Сказ об унылой кукле и хомяке-нагибаторе

У меня немало небольших текстов. 

ВОт решил опубликовать из записных книжек.

"Почему у кукурузы такое смешное название, товарищ Сралин не знал. 

Он был очень серьезным мужчиной в самом расцвете сил. А то, что рябой и низкорослый — так Наполеон тоже не из гулливеров, а каких вершин достиг! 

Херр Зорге, видный зарубежный специалист, надувал для важности толстые щеки и пояснял, что кукуруза богата какими-то там аминокислотами, очень полезными для растущего организма товарища Сралина..."

 Пашка закрыл тетрадь и покосился на клетку, в которой сидел товарищ Сралин. Тот был занят своими хомячьими заботами, деловито набивая защечные мешки кукурузными зернами.

Аляповатая фигурка чокнутого профессора сиротливо стояла посреди клетки, жалобно глядя на Пашку сквозь решетку.

— Завтра сказку допишу, — обреченно вздохнул Пашка, — мне еще биологию делать.

Товарищ Сралин одобрительно пукнул и огляделся в поисках нового корма.

Херра Зорге, тогда еще безымянного, Пашке подарила старшая сестра. Игрушка made in China имела настолько унылое лицо, что казалось — безумный профессор вот-вот окочурится. А еще веяло от куклы какой-то немецкой педантичностью. Неделю куклу звали просто "херр", но потом Пашка узнал на уроке истории про разведчика Зорге. Вечером того же дня новоиспеченный херр Зорге подселился в клетку к товарищу Сралину -- выведывать все хомячьи секреты. 

Происхождение имени самого грызуна было до крайности банальным и дополнительных объяснений не требовало. 

Товарищ Сралин снова пукнул — на этот раз с видимым возмущением — и направился к колесу: рацион и моцион — основа жизни хомяка-нагибатора!

Черные глазки пушистого засранца подозрительно блестели. Видно, опять задумал какую пакость против пластмассового соседа.

Пашка снова вздохнул и открыл учебник биологии: глава пятая, параграф шестнадцатый: "Разнообразие плоских червей. Сосальщики и цепни".

--- --- --- ---

Херр Зорге покосился на школьника, потом осторожно подмигнул хомяку.

Тот сморщил потешную мордочку, хотел было в очередной раз пукнуть, но передумал. Были дела и поважнее. Маленькие лапки грызуна бугрились маленькими мышцами. Колесо в клетке крутилось с неотвратимостью пролетарского возмездия.

Колесо сансары тоже.

— Ничего, будет и на нашей улице праздник, переродимся и посолиднее, — думал товарищ Сралин, топорща усы.

Кукла кивнула с пониманием. 

"Знал бы, что так будет, ни за что бы самоубийством не покончил", — читалось на унылом пластмассовом лице херра Зорге.

--- --- --- ---

"Сосальщики — плоские черви, паразитирующие во внутренних органах других животных", — тщательно выводил в тетрадке Пашка.

Товарищ Сралин мрачно взирал на него из своего колеса.

"Были у меня трое таких паразитов, — думал он, —  Каждый другого сожрать пытался. Второй первого слопал, не подавился. Потом им самим третий пообедал. А позднее и тот скурвился. Мерзость какая-то, а не внутренние органы".

"Вот и у меня казалось бы четко отлаженный механизм сбой дал, детали друг друга ломать начали", -- еле слышно вздохнул херр Зорге.

Пашка радостно отложил "Биологию" (ну кому интересно про паразитов читать?!) и придвинул к себе ноутбук: теперь надо доклад по истории готовить.

Тему он выбрал интересную — "Жизнь пионеров в 30-е годы XX века".

Среди материалов, что выдал поисковик, был и странный рассказ "СЕМЕРО СМЕЛЫХ".

Кто там автор?

"Шибанутый очкозавр".

Пашка хихикнул. Ладно, потом почитаем. А пока к документам. Что о жизни пионеров расскажет лучше, чем "Пионерская правда" и другие газеты?

"Дорогой товарищ Сталин, Иосиф Виссарионович!

Мы тебя очень любим, имеем твой портрет. Мы по радио слышали из "Утренней зорьки", что Вас хотели убить. Милый, дорогой Иосиф Виссарионович, пожалуйста, не ходи по улице вечером, когда темно. Нашего папу тоже хотели убить кулаки, мы его тоже просили не  ходить поздно вечером. На нашей улице все ребята тебя любят".

 Рядом в глазах рябило от "расстрелять, расстрелять, расстрелять".

Как дети могут требовать убить людей, которых они даже не знают, Пашка не понимал.

Не дорос еще, наверное.

"Атмосфера ненависти", — обозначил он первый пункт. Поковырялся в левом ухе и приписал: " и обожания".

Снова поковырялся — теперь в правом — и красиво вывел слово "Экзальтация". Его Пашка услышал от сестры, которая увлекалась любовными романами.

Так, что там дальше?

"В Спасск, ОГПУ.

От пионерки Отрадненского пионерского отряда Балыкиной Ольги.

Заявление.

Довожу до сведения органов ОГПУ, что в деревне Отрада творятся безобразия. Воровали и воруют колхозное добро. Например, мой отец Григорий Семенович вместе с Кузнецовым, бригадиром первой бригады, и сродником, кулаком Фирсовым В. Ф., во время молотьбы и возки хлеба в город Спасск воровали колхозный хлеб".

Пашка удивленно покачал головой.

"Пионер Щеглов Коля в августе сего года сообщил официальным путем через почту начальнику районного отдела НКВД о том, что его родной отец Щеглов Иван Николаевич занимается расхищением из совхоза строительных материалов.  Вот такие люди у нас, товарищи, есть. Вот такие пионеры у нас есть. Вот где наша сила и мощь — в народе!"

Дальше шли заметки о пионерах-дозорниках, которые  стерегли социалистическое имущество, выслеживали воров и вредителей, сообщали о них в органы.

"Воспитание бдительности", — обозначил он пункт номер два. Потом подумал немного и добавил "Атмосфера слежки и доносительства?". 

Знак вопроса он сделал пожирнее. Тут надо хорошенько подумать.  Очень, очень странное детство. Словно и не детство даже. Может, о чем-то другом доклад сделать?

Товарищ Сралин и херр Зорге с пониманием переглянулись. Жалко пацана, не готов он еще.

Пусть лучше сказки пишет. Про унылых кукл и хомяков-нагибаторов.

Так для детской психики полезнее.

Мохнатые лапки товарища Сралина снова старательно закрутили беговое колесо.

А Пашка думал: "Может переименовать хомяка? Зачем животное обижать? Вот Акакий, например, хорошее имя".

В ответ раздавалось довольное попукивание.