МОЙ СТРАШНЫЙ СОН...
/К международному ДНЮ освобождения
узников фашистских концлагерей - 11 апреля/
Я встретил Гиммлера во сне, -
Он мило улыбался мне,
Ладонь тянул - мою пожать,
И, что-то, ласково сказать...
Очки блестели под фуражкой, -
А брови, словно две букашки,
Под козырьком, вдруг, изогнулись,
От носа бодро растянулись:
Он улыбался, как ни в чём, -
Ну, явно, морда - кирпичом!
Лишь был по-строгому одет, -
Как горец, просто, - как - аскет:
Весь в чёрном, - форма же - СС,
А он, - куратор смерти, бес...
Сам в окружении эскорта, -
Один в почёте - вишня торта!
Он лагеря, ведь, создавал,
И толк, похоже, в них - он знал...
Хоть сон, казалось, добрым был,
Но, поначалу, я - забыл,
Что с немцем поступать сердечно, -
Вести себя весьма беспечно...
И, приглядевшись, наконец, -
Я понял: мой это конец -
Стоя я в робе полосатой,
Напротив Гиммлер, сам, усатый,
А между нами столб с колючкой, -
С жестокой, мерзкой, смертной штучкой...
Со мной, - товарищи мои,
Понурив головы свои...
За нами
Примечания автора:
МОЙ СТРАШНЫЙ СОН...
/К международному ДНЮ освобождения
узников фашистских концлагерей - 11 апреля/
Я встретил Гиммлера во сне, -
Он мило улыбался мне,
Ладонь тянул - мою пожать,
И, что-то, ласково сказать...
Очки блестели под фуражкой, -
А брови, словно две букашки,
Под козырьком, вдруг, изогнулись,
От носа бодро растянулись:
Он улыбался, как ни в чём, -
Ну, явно, морда - кирпичом!
Лишь был по-строгому одет, -
Как горец, просто, - как - аскет:
Весь в чёрном, - форма же - СС,
А он, - куратор смерти, бес...
Сам в окружении эскорта, -
Один в почёте - вишня торта!
Он лагеря, ведь, создавал,
И толк, похоже, в них - он знал...
Хоть сон, казалось, добрым был,
Но, поначалу, я - забыл,
Что с немцем поступать сердечно, -
Вести себя весьма беспечно...
И, приглядевшись, наконец, -
Я понял: мой это конец -
Стоя я в робе полосатой,
Напротив Гиммлер, сам, усатый,
А между нами столб с колючкой, -
С жестокой, мерзкой, смертной штучкой...
Со мной, - товарищи мои,
Понурив головы свои...
За нами