пять цитат из моих рассказов
Автор: Шибанутый очкозавр— Там растет кукуруза выше роста двух самых высоких мужчин, — заявил ребятишкам дедушка Сайфуддин и засмеялся.
— А еще? — нетерпеливо спросил непоседа Акрам.
— Коровы там дают по два ведра молока в день каждая, — дедушка Сайфуддин задумался ненадолго и добавил, — а в колодцах вода на вкус слаще меда.
Глаза его слезились. От старости, наверное. Как-никак, девятый десяток уже разменял.
Дети радостно захлопали в ладоши, а сластена Вадуд мечтательно закрыл глаза и счастливо улыбнулся. Смотря на детвору, улыбалась и бабушка Арубика, что разводила в воде из растопленного снега кукурузную муку: поить малышей.
Поезд плавно набирал скорость.
При сомнительных обстоятельствах
"Ш.ВЗ." -- три буквы в верхнем левом углу "пропуска" глумливо взирали на читающего. Между "Ш", что противным шепотком предупреждала: "Не показывай командиру", и "ВЗ", визгливо призывающими сдаваться была изображена винтовка: приклад смотрит в небо, откуда немецкие самолеты сбрасывали эти бумажки; штык воткнут в землю.
Днем тысячи красноармейцев из его группы подняли руки и сдались в плен.
"С перешедшими добровольно, по приказу Гитлера, мы обращаемся особенно хорошо, — они получают специальные удостоверения. Германское командование не публикует списков военнопленных. Желающих работать мы устраиваем по специальности".
Командиром здесь был он сам. И работа по специальности у него сейчас тоже имелась — Родину защищать. Верить галиматье, написанной в "пропуске", он не собирался.
— Авось пригодится, — невесело рассмеялся генерал-лейтенант Качалов, сунул бумажонку в карман и полез в башню танка. Соленую фразу — для чего именно пригодится — собеседники не расслышали.
Дать обвинительные показания на покойного мужа она отказалась.
Ее бросили в камеру и пригрозили пытками, если она не подпишет нужные документы.
Она презрительно молчала в ответ.
Ее избивали на глазах братьев, потом избивали их — на ее глазах.
В ответ она харкала кровью на "признательные" бумаги.
Так продолжалось два года. Но счет времени она уже потеряла...
Она оглядела собравшихся. Поймала взгляд бабы из сожженной избы: глаза у той, как у побитой собаки.
На мгновение она представила полностью выполненный приказ: десятки, сотни уничтоженных деревень, тысячи женщин, стариков и детей у дымящихся развалин...
А по другую сторону фронта — миллионы тех, за кого она готова умереть.
— Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас сто семьдесят миллионов! За меня вам наши товарищи ото...
Немец выбил ящик из-под ног.
Тело задергалось в петле.
Стужа стояла лютая, февральская. Снега по пояс, ледяной ветер обжигает лицо, норовит забраться под полушубки. Вороты которых украшены зелеными петлицами с малиновой окантовкой. Человек знающий сразу бы сказал — перед ним пограничники.
Но знаки различия скрыты под маскхалатами. Идет охота на этого самого человека, знающего слишком много:
«В лесопункте Каннуссуо выявлен финский гражданин Юнтунен Т.Н., 1895 года рождения, являющийся агентом финразведорганов».
Что это значит, товарищи пограничники?
Это, товарищи пограничники, значит, что гражданина Юнтунена надо задержать. Ведь он, зараза такая, вовремя успел навострить лыжи. Будет теперь к белофиннам прорываться. Возможно, и оружие у него имеется.