Юрий

"...Про Латынину сомневался до последнего, боялся неуместных ассоциаций, которые повлияют на атмосферу и похоже не зря - поэтому убираю..."

   Дело тут не в ассоциациях, просто Латынина слишком мелкая фигура для такого сравнения. Образ-то красив и понятен (вы хорошо видите образы), но такое сравнение слишком для вас мелко. Хватит просто загадочной улыбки.

"...Про эрекцию перебор наверное..."

   Сам стояк не перебор, надо же было как-то отобразить мерзость этого чур... эмм... бородача, Тимура-то. Слово "эрекция" неприятно, причем и мужчинам и женщинам. Это жесткое слияние "К" и "Ц" царапает слух.

"...но в "Метро" мне вообще страшно заглядывать - боюсь там столько всего захочется переписать..."

   Нет, переделывать "Метро" имеет смысл только в том случае, если вами заинтересуется серьезное издательство. Там будет редакторская группа, которая будет вас е... эмм... любить самыми неожиданными способами (опять эта эрекция!).

"...По поводу косяков максимум/минимум и т.п. - это поспешишь людей насмешишь. В целом я правлю даже старые главы. Добавил в первую главу сцену, где Ольга читает про инцидент с пропавшим вертолетом с этнографами в 2009 году в старой газете. В целом путь к концовке я наконец увидел, но еще много всего..."

   Понятное дело, а вы что хотели? Литература — элитарное искусство. У супер тяжеловесов уровня Флобера, Набокова, Гоголя в среднем из двенадцати уже отредактированных, выстраданных, набело переписанных страниц остается одна. Иногда одна из двадцати. Продолжайте трудиться.

   Кто знает, может лет через двадцать крупнейшие голливудские киностудии будут драться за право экранизировать романы знаменитого Айвона Прохороффа.

   Хорошо, Иван, хорошо. Вижу, поправили «сидящий» вертолет (вертолеты стоят, лежат на боку или покоятся как в вашем случае), заменили минимум на максимум, необходимый для пробега в точку перехода у сломанной сосны, удовлетворенную полицейскую дополнили кивком и т.д. Хорошо.

   Но я снова обращаю ваше внимание на модные, современные слова. «Хипстерская бородка» – нормально, но не злоупотребляйте этим словом, для вас это мелковато. «Ковидом» тоже не злоупотребляйте. Вот еще:

   «…Она же глупая. Не смотри на меня так, Олеся, мизогиния тут не причем, просто у всех спортсменов на чердаке пусто, уж поверь мне…», – мизогиния лишняя, так не будут говорить вслух даже «хипстеры», а словосочетания с чердаком прекрасны. 

   Вечно поющий Валерий Леонтьев – база, но вот Юлия Латынина не нужна. Она стрелка осциллографа.

   И будьте крайне осторожны со словом «эрекция». Термин медицинский, но по мелодичности напоминает эксгибиционистов: вроде безобидные люди, — подумаешь, плащ перед девчонками распахнул, — а мерзко. Это я о «Метро»:

   «...Даша обратила внимания, что у бородача началась эрекция...», – лишнее это. Зато кончил Тимур (бл…дь, еб…я эрекция – я же предупреждал!!) закончил Тимур великолепно:

   «...Избитый пес, с которым он еще не закончил. Пес стоял неподвижно как памятник, не отрывая взгляда от того, что находилось там, за перегородкой. Проклятый сукин сын видит, что там. Видит, но молчит. На мгновение Тимур даже позавидовал ему...», – великолепно! Вас, Иван, в очередной раз спас Харитонов.

   «...Теперь он увидел его. На него смотрели спокойные большие глаза. Сукин сын даже не нервничал!...», – потрясающе!

   Вот-вот-вот... теперь хорошо, теперь я спокоен, Иван.

   Взять хотя бы «мяукающий язык». Стилистически вы это подали так, что не совсем понятно, действительно ли генерал переговаривался секретной системой сигналов или Виндману все это чудится. А ему всякое чудится, иначе бы его не выбрали:

«...После этих слов в трубке воцарилось многозначительное молчание.

