Пошел внезапный дождь

На дне моей страницы затерялся рассказик, который мне захотелось вам показать. Недавно мне сказали, что, де, в подобном все должно быть пережито по-честному, иначе такого откровения бы не получилось. Я задумался, перечитал, почесал загривок. Пережито может быть и внутри, пережито может быть и другими, считано и синтезированно может быть из разных источников, а ты поймал и перенес на себя. Мне казалось, очевидно, что у авторов бывают разные способы создания историй. Но читатель, наверное, хочет верить, что автор всегда пишет правду и всегда о себе. Я тоже доверчив к другим, чего уж там.  Но рассказ все-же принес.

...

Три золотые бусины у тебя на шее похожи на солнца каких-то далеких галактик. Ты спишь, а они горят. Им нет до тебя никакого дела, они даже не знают, что принадлежат тебе и скованы золотой цепочкой. Не знают, а потому свободны.

Я же хорошо знаю, что принадлежу тебе. Спишь ты или нет, печатаешь ли на своем компьютере или поешь в наушниках, жаришь ли тосты или ругаешься с мамой по телефону – я принадлежу тебе.

Когда мне случается забывать об этом, то сразу становится не по себе, будто что-то мешает, как камень в ботинке, как больной зуб, как нехватка никотина. Как навязчивая идея – ты.

Моим друзьям быстро наскучило, что я ношусь с вечной мыслью о тебе. Они не бросили меня, нет, просто затаились и ждут, когда я от тебя отстану. Мне смешно. Что они понимают в тебе?

Когда ты спишь, то в комнате слышно только тикающие часы. Иногда гудит компьютер или я шуршу страницами книги. Тогда я могу думать о тебе спокойно, как будто я – зеркало. Вот ты проснулась и стоишь передо мной. Помятая майка, волосы сплелись друг с другом, обнялись прядками. Медные ленты, до самых грудей. В твоей руке – гребень.

У тебя было много парней, но никто из них не был зеркалом. Никто не знал, что в твоих глазах – серо-зеленых окошках – другие миры. Там-то я и живу теперь. В разных странах твоих фантазий.

Мы встретились на выставке черно-белых фотографий. Пошёл внезапный дождь и ты забежала в галерею укрыться. С волос капало прямо на кафель, тушь потекла. На тебе было красное пальто, широкий черный пояс резко подчеркивал талию. Вот с этого момента я стал твоим зеркалом.

Тебе понравились фотографии. Ты разглядывала каждую, отходила, щурилась и приближалась вновь. А я смотрел на тебя.

Потом я оказался рядом:

– Хотите кофе? Вы замерзли, а чашка у меня черная с красным – в тон вашему пальто, – вот так просто я умею сказать, что никто не откажет.

Ты улыбнулась и показала зубки. Один клык чуть оттопырен вперед.

– Давайте! Очень хочу кофе. Должно быть, всё здесь ваше?

– Не всё, – ответил я. – Только то, что сам себе выберу.

Это была выставка моего друга. Он и впрямь дарил мне одну фотографию ко дню Рождения. Как раз на пустую стену. Мы договорились, что я выберу фотографию сам. Так что я ничуть не врал, хоть и звучало самонадеянно.

В тот вечер мы спали вместе. Через неделю ты переехала ко мне.

– Я влюбилась в тебя пока, – сказала ты. – Переезжаю.

– Пока? – рассмеялся я.

И потерял покой.

Когда мы вместе идем по улице, и другие парни смотрят на тебя, я весь немею. Не потому, что не уверен в себе или в тебе. А потому, что знаю, как ты влюбчива и наивна.

Ты нежно трогаешь мою руку, и я думаю, что в тебе столько нежности и непосредственного эротизма, что вряд ли ты сможешь обделить кого-то этой волшебной рекой.

Мы ходим в кино. Там, на последнем ряду, я наблюдаю, как ты смотришь фильм. Как отправляешь в рот попкорн один за другим, хрустишь им, не замечая того. Но глаза твои горят в экран. Твои миры впитывают другие миры, при этом вселенском событии там вспыхивают сверхновые. Я заворожен и возбужден.

Я знаю, что потом, ты мне расскажешь всё, что придумала. И мы поснимаем трусы очень скоро, чтобы отправиться в новое путешествие налегке.

А наутро, за завтраком, забравшись ко мне на колени и сунув мне в рот кусок сервелата, ты скажешь:

– Наш герой будет циничным копом, сидящим на стимуляторах!

– И у него будут глюки? – с полным ртом поинтересуюсь я.

– О-о! Несомненно! – ты радостно вскрикнешь и побежишь в ванную, чтобы не опоздать.

А потом позвонит он. Твой старый друг. И вы будете долго болтать по телефону. Ты расскажешь ему все свои идеи, и даже то, что мы придумали вместе, ты будешь смеяться и убежишь на работу с трубкой в руке, рассеянно чмокнув меня в щетину.

И я буду очень злой. Злой, как самый злющий в мире бессильный мужик.

Злой на себя, что не могу выкинуть из головы всех этих твоих друзей, жизнь, которую ты вела до меня и, возможно, будешь вести после меня.

«Пока». Я влюбилась пока…

Это честно до ужаса.

Тебе нравятся мои картины. Ты подлогу рассматриваешь их и задаешь важные вопросы.

Тебе все интересно.

– Почему этот штрих? Почему тут тень? И странный синий фонарь – это символ?

Я отвечаю на твои вопросы, я вижу свои картины твоими глазами. Это очень классно. Я опять – зеркало. Прекрасная роль.

Некоторые твои замечания удивительно уместны. Ты умна, должно быть потому, что обладаешь тем же свойством, как солнца на твоей шее. Ты не принадлежишь никому. Ты не зависишь ни от кого.

– Почему это платье? – удивляюсь я. – С синими колготками?

– Потому! – ты даже не думаешь обижаться. Ты уверена в своей правоте.

И вот в зале, где презентация твоего сборника, я смотрю на тебя и понимаю, что только так, только синие с красным - идеально.

Потом мы пьем теплое шампанское до самого утра. Ты читаешь вслух из чужой книги. Я не слушаю. Просто смотрю, как ты заплела свои медные волосы. Странный узор.

Он снова звонит. И ты уходишь в ванную на час. Ты не рассказываешь о нем. Он – твоя тайна.

– У тебя, наверное, тоже была прорва хорошеньких девушек! – смеешься ты в ответ на мои вопросы. - Ты такой классный!

Ты не ревнуешь меня. Ты влюблена «пока».

Если открыть твой гардероб, то там можно увидеть большую коробку из-под обуви.

Раритет. Ты хранишь там старые стихи и фотографии. Их много. Везде ты: очень юная, почти неузнаваемая. Я иногда рассматриваю их и думаю: не может быть, чтобы это была ты. Словно кто-то увлекался черно-белой фотографией, вот так же, как мой друг, печатал под старинный стиль, специально делал пожелтевшие углы. Ты на них с разными людьми и даже топлес, есть где ты на велосипеде, а есть где стоишь и как будто держишь солнце в руках. Все знают эти фотки на закате.

Стихи твои – головоломка: «Упади черными цифрами, но оставь о себе слова…»

Там попадается и парень, что обнимает тебя, так, по-дружески. Я вижу его, и он мне не нравится. Хочется дать по морде, просто так, хук и к черту его с картинки.

Но я молчу. Я знаю, что принадлежу тебе и глупо распускать нюни.

Все изменилось в тот вечер. Ты пришла в слезах, перемазанная косметикой. Я бросился утешить, но ты отвела мою руку. Все вселенные в твоих глазах потухли.

Ты направилась к гардеробу, вытащила свою коробку и, распахнув балконную дверь, швырнула ее прочь, под дождь, на могильную осеннюю грязь. Словно спасалась.

– Не смей их поднимать. Не надо. Его больше нет. Нет. Он умер.

Ты рыдала под моим крылом до утра, а когда уснула, на твоей шее зажглись три солнца. Я поцеловал тебя осторожно и пошел работать.

Он был твоим другом, мужем близкой подруги. Ты любила его, а он думал, что ты играешь. И когда ты рассказала ему о своих чувствах, он научил тебя придумывать истории. Он научил тебя всему, этот чертов парень.

Вы были просто друзья. Конечно, ты по-прежнему его любила. Ты не могла мне обещать ничего, кроме «пока влюблена».

Была честна.

Я не знаю, станет ли мне легче, от того, что его больше нет, и от того, что она больше не будет болтать с ним по телефону или улыбаться, разбирая его фотографии.

Я смотрел, как она спит и чувствовал, что взрослею. Взрослею специально для нее.

Утром налетел ветер. Он всегда является вовремя. Я видел, как он собрал с асфальта ее прошлую жизнь и поволок, теряя по пути обрывки истории, поволок на восток.

Мне хватит и того, что я могу на нее смотреть, что мне позволено ее утешить. Чтобы вселенные в ее глазах загорелись вновь надо очень долго ждать. Надеюсь, времени хватит.

Завтра мы пойдем в галерею чтобы выбрать фотографию на стену, ту, которая понравится ей.

Думаю, что я знаю, какая эта будет фотография – коллаж: космос и пара на фоне. Юноша и девушка не держатся за руки, но связь между ними очевидна. Если она выберет эту, то мы попробуем все придумать снова. И может быть, я останусь зеркалом для своей любви. Прекрасная роль, чтобы там не говорили.