Заходил
С самого раннего детства, пропитавшись семейными историями о моем прадеде, имевшем именную шашку от Буденного, я грезил лошадьми. Прадед Иван, по официальной версии трагически погибший в 1937 году вместе с боевым конем под Камышловым от удара молнии, не оставил для нас, потомков, никакой возможности для поиска каких-либо сведений. И дед, росший сызмальства сыном полка, мало что мог рассказать об отце. Две фотографии, справка о сдаче боевого оружия в один из музеев давно расформированной воинской части да несколько грамот – вот все, чем мы можем довольствоваться в изучении истории семьи.
А безответный вопрос о настоящей судьбе человека выливался в безрезультатные запросы в архивы и мое безудержное желание однажды оседлать настоящего вороного коня. Надо сказать, что такая возможность представилась довольно рано – в одной из деревень близ Оренбурга словоохотливый пастух с нескрываемым удовольствием передал мне, ребенку лет восьми, не просто боевого коня – настоящую ковбойскую кобылу и большое мычащее и жующее стадо в придачу:
– На, паси, – сказал пастух, подсаживая меня в седло. Он отчалил по своим неотложным деревенским делам, предоставив мне полную свободу действий.
К полудню без особого моего участия стадо добрело до водопоя, а я, окончательно изодрав школьные брюки об истертое лошадиное седло и торчащие из него фрагменты остова, решил напоить и свою боевую лошадь. Уже вполне сносно освоившись и, кажется, вполне подружившись с Сивкой-Буркой, я спрыгнул с лошади и с умилением стал любоваться, как животное, нагнув голову, жадно глотает воду. Однако, заметив, что металлические удила во рту скотины не способствуют комфорту моциона, я с экспертной легкостью сбросил с ее головы узду. В этот самый момент в бездонных глазищах моего грациозного товарища зажглось нечто безудержно лукавое, и лошадь во весь опор ринулась прочь. Крякнув от изумления, я пустился за ней следом, выкрикивая приказы, затем просьбы и мольбы, которые, впрочем, не приносили никакого эффекта. Лошадь бежала по единственной узкой тропе через пашню в сторону видневшейся на горизонте деревни. Я, проявляя чудесную сноровку, пытался скотину обогнуть по буеракам, но чуть только мне удавалось вырваться вперед, как хитрый друг прибавлял ходу, и я, досадуя, отставал от него, переводя основательно сбитое дыхание.
История закончилась тем, что лошадь, значительно опередив выбившегося из сил ребенка, добежала до родной деревни, где и была изловлена оставившим меня со стадом пастухом. Мастер выехал мне навстречу на предательской кобыле и не без любопытства спросил:
– Это как у тебя вышло-то?
С тех пор я питаю слабую надежду, что вся деревня не слишком долго вспоминала историю про городского мальчика, от которого сбежала лошадь.