– Что?

– Извините, я так понял, что из-за этого вас и вызвали.

Виндман задумался и осторожно спросил:

– Я должен что-то… промяукать?

– Простите?

– Это секретная информация?

– Да, но… нет, если вы о связи. Это линия защищена, можете говорить прямо...».

   Еще:

«...– Обоих. – Сказал Виндман, – нет времени.

– Понял.

– Слушай, у тебя тут что, свой кабинет где-то есть?

– Нет.

Виндман нахмурился.

– Слушай, а ты мяукающий язык знаешь?

– Какой?

– Ладно, неважно. Приведи этих...».

   И еще:

«...Борис коснулся ссадины на лбу, поморщился и спросил:

– Что за кошачий язык?

– Чего? – Раздражительно протянул Макаров.

– Язык, на котором вы там болтали, это мяуканье по селектору.

Макаров с Яковом одновременно обернулись и посмотрели на Виндмана.

– А он с прибабахом, да? – Сказал Макаров, обращаясь к Якову, и оба они засмеялись...».

   И еще:

«...В офисе жужжал принтер. Листы с чертежами, планами и разрезами падали прямо на пол. Стоял жуткий холод. Борис потрогал оставленное на столе масло – твердое, будто из холодильника.

– Где он?

– Кто?

– Тот, кто включил принтер.

Яков с подозрением посмотрел на Бориса.

– Если думаешь, что я псих, спроси у Макарова про мяукающего генерала. – Сказал Виндман, принимаясь собирать с пола документы.

– Не буду я ничего спрашивать...».

   Эти постоянные пикировки Макарова и Виндмана — не могу не процитировать:

«...Запомните, – перешел на серьезный тон Макаров, – вы теперь вне группы. Официально – занимаетесь розыском некоего Стоцкого, подозреваемого в организации убийства. Это хоть как-то может объяснить недавнюю выходку одного сумасшедшего.

Виндман взял с тарелки недоеденный бутерброд и стал жевать его, глядя на Макарова.

Полковник посмотрел на Бориса с нескрываемым отвращением.

Когда Макаров ушел, Виндман схватил телефон и позвонил Кудинову...».

   Как описан майор Никандров, находящийся в тяжелом шоковом состоянии, но поскольку он офицер госбезопасности, человек обученный и подготовленный, он сохранил способность думать и даже смог приготовить яишенку. Вот отрывки из его показаний:

«...– Точно, – сказал Никандров, – отмечу еще, что «Сизиджи» очень любит финансировать науку. Причем заграничную. Через оффшорные цепи деньги поступали в специальные фонды во Франции и Германии, самый жирный из которых финансировал Жаксу.

– Чего?

– Японское агентство аэрокосмических исследований. Этот же немец держатель акций еще одной крупной компании – старинного британского конгломерата КБЕ. Он тоже накачивает Жаксу и финансирует несколько проектов ЦЕРНа. В общем, любят науку, но довольно странно – аэрокосмическая отрасль, а не геологоразведка, хотя для их бизнеса последнее должно быть важнее...».

«...– Вспомнил еще кое-что, – сказал он, – я слышал, что Белов и Демченко обсуждали компанию «SAFT». По ней работал Демченко. Короче говоря, за последнюю неделю эта компания доставила в Россию двадцать восемь крупных авиагрузов. Четырнадцать из Германии самолетами Боинг-747-8ай и двенадцать Локхидов из Франции. По декларациям – оборудование для исследования нефтяных месторождений. Я не знаю деталей, но Белов говорил, что это важно...».

   Не слышно даже рокота вертолетных винтов, Иван, великолепно!

