Написал комментарий к произведению Птицелов
При перечитывании первого тома понял, что во времена Когтеточки Ил был значительно безопаснее: колдуны, обычные люди и животные могли жить в нём очень долго, не становясь при этом мутантами.
«Чтобы добраться от Шельфа до Гнезда, требуется восемьдесят семь дней конных переходов. Уж не знаю, какая чудо-лошадь способна выдержать три месяца путешествия по этим опасным территориям (моя издохла на двадцать первые сутки), но так записал в своих воспоминаниях Когтеточка: «на восемьдесят седьмой день конного перехода, тучи у горизонта разошлись, и я увидел первые пики Гнезда».»
«В истории человечества был краткий период, когда Ил сочли пригодным для того, чтобы строить тут города. Лет сто, аккурат между победой над Птицами и спятившими Светозарными, мы лезли в Ил толпами, уходя всё дальше и дальше в него.»
А вот во времена Рауса даже 8 лет в Иле – это огромный срок, приводящий к необратимым изменениям в человеческом теле.
Предположение: А может Ил стал значительно опаснее именно из-за того, что в него переселилось множество людей? Был отравлен человеческими пороками?
«Настоящая жизнь людей» это всего лишь склад человеческих пороков и, по большей части, смотреть там совершенно нечего. (с) Тим Клеве (Голова)
Написал комментарий к произведению Птицелов
Допустим, великое древо возрождало Когтеточку…
Убить его была способна только группа Светозарных, и если бы они убивали его много раз – подобное не получилось бы утаить.
Если предположить, что однажды Когтеточка специально спрятал свою супер-руну, а затем дал себя убить – и после этого великое древо его воскресило, то далее он должен был вести жизнь затворника, уклоняющегося от применения мощных заклинаний – ведь такую волшбу другие колдуны способны почувствовать издалека и прийти посмотреть, кто же это колдует.
Причиной самоубийства и затворничества могло стать то, что Когтеточка почувствовал, что Ил его меняет, делает чудовищем.
Однако мы не знаем, стал ли Штефан Хонишблум к моменту первой смерти стариком, или же нет.
Если стал – то срок его жизни после каждого воскрешения был небольшим и за 500 лет он вполне мог оставить на великом древе то множество шрамов («На бугристой бледно-оранжевой коре сплошные вертикальные рваные линии лилового цвета.»).
А если Штефан был относительно молод и крепок – значит древо возрождало кого-то другого.