— Шапка… — Невидимка? — До сих пор ищем.

Мотив головного убора, дарующего носителю невидимость, распространен не только в знакомых нам с детства сказках, но и в более серьезных и эпических фольклорных повествованиях. Первую известную нам шапку-невидимку носил сам бог подземного мира Аид. Чаще всего ее принято изображать в виде шлема и называть «шлемом Аида», но, в буквальном переводе с древнегреческого, этот волшебный предмет назывался «собачья шкура Аида». По одной из легенд, шлем (в этом варианте все же шлем) выковали для будущего владыки загробного мира циклопы — во времена, когда юные бунтовщики-олимпийцы сражались против своих предков титанов.

Судя по всему, царь мертвых был бог нежадный, и, попользовавшись шлемом во время Титаномахии, позже с готовностью одалживал его другим олимпийцам; богине мудрости Афине в ходе Троянской войны, богу-вестнику Гермесу для битвы с гигантом Ипполитом и даже смертному герою Персею, намеревавшемуся обезглавить ужасную Горгону Медузу. Впрочем, к последнему шлем пришел уже через вторые руки — то ли от Афины, то ли от старух-грай, то ли от стигийских нимф.

В валлийской мифологии уже не шлем, а мантия невидимости упоминается в числе Тринадцати Сокровищ Острова Британия. Эта мантия принадлежала легендарному королю Артуру.

В германских мифах и «Песни о нибелунгах» герой Зигфрид получает такую «накидку сокрытия» от подземного карлика Альбериха и коварно использует ее, чтобы помочь своему шурину Гунтеру выиграть состязание с королевой-валькирией Брюнхильдой и завоевать ее руку.

Есть своя шапка-невидимка и в японском фольклоре: «соломенная накидка», которую сказочный герой Момотаро — «Персиковый Мальчик» — отобрал у черта.

Еще один любимый сказочниками предмет одежды — это, разумеется, сапоги. Да не какие-нибудь, а семимильные. Надеваешь их, значит, и прыгаешь одним шагом на семь миль вперед (если что, миля — это примерно полтора километра, даже чуть больше). Одна нога тут, другая — там