   Иван, чтобы у нас не было недопонимания, уточню: «взрывающийся вертолет» означает пошлость сюжета. Ну как если бы «Сизиджи» были на самом деле тайным и очень древним орденом масонов-пидара...ов под прикрытием Ватикана (вот это поворот!). А еще у них связь с космическими силами заднего привода и цель их — уничтожение человечества через всемирный содомус (ничоси!!). А еще Николай второй был членом ордена, но на допросе у большевиков отказался назвать имя главпи...ора и потому был расстрелян (фигасе!!). А по закрученности сюжета главпетухом оказался... Виндман!!! Не, ну это просто отвал башки, вот это сюжет, вот это история!!!

   Я понятно объясняю, Иван? К взрывающемуся вертолету добавим «войско железных солдат». И обратимся, наконец, к вашему тексту.

   Когда край, когда дело жизни и смерти, когда угроза всему — назначат лучшего. Ни деньги, ни связи, ни заслуги ничего значить не будут — выберут Виндмана. И дозвонятся до него через телефон ребенка, и выпилят отбойник, и будет вертолет, и огромный гаишник покажет машину, за которой надо следовать. Великолепно, Иван, просто блестяще. И при этом — один вертолет, а не десять, и одна машина впереди и незаметно справа и слева появятся два полицейских «Форда» и четыре внедорожника рассредоточатся вокруг машины Виндмана. Но «войска железных солдат» там не будет. Стилистически — блестяще, Иван.

   И привезут Виндмана не в супер закрытый бункер, который охраняет дивизия Дзержинского, тысяча снайперов и «войско железный солдат», а в неприметное двухэтажное здание оперативного штаба. И снова блестяще, Иван.

   Штурм территории завода «Металлпресс» — безупречно!! Ведь это край, они столкнулись с тем, что убило четверых оперативников следственной группы, убило половину группы спецназа, а другая половина пропала без вести во время штурма офиса «Сизиджи». Пустовалов смог дозвониться через пространственно-временной изъян и звонок успели отследить. Дальше цитирую:

   «Только сейчас, когда Борису открылся истинный масштаб возможностей генерала Афанасьева, его неожиданно стал одолевать вопрос: действительно ли наблюдаемая мощь являлась результатом любви генерала к дочери, или была обусловлена демонстрацией ответа на то, с чем шутить не стоило.

   Вместе со вновь примкнувшим к ним Яковом троицу оттеснил авангард в лице полковника Макарова и командиров спецназа. Широкий тротуар наводнили темно-синие микроавтобусы, к которым со стороны шоссе подбиралась колонна броневиков «Каратель» и «Викинг».

   Пока в дверь, прячась за щитом, звонил спецназовец, с двух сторон КПП по приставным лестницам перебирались «крокодилы» – крупные фигуры в черной форме и футуристичных шлемах с гофрированными трубками. Вскоре Борис услышал знакомые, рвущие нервы крики, перемежаемые матом. Когда открылись ворота, вся армада «Карателей» и «Викингов» на бешеной скорости рванула на территорию завода, за ними Борис даже не сразу разглядел пару тел в снегу с широко раскинутыми ногами, которых уже допрашивал Макаров в компании серьезных мужчин. Один из них выпрямившись, что-то крикнул и группы «крокодилов» разбежались к близлежащим строениям. Небольшую комичность внушительному действу придавали лишь радиоуправляемые машинки, несущие на своих кузовах пулеметы Калашникова.

   Борис поднял голову, и увидел, как несколько дронов разлетаются над заводом. Он шагнул было к воротам, но Яков удержал его.

– Снайперы? – Догадался Виндман.

Яков кивнул.

– Детский сад. – Флегматично заметил старик...».

   Нет слов, Иван, все так как надо. Без «войска железных солдат». Когда я говорю о вашем тексте, я говорю о стиле и только о стиле. И нет в русском языке синонима этому слову. Стиль более неповторим чем геном человека. Правда ценители бояры (или боярышника, все время путаю, знаю только что два фунфырика — пол-литра) путают стиль автора со стилем музыки или стилем штанов. Ну то не их вина.

   Извините, Иван, очень мало времени, второпях пишу. О «мяукающем языке» (восхитительно!!!) чуть позже.

   Иван, ничего не отвечайте, не тратьте время, я быстро. Стараюсь побольше ходить и сегодня прошел по парковой пересеченке километров десять. Там обычно нет никого, поскольку грязь по щиколотку, земля в рытвинах, но я в берцах и курс не меняю — только вперед. И там, в тишине и одиночестве, на спуске в овраг, я вдруг страшно испугался. Тоска...

   Иван, умоляю — не обосритесь. Не вздумайте взорвать вертолет или ограбить к0р0ван. Никаких «тайных сообществ» в явном виде, никакого «лихо закрученного сюжета», ибо лихо закрученный сюжет — первый признак пед...раста, так и знайте. А как в «Метро», где вы с балетной легкостью перепрыгиваете пропасть реальности.

   Ну вот:

   «...— Фрэнк Альберони. — Произнес старик. — Имя того, кто первым их обнаружил. Это было еще до первой мировой войны. От него ничего не осталось, кроме имени. Ни родственников, ни документов. Говорят, что в Америке в каком-то захолустье в подвале под баптистской церковью даже висит его фотография, но вероятно это все байки. Возможно, как и сам этот человек. Это трудно принять, но в нашем деле мы привыкли полагаться на домыслы. Только домыслы и трупы. Но дело не в нем. Не в том парне. Это просто дань уважения… Маскировка — их суть...».

   Еще:

   «...— Поначалу, мы пытались просто понять, что происходит. Не только мы. Группы энтузиастов в разных странах. В нашей стране была одна из самых подготовленных. В лучшие времена была даже связь с другими странами, но, в конце концов, стало понятно, что лучше всего действовать автономно. А теперь, никого не осталось. Все кончено. Предпоследний раз они зачистили все в девяносто седьмом. Они убили всех, даже детей...».

   Еще:

   «...— Последний мой ребенок подобрался к ним очень близко, так близко, как никто и никогда, он должен был сообщить что-то важное. Но…

— Михеев…».

   Вот, по-Лавкрафтовски! Нет, отставить! По-кремлевски, бл...дь!!

   Иван, я сильно переживаю. Нет, я просто очкую! В вашем стиле я уверен — когда нужен эмоциональный штрих, вы делаете вот так:

   «...Ольга вдруг подумала: а что если он сумеет отыскать свою дочь? Быть может, он приведет ее сюда и они побудут здесь какое-то время? Съедят творог с сахаром и сметаной, послушают китайское радио и придумают план, как незаметно свалить из города. Пожалуй, не худшее завершение истории квартиры, перед там как здесь навсегда поселятся разруха и ветер. Эти стены видели так мало хорошего. Хотя, возможно, некоторые просто не умеют быть счастливыми...».

   Когда требуется небольшая инъекция Достоевского, так:

   «...В магазин вошла женщина, за ней неспешно следовала маленькая девочка в шапке Пикачу, прижимавшая к животу игрушечного кота, хвост которого волочился по полу...».

   Еще вспомнилось как один читатель докопался до телефона Даши «Сказка-2». Тут все в порядке, Иван. Сказали до двухсот метров под землей работает, значит так и есть. А читатель просто завидует, у него же нет такого телефона.))) Не, ну или пусть скажет что наша госбезопасность имеет плохое техническое оснащение. А мы послушаем. Да и товарищу майору будет интересно.)))

   И не спешите, Иван, мы подождем. В каких-то сложных местах вам поможет туман Тоски.

   Отвечу разом. С характерами все понятно, речь не об этом. Ваш стиль — вот что я имею ввиду. Но говорить о стиле бытовым языком невозможно. Нужен специальный язык, стилистически выверенный, в письменной форме. Но лучше я процитирую моего друга Гюстава Флобера из его письма Луизе Коле от 16 января 1852 года: 

   «Вот почему нет сюжетов высоких или низких, и, став на точку зрения чистого Искусства, можно утверждать почти как аксиому, что вообще нет сюжета, ибо стиль сам по себе есть совершенный способ видеть мир».

   Понятно, что «Метро» не первое ваше произведение — вы что-то уже писали и возможно даже публиковали; набивали руку, оттачивали стиль. Разумеется, в «Метро» куча недостатков, но недостатки эти несистемны, нефундоментальны, — где-то излишне патетично, где-то не вполне естественно и т.д. Но это никак не умаляет целого, не ломает ритм-секцию вашего стиля, не мешает прекрасному.

   Кроме того, у вас не было редактора, корректора и цензора. Это три зверя, в сравнении с которыми ваш Харитонов просто лапочка. Уж они-то вынут из вас душу — исковеркают, поломают и запихнут обратно.

   Ну вот не могу удержаться:

   «До вокзала она добралась уже промокшей до нитки. Впрочем, вода в любом виде ее никогда не пугала. Спустя пятнадцать минут она сидела закинув ногу на ногу в зале ожидания провинциального вокзала, с аппетитом поедая разогретый в микроволновке чебурек и поглядывая в треснутый экран смартфона, который только-только показал первое деление зарядки от вокзальной розетки. На соседнем сиденье примостился стаканчик с дешевым кофе из автомата.

Круживший неподалеку мент возник в поле зрения.

— Справка имеется? — спросил он.

— А то. — Ответила Ольга, откусывая сложенный пополам чебурек.

Мент улыбнулся, кивнул и отчалил».

   Не поленился перепечатать. Мой друг Флобер однажды сказал: «Готов кинуться в воду, чтобы спасти хороший стих или хорошую фразу, чьи бы они ни были» (из письма Максиму Дюкану от 25 или 26 июня 1852 года).

   Ну это всё-таки сетевой жаргон и в реальности так не говорят и не думают, он уместен в формате форумов, комментариев, имиджборд и т.д. В литературе слух режет. А вы, Иван, мужчина серьезный, ищите синонимы.

   И еще: вам может показаться, что это читают только «ценители» бояры, боярышника (один к одному разводить) и всяческих попаданцев (после боярышника). Уверяю вас, это не так.

   Умные люди, разбирающиеся в литературе формы и стиля (навскидку Флобер, Джойс, Набоков, Гоголь, …), никогда не брезгуют и беллетристикой, особенно литературой потустороннего, инфернального, нездешнего, мистического (ну вы поняли). Штука в том, что в беллетристике это самый трудный жанр. Такой книгой напугать или, если угодно, заинтересовать взрослого мужчину очень трудно. Но вам, Иван, удалось и напугать и заинтересовать и увлечь.

   Вот первое что пришло в голову из «Метро» — как здорово обыгран Даникер. Что такое Даникер? Что значит Даникер? Даникер! Daniker! И только потом мы узнаем, что это фамилия командира группы спецназа, который пропал во время штурма.

   Проницательность Харитонова: «Лысый пид…р врет», «Что они с тобой сделают, когда поймают?». И еще Харитонов: «Сейчас он совсем не походил на пьяного разбойника. На смену неточным движениям пришли уверенность и хмурая рабочая молчаливость».

   Допрос Морисом четверых беглецов, где на фоне «…это он… это все он… он всех убил… он все придумал» звучит тихий, но уверенный голос Даши Афанасьевой с ее последним, бесстрашным ответом Морису: «Вы боитесь его?».

   Просто людям лень даже комментарий и благодарность оставить, так уж мы устроены. Нам плевать на ваше самочувствие, Иван, на ваши проблемы, на возможное одиночество, трудности с деньгами и т.д. Нам нужен только ваш продукт, ваше изделие, ваш труд. Тяжелый, изматывающий, изнуряющий труд.

   Судьба художника, ничего не поделаешь.

   Отлично, Иван, просто отлично! Обязательно продолжайте!!

   Вы, Иван, очень точно передаете культурный код нашей страны, но что более важно — при таких фундаментальных текстах вы избегаете эффекта «взрывающегося вертолета».

   Только пожалуйста, не используйте в литературе (а у вас литература) слова «кринж», «эффект ACMP» и т.д. Ищите синонимы или другие фигуры речи.