Иванич Ван

Я попытался вызвать свои способности, но почувствовал лишь слабое покалывание в пальцах. Слишком много подавителей рядом.
Собянь атаковал первым. Его удар был не физическим - волна невидимой силы ударила мне в грудь, отшвырнув через весь коридор. Ребра затрещали, во рту появился вкус крови.
Купала подошел медленно, наслаждаясь моментом. Его кулак обрушился на меня, и мир на секунду потемнел. Я рухнул на пол, чувствуя, как щека распухает от удара.
- Слабак, - проворчал гигант, поднимая меня за воротник.
Тенет приблизилась со шприцем.
- Это сделает тебя нашим. Не больно... если не сопротивляться.
В глазах потемнело. И тогда...
Телефон в кармане завибрировал:
"Сейчас."

Я закрыл глаза. Воспоминаний не было — только смутное ощущение предательства где-то под ложечкой.
— Все равно ничего не помню, — пробормотал я.
"Они все боялись тебя," — вдруг прошипел Дредноут. "За твой потенциал. Особенно тогда."
"Потому что ты видел то, чего не должны видеть," — добавил Сайфер. Его голос звучал... почти жалко.
Весна заглушила двигатель. Мы стояли на краю поля, за которым темнел лес. Где-то там — станция.
- Мы приехали.
За лобовым стеклом — заброшенная радиолокационная станция. Ржавые антенны. Облупленная вывеска "Сдвиг-2К". И тишина. Слишком глубокая.
"Кирилл," — Сайфер говорил медленно, будто прощался. "Когда мы войдем... мы можем измениться. Исчезнуть. Стать частью тебя."
Дредноут засмеялся — резко, нервно:
"Или разорвать эту дыру к чертям! Ха!"
Я глубоко вдохнул. Пахло бензином, пылью и... чем-то металлическим. Как перед грозой.
"Готов?" — Весна уже стояла на подножке, поправляя нож за поясом.
Я посмотрел на свои руки. Они дрожали.
- Нет. Но пойдем.

Земля подо мной дрогнула, и из трещины в асфальте вырвалось оно — тень, высокая, с когтями длиннее моего предплечья и глазами, горящими, как угли в ночи. Я замер, сердце заколотилось, а Дредноут внутри взревел так, что у меня заложило уши.
— Хранитель Разлома, шевелись, если не хочешь сдохнуть!
Тварь рванулась ко мне, и в этот момент в груди щёлкнуло. Дредноут вырвался — не словами, а волной ярости, дикой и голодной. Моя правая рука задрожала, кожа лопнула с влажным треском, и из неё хлынуло чёрное щупальце — толстое, блестящее, как смола. Оно ударило тварь в грудь, разорвав её пополам с хрустом костей и плоти. Чёрный дым — её кровь — поднялся вверх, растворяясь в воздухе, и я рухнул на колени, задыхаясь. Рука горела, как будто её сунули в кипящее масло, а в голове зашептал Сайфер, холодный и острый:
— Осторожнее, Кирилл. Это рвёт твою плоть. Ещё раз — и ты сломаешься.
— Заткнись, — пробормотал я, сжимая виски. Дредноут рявкнул в ответ:
— Бей их всех. Я хочу больше!

— Всё в мире жарится, Илья. Посмотри на эту свинину. Она ещё утром была куском жизни, а теперь — обугленный символ потребления. Как и мы. Медленно, но неотвратимо превращаемся в уголь.
— Чего? — откликнулся Илья, впрочем, не дождавшись пояснения, сделал ещё глоток. — Ты лучше скажи, сало не забудьте подать.
— Говорю, что мы все угли, — мрачно повторил Диман и кивнул на Сережку, который уже лежал у костра, свернувшись в позе эмбриона. — Вот он — почти догорает.
Илья помолчал, наблюдая за огнем, потом вдруг резко встал, подошёл к воде и глянул в тёмную гладь. Что-то шевельнулось в глубине. Может, рыба. А может, отражение его собственной души, искажённое рябью событий.
— Всё равно клёва нет, — пробормотал он. — Ну его к чёрту.
Саня хохотнул:
— Так а чего мы сюда приехали?
— Мы? — Илья снова посмотрел на реку. — Мы приехали, чтобы ничего не поймать. В этом и был наш план.