, понимаете?
   – Это как же? – ошеломленно спросил я. – Значит, движущиеся опилки… атомы… а с какой скоростью они движутся?
   – Смотря какой объект надо создать. Вот в этих гвоздях – что-то около 270.000 км/сек. Они не могут двигаться медленнее: предмет казался бы слишком легким; а при больших скоростях релятивистские эффекты проявились бы в чрезмерном возрастании массы, и вам казалось бы, что гвоздь весит много больше, чем должен… Имитация естественного положения вещей должна быть безупречной! Эти атомные облачка мчатся по точно заданным орбитам – и тем самым «обрисовывают» форму нужного нам предмета, как, – если воспользоваться примитивным сравнением, – горящий кончик сигареты рисует круг в темноте…
   – Но ведь это требует постоянного притока энергии!
   – Разумеется! Энергию доставляет нуклонное поле, расширенное при помощи гравитации. Его нельзя экранировать, как нельзя экранировать гравитацию. А если бы вы взяли что-нибудь отсюда, – он описал рукой круг, – к себе на корабль, все это рассыплется в прах, как только корабль покинет наше стабилизирующее поле.
   – Значит, все здесь – и мебель, и ковер, и пальмы?..
   – Все.
   – Стены тоже?
   – В этом здании – да. Но есть еще сколько-то старых, неошустренных строений…
   – А в случае аварии энергоснабжения все это здание рассыплется?
   – Видите ли, авария невозможна.
   – Почему? Разладиться может все.
   – Нет. Не все. Это предрассудок старой эпохи. Существуют силы абсолютно безотказные, если только вызвать их к жизни. Атомы не знают аварий, не так ли? Электрон никогда не упадет на ядро…
   – Но атом в состоянии покоя не поглощает энергии.
   – Да, поэтому здесь все устроено по-другому. Приток энергии необходим.
   – Следовательно, может и прекратиться.
   – Нет, потому что мы черпаем ее прямо из гравитационного поля нашей планетной системы. Вам понятно? Тем самым мы, конечно, притормаживаем движение планеты вокруг солнца, но замедление, вызванное такой эксплуатацией, – порядка всего лишь 0.2 секунды в столетие…
   – Но все же какие-нибудь машины или агрегаты должны вырабатывать эту энергию, а значит, могут и отказать, – настаивал я.
   Он покачал головой.
   – Это не машины, – сказал он. – У них нет снашивающихся механических частей. Точно так же, как нет таких частей в атомах. Это результат интерференции особым образом наложенных друг на друга полей. Энергия в космосе есть повсюду, нужно лишь знать, как до нее добраться…
   – А ваше лицо – не обижайтесь, пожалуйста, – выглядит человеческим тоже благодаря этой технике?
   – Что же тут обижаться? Да, вы угадали. Это просто проявление вежливости… Правда, тут есть кое-какие тонкости. Металлические предметы мы изготовляем так, как я вам сказал. Другие субстанции делать проще… но это связано с устройством конкретных твердых тел. Боюсь, что их рассмотрение завело бы нас слишком далеко – в область неведомой вам физики… Однако принцип всегда тот же самый. Любой материальный предмет – это рой атомов в пустоте. Атомов, включенных в структуру, соответствующую их состоянию. Мы только дирижируем этими структурами. Оркестр был готов с момента возникновения Вселенной и только ждал дирижеров…
   – У вас, должно быть, чудовищных масштабов промышленность, – заметил я.
   – Не таких уж чудовищных, как вы думаете. Она у нас автоматическая, самодостаточная и сама себя контролирует.

Ими можно любое аниме объяснить, даже "Наруто" :)

Мир вообще несовершенен :)

Малевич же нарисовал. Восемь раз воры похищали "Черный квадрат" - и восемь раз сторож дядя Вася успевал к открытию музея восстановить великую картину :)

Купаться запрещено :) Ибо в море тут водятся ктулхи, дюгони, тюлени, рыбоны, русалы и русалки :)

Найткафе :) Должен был быть Последний Редут Ходжсона, но в оригинале там мрак и ни фига не видно.

Реализм :)

Да, если говорить о рыбонах :) Закат у моря - это хорошо :)

Типа того, да :)

Он же вечером :)

Иннсмут ночью :)

В самом деле симпатично рисует :) Хотя от промта далеко :)

Помним же лучший рассказ про попаданца :)

https://lib.ru/INOFANT/LAWKRAFT/r_n_yarlatotep.txt

Очень похож на человека, но на самом деле совсем не.

Про Буратину будет? :)

Пожалуйста :)

Прекрасная новость. Так держать!  

Ну так космизм же, ни что-нибудь :)

Если Бога нет, то всё позволено (с). Хотя это не самое ещё.

/Из книги Игоря Михайловича Забелина "Человечество - для чего оно?"/
 
  ...На титульном листе этой книги напечатано: "Не для продажи" - и
  подчеркнуто. Тираж - 480 экземпляров. Издано в Верном (ныне Алма-Ата) в 1906 году. Название - "Философия общего дела". Более семисот страниц убористого,почти газетного шрифта. Автор - Н. Ф. Федоров, московский библиотекарь,
  писавший в последнюю четверть прошлого века и скончавшийся за несколько лет до выхода книги в свет (при жизни публикаций не было).
   Московский библиотекарь по совместительству еще и создатель нового - антропотеического - вероучения о человечестве, проникнутого убежденностью в его безграничном могуществе. Мистик, он утверждает, что "сыны" способны воскресить во плоти всех когда-либо живших и умерших отцов, ибо если воскрес Христос, то могут воскреснуть и все прочие. Женоненавистник, он заменяет
  "похоть деторождения" ("матери" остаются в могилах) воссозданием покойников.
  Ретроград, он прямо выступает против всякого прогресса, ибо прогресс предполагает различия между поколениями, а по автору вероучения, различий несуществует и не должно существовать. Практик, он подозревает, что воскрешенные отцы не уместятся на Земле, и расселяет их по другим небеснымтелам. Провидец, он уверен, что человечество возьмет в свои руки управление
  Вселенной, ибо "люди созданы быть небесными силами, взамен падших ангелов, чтобы быть божественными орудиями в деле управления миром...". Овладев,далее, способностью "воссоздавать себя" прямо из атомов и принимать любые формы, человечество завладевает всем мирозданием.
   В двух толстых фолиантах Н. Ф. Федорова (2-й том издан в 1913 году в Москве) разбросано много мыслей, которые, если взять их вне контекста, звучат архисовременно, и не случайно его идеями интересовались Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, М. Горький. Так, Федоров утверждал, что
  человечество должно стать единым, что ему необходимо разоружиться и прекратить войны, что оно должно управлять землею как целым, что оно будет творить новую землю и новое небо, а "солнечная система должна быть обращена в хозяйственную силу" и т. п. Но - концепция есть концепция, и искусственно
  изымать из нее отдельные мысли - значит грешить против логики научного анализа.
   Да, Н. Ф. Федоров не выходит за рамки религии, но для нас важно, что человечество у него - космическая сила, равная или почти равная богу.
 
  ...
 
   .. .Известно, что юный Циолковский (с шестнадцати до девятнадцати лет)занимался самообразованием в Москве. Менее известно, что ему активно помогал редкий эрудит и талантливейший библиотекарь (драгоценный дар!)... Н. Ф. Федоров. Они многократно встречались и много раз беседовали.
  К. Э. Циолковский должен был знать о взглядах Федорова, хотя мне и неизвестно, ссылался ли он на своего наставника *. (* К. Э. Циолковский писал об однофамильце Н. Ф. Федорова, А, Федорове, втором, после Кибальчича, ракетчике на Руси, и признавался, что книга того "Новый принцип
  воздухоплавания, исключающий атмосферу как опорную среду" (СПб, 1896) побудила его разработать научные основы ракетного дела. Тут не следует допускать путаницы).
   Фактом же остается, что именно К. Э. Циолковский научно открыл дорогу в космос, на вполне материалистической основе доказал неизбежность космической фазы существования человечества, неизбежность освоения околосолнечного пространства. Ясно, что по Циолковскому человечество - тоже космическая
  сила, способная к управлению мирами. К сожалению, идеи о сути человечества как бы следуют из различных высказываний Циолковского, но не приведены им самим в систему.
 
 
   2
 
  /из книги Юрия Карабчиевского "Воскресение Маяковского"/
 
  Он (это опять таки о Федорове) был человеком сильной воли и прямого, в упор, анализа. Смерть есть величайшее в мире несчастье, главная беда и причина бед, следовательно, главная задача человечества, да попросту единственная его задача -- это борьба со смертью. Со смертью вообще как явлением природы. Человечество обязано бросить на это все силы и всю энергию -- именно все и всю, без остатка, буквально, без оговорок.
  Все должны проникнуться любовью к "отцам", чувством неоплатного долга перед ними.
  Он будет оплачен только их воскрешением. Всю современную человеческую деятельность, за исключением разве добычи хлеба, Федоров объявляет подменой, развратом, кощунством.
  Вся промышленность -- порнократическая служба, все искусства -- производство мертвых идолов, "живых лишь в воображении городского идолопоклонства". Он проклинает, ненавидит жизнь в городах и всякую городскую деятельность, но еще более -- всю живую природу, все спонтанное, естественное, неподконтрольное.
  "Природа есть слепая сила, несущая в себе голод, язву и смерть".
  Природа всегда, во всех проявлениях глубоко враждебна человеку и обществу, и ее надо не просто использовать, но покорить, подчинить, подавить... Преобразовать до неузнаваемости. Стопроцентная регуляция природы человеком есть залог всеобщего воскрешения. Как оно конкретно произойдет, с помощью какого "тихого химика",
  Федоров, конечно, сказать не мог. Но знаменитый тезис Фохта о том, что мысль относится к мозгу, как желчь к печени, был ему чрезвычайно близок. Он и повторял его почти буквально, развивая и доводя до конечного вывода. Организм -- машина, сознание -- продукт, соберите машину, и сознание к ней возвратится.
  Главное, Федоров был убежден, что решение задачи возникнет само, если люди поймут, что дело воскрешения предков -- это их единственное общее дело, перестанут растрачивать свою энергию на гарантии в будущем и комфорт в настоящем и всю ее обратят в прошлое. Об аскетической жесткости этих требований можно судить хотя бы уже по тому, что комфортом он считал любую личную собственность, даже на книги, даже на идеи. Даже энергия, уходящая на продолжение рода, да не даже, а в первую очередь она, должна быть направлена вспять, на предков. "Родотворная сила есть только извращение той силы жизни, которая могла бы быть употреблена на воскрешение жизни разумных существ".
  (Здесь нельзя опять не вспомнить Уолта Уитмена: "Запружены реки мои, и это причиняет мне боль..." Все реки, и прежде всего те, что имеет в виду Уитмен, должны были быть запружены, чтоб вертеть колеса "общего дела".)
  Федоров обладал необычайной памятью, о его эрудиции ходили легенды. Тем более замечательно, что все его тезисы, все его конструктивные "научные" сентенции предстают как почти неизменные цитаты из чеховского "Письма к ученому соседу". -- Увенчавшийся блестящим успехом опыт произведения искусственного дождя посредством артиллерийского огня или вообще огненного боя, посредством взрывных веществ, дает новое назначение войску. -- Хлеб есть сила, и всякая деятельность человеческая, умственная и физическая, есть проявление этой силы. -- При регуляции же метеорического процесса сила получается из атмосферы. -- Сновидения должно причислить отчасти к болезненным явлениям, отчасти к праздной жизни. Они составляют проявление тех сил" которые не перешли в работу... Конечно, сегодня об этом учении нельзя говорить на полном серьезе. Улыбка -- не обязательно едкая, даже необязательно снисходительная,
  пусть доброжелательная, пусть умиленная,-- но какая-то улыбка должна смягчить неправдоподобную жесткость этих конструкций. Тогда же, в конце прошлого века, множество умных и тонких людей поначалу отнеслось к учению Федорова с серьезным вниманием. Даже Достоевский не избежал. (Он, первый увидевший бесовщину, увидел одну, и глаза закрывал на другую, и сам проповедовал третью...)
  Конечно, мир, построенный Федоровым, не только смешон и детски наивен. Он поражает широтой замаха, он красив и страшен, как Дантов ад, он почти величествен. Но, как всякий проект общественного спасения, скорее все-таки страшен. Он страшен прежде всего -- несвободой. Федоров не был настолько наивен, чтобы полагать, что люди, все без исключения, добровольно примут его проект. И однако он требовал всеобщего участия.
  Естественно, что все его практические замыслы, если можно, конечно, их так назвать, основывались на первоначальном принуждении, на рабском-- он так и выражался -- труде, со временем переходящем в труд добровольный.
  Вообще идея личной свободы представлялась ему одной из самых вредоносных западных выдумок.
  Он говорил об этом впрямую: "Освобождение личности есть только отречение от общего дела и потому целью быть не может, а рабство может быть благом, вести к благу". Сожалел об отмене крепостного права и введении дворянских вольностей. Всеобщая воинская повинность выступает в рамках его философии как главный способ объединения людей и направления их сил на общее дело. Примечательно, как при всем своем пацифизме Федоров любит слово "армия". Главный практический его инструмент -- это "единая армия народов, производящих исследования и опыты" * Вообще многие его декларации, не только по смыслу, но даже по форме, удивительно напоминают постановления и лозунги недалекого грядущего времени. "Солнечная система должна быть обращена в единую хозяйственную силу..." При таких хозяйственных вселенских масштабах он был не только воинствующим патриотом, но убежденным и, как во всем, жестким проводником имперской идеи. Все русское хорошо, все плохое -- не русское. В России даже запустение кладбищ -- вполне простительная случайность, на Западе ухаживание за могилами -- отвратительная "полицейская выправка и желание подбелить смерть". Мало того.
  Оказалось, что русская имперская политика счастливым образом совпадает с целями общего дела.
  Россия, видите ли, в своей экспансии осуществляет великую миссию "собирания", что впоследствии обеспечит использование армий народов для уничтоже... то есть покорения природы и всеобщего поголовного воскрешения.
  Разумеется, в нем не было и тени юмора. Даже Лев Толстой в сравнении с ним -- шутник и затейник. (Он однажды пошутил, что если быть последовательным, то уж надо бы сжечь и все книги. Федоров затрясся от злости, заболел и едва не ) Всякий, кто не разделял его взглядов, в лучшем случае становился ему безразличен, в худшем -- вызывал его ненависть. Так перестал для него существовать быстро опомнившийся Достоевский ("мистик,-- говорил о нем презрительно Федоров,-- убежденный в существовании каких-то иных миров...").
  И так в настоящего врага превратился Толстой, отказавшись заняться проповедью общего дела...
  Примиряет с Федоровым только то, что его идея, помимо его желания, просто внутренне рассчитана на неосуществление. Ведь он не только не отвечает, но, по сути, и не ставит главных вопросов: каким образом и что же дальше. Это встают из могильных курганов, мясом обрастают хороненные кости... Ну восстали мертвые, расселись в Космосе, как птицы на ветках, и что же теперь им делать?
  Снова заниматься любовью и искусством, воссоздавать уничтоженную культуру, лишь в музеях сохранившую свои атрибуты? Но какую, какого же века? Или процесс воскресения бесконечен и во всем обозримом нами будущем все новые и новые поколения должны подниматься из тихих могил -- для чего? -- для того, что Николай Федоров именует жизнью:
  для бесполого, безликого существования во вселенском концлагере? Да, в концлагере убивают, а здесь воскрешают.
  А не все ли равно? Федоров живой, ненавидящий смерть, решил величайший вопрос бытия не только за живых -- он решил и за мертвых. А ведь он их не спрашивал. А быть может, для них, для мертвых, воскреснуть, да еще для такой замечательной жизни, какую он им уготовил,-- сто раз мучительней и страшней, чем для нас умереть?..

Если б Елена Федорова читала - сама бы могла замутить что-то такое, очень этакое :) 

Император как раз должен присутствовать в жизни любого аборигена, хоть дворянина, хоть простолюдина – через бюрократический аппарат, единое законодательство и судебную систему. Интересная мысль… надо ее запомнить и обдумать потом, быть может, удастся провести какие-нибудь аналогии, когда наступит время для идеологического обоснования амбиций юного императора. 

Император Защищает!  

Ждем-с :)

Нейросетка покусала человека :)

Логично :) Хотя, насколько помню, Эльфийский Край закрылся :) На переучет или волею валаров. И что там происходит - науке стало неизвестно. Хотя у проф. Дж.Р.Р. Валинор удалился в астрал или даже ещё дальше.

Минздрав предупреждал :) Пить вредно, есть полезно. Но если много пить, можно остаться голодным :)

Страданиями душа совершенствуется :)

Настроения это, правда, отнюдь не улучало - да он и не хотел, чтобы оно вдруг улучшилось. За последний год или два ему даже понравилось пребывать в Мрачном Настроении - отчасти оттого, что он ощущал себя настоящим героем какого-то классического романа, отчасти потому, что в таком настроении лучше думалось. Он даже начал находить некое странное удовольствие в том, что мир был так несправедлив к нему - или, точнее, не вполне мог оценить такой дар свыше, каким являлся некий Йаати Линна-Циррус Линай, прекрасный юноша четырнадцати уже лет от роду, примерный сын образцовых родителей, звезда школьного театра и вообще чудесная душа - которую, увы, не понимали грубые люди.

Йаати вздохнул, глядя на закат. Правду говоря, он не смог толком придумать, что же такого ужасно несправедливое мир совершил в отношении него - и в чем, собственно, состоит его неизъяснимая прелесть, та самая, что наполняла окружающие души самой черной завистью. Просто думать так ему очень нравилось - по крайней мере, в такие вот Мрачные Минуты, когда он был один и ничем не занят - кроме, разве что, пролития невидимых никому слез над своей страдающей натурой. Бог весть, отчего страдающей - может быть, от недостатка внимания, может, от одиночества - хотя, с четверкой верных друзей и кучей приятелей это было нелегкое занятие. Но Йаати, честно говоря, старался. Ему нравилось чувствовать в себе что-то возвышенно-трагичное, некую печать Рока на челе, невидимую никому, кроме него, и от того ещё более ужасную. Йаати ужасно хотелось, чтобы эту печать кто-то заметил - и понял, как ужасно он страдает... но, конечно, вся суть дела заключалась в том, что никто и не мог её заметить, не мог проникнуть в глубину его утонченной натуры.

На самом деле, если бы кто-то и смог, это испортило бы всё дело, ведь Непонятым Страдальцем быть гораздо интереснее. Это давало чудесное ощущение собственной необычности, невероятной утонченности чувств, недоступной вообще никому больше. Но он, честно говоря, не знал, что с ними теперь делать. Оставлять такое сокровище втуне было, конечно, нельзя. Лучше всего, наверно, было написать симфонию, полную печального трагизма - но он не разбирался в нотах, не говоря о чем-то большем. Попытки же нарисовать Страдающего Юноша пока что завершались неудачно. Йаати изо всех сил старался - но, когда он показал свой шедевр Йюну, тот сразу же сказал, что у бедняги, наверно, случился запор, а ядовитый Йис и вовсе объявил, что физия у страдальца такая, словно его не пускают в сортир уже третий день.

Йаати был глубоко фраппирован столь примитивным восприятием - но, честно сказать, любой портрет требовал натуры, а с ней ему не повезло. Сколько он ни пялился в зеркало на свою физию - на ней не было никаких следов Страданий, истерзавших его душу. Попытки же придать ей какое-то трагическое выражение тоже были откровенно неудачны. Чувственно-глуповато-сонная - вот и всё, что он мог сказать про неё, а это явно не то выражение, от которого хочется прижать её обладателя к груди и облить слезами.

Как-то типа того :)

У Кандинского вышло не так мрачно, но солидно:

Ну, вроде как королева Маб бессмертна, словно мафия :) Если, конечно, не врет.

Спасибо!

Ну, не так страшен Ктулху, как рисуют его первоклассники :)

Как бы дедушка Лавкрафт просто обожал сравнения, сложные обороты и повторы :) 

Кожистый, непреодолимый, почти неразрушимый квалитет был неотъемлемым атрибутом формы организации этого создания, и восходил он к некоему палеогеанскому циклу эволюции беспозвоночных, абсолютно выходящему за лимиты возможностей наших спекулятивных способностей.

Лепота же :)

Танцы прям замечательно получились :) Особенно дева прекрасная :)