Арт Мифо

В этот раз он вовсе не был уверен, удалось ему заснуть или нет.

Очнулся он, во всяком случае, сидя. Ощупал широкое покрывало, не понимая, зачем ему это нужно; затем понял, что где-то рядом звучат голоса и он делает это для того, чтобы прислушаться; затем понял, что перепутал, и приложил ладони к вискам; затем понял, что перепутал все, и догадался воспользоваться ушами.

– Развитие? Ради вашей же выгоды? Вы лицемер, а не индивидуалист! И комедиант из вас, как я погляжу, отменный.

– Мистер Фатом! Как убедить вас в том, что направлять трудовые ресурсы на благоустройство моего города полезнее, нежели растрачивать их на бесплодные копания в легендах прошлого и питание несбыточных надежд? Я признаю ценность ваших исследований, но и вы, разве вы не разделяете мои убеждения как служитель науки, разве не человеколюбие стоит во главе ваших наук?

Первый говорил странными, пренебрежительными обрывками, и притом глухо, словно из какой-то трубы. Второй обстоятельно тянул слова.

«Как будто у нас в гостиной», – с удивлением подумал мальчик. Он встал с кровати, сделал несколько робких шагов и бесшумно двинул портьеру.

Точно, в гостиной собрались люди, много людей – может, два десятка, а может, еще больше! С диванов были сброшены подушки, их место заняли мужчины в коричневых костюмах. Кругом них расположились, оттеснив комоды и шкафы, мужчины в темно-синих – цвета ужасного Океана! – халатах и блузах.

В кресле у стеклянного столика сидел, бесцеремонно раскинув ноги, какой-то особо значительный человек – одетый в комбинезон такого же синего цвета. Он был лыс и довольно крепок на вид, кроме того, он вертел в руках какой-то незнакомый рабочий инструмент.

Напротив него стоял – сунув одну руку за отворот двубортного коричнево-кремового пиджака, другую в карман коричневых брюк – еще один заметный гость. Он был усат и безукоризненно причесан, а рядом к стене была приставлена его длинная тросточка.

Саймон не знал, что думать об этих людях и об их беседе.

Мама могла вызвать для него докторов на дом, – но почему же их так много, и почему они одеты в неподобающие их положению цвета? Что там говорить, такие цвета на Корабле не носил никто!

Саймон вспомнил воскресенье в магазине и решил, что перед ним – участники парада в благоприличных праздничных нарядах. Но ведь Праздник Америго в этом году начинался только с первого понедельника сентября! Да он и не оправдал бы присутствия здесь всех этих Господ... собственников... пассажиров? Саймон не знал даже, как их следовало называть.

Гости меж тем продолжали бросаться друг в друга всякими непонятными выражениями, вроде таких: «мнимый альтруизм», «ваши автократические претензии», или даже «культ несостоятельной идеи». Саймон, несмотря на страх, увлекся этим разговором и нечаянно вылез из-за портьеры.

– Спарклз!

Мальчик остолбенел.