Index de libris magni. "Гордость и предубеждение"

В конце XVIII века  молоденькая  дочка пастора из Гемпшира Джейн Остин начала писать свой второй роман «Первые впечатления». Вышедший в свет семнадцать лет спустя под названием «Гордость и предубеждение»,  он стал одним из самых известных произведений в мировой литературе.

Почему? Ну, это понятно. Пасторская дочь была необычайно талантлива, и  отличалась  не только большим умом и насмешливым нравом, но и почти клиническим здравомыслием. Она всегда смеялась над книгами Анны Радклиф с безумным нагромождением старых замков и призраков. Бури страстей, господствовавшие в романтической литературе, казались ей смешными, а морализаторские романы XVIII века виделись  устаревшими и смешными. Лишенная ходульной байронической романтичности, умная девушка писала лишь о том, что ей было хорошо известно: о скромной деревенской жизни нескольких семейств.

И писала блестяще. «Гордость и предубеждение» — одна из немногих книг, обладающих  удивительным свойством. Прочтя её от начала до конца, хочется вернуться к началу и начать читать заново. По сути, это и есть, наверное, единственный настоящий критерий качества книги.

Герои Остин не хороши и не плохи,  они просто люди. В каждом мерзавце всегда есть толика добродетели, а в самом добродетельном из героев — обязательно найдется червоточина. При этом Остин обладает очень острым пониманием того, что социальный слой мало что меняет в человеке. Да, миссис Беннет — вздорна и недалёка, но разве леди Кэтрин — лучше? Легкомысленная Лидия сбежала с Уикхемом, но ведь и аристократка Джорджиана едва не совершила тот же опрометчивый поступок.

Роман эталонен. Чистота и изящество стиля, яркость и живость характеристик, тонкое понимание движений души, четкость композиции, особенности языка каждого персонажа – всё на высоте. И роман этот — совсем не женский: он слишком сложен и многозначен, несмотря на кажущуюся простоту. Остин избегает излишних деталей, строго подчиняя все элементы повествования основному его развитию. Здесь  почти нет описаний внешности героев, их туалетов, убранства жилищ, и отсутствует пейзаж.  Больше всего боявшаяся красивости, Остин избегает  и поэтических эпитетов, в тех же случаях, когда она их употребляет, они всегда подчеркнуто  рациональны.  Остин  всегда говорит немного меньше того, что думает, и постоянно  иронично резко снижает тон  сказанного.

Сама Остин писала о «Гордости и предубеждении»: «Роман этот слишком легковесен, слишком блестит и сверкает; ему не хватает рельефности: растянуть бы его кое-где с помощью длинной главы, исполненной здравого смысла (да только где его взять!), а не то с помощью серьезной и тяжелой бессмыслицы, никак не связанной с действием, вставить рассуждение о литературе, критику Вальтера Скотта, историю Буонапарте или еще что-нибудь, что дало бы контраст, после чего читатель с удвоенным восторгом вернулся бы к игривости и эпиграмматичности первоначального стиля». Отбросив иронию автора, здесь вполне ясно прочитывается кредо писателя.

В итоге совокупность таланта,  ума, постоянных правок и  без малого семнадцать лет работы налицо: роман остался в веках. Он перечитывается, экранизируется, вызывает восторженные отклики.

Впрочем, были и те, кто критиковал этот роман еще 150 лет назад. Так, Шарлотта Бронте сравнила роман Остин с культивированным садом с аккуратными границами, нежными цветами, где нет ни одного холма на открытой местности. Она считала, что роман не заслуживает ни капли хвалебных отзывов и восхищений.  Да, на романтичный экзальтированный взгляд этот роман несколько холоден.

Но мнение Бронте не помешало триумфальному признанию.

Замечу однако, что если еще тридцать лет назад книга казалась занимательной 99% читательниц, и она даже заставила героя Стаута Ниро Вульфа признать, что женщины тоже умеют писать, то современным читателям, особенно тем,  кто вырос на мураками и коэльо,  книга не нравится: кажется скучной и чересчур морализированной. Что ж, есть некоторые книги, непонимание которых даже делает честь читателю. Но не эта. Отторжение  этой книги - повод занудно побурчать, что не та, увы, пошла молодёжь. 

Но я не зануда. Ведь этой книге уже больше двухсот лет. Она пережила  смерть королев и королей, две мировые войны, распад и возникновение государств и десятки мировых кризисов. Переживет и нынешнюю молодежь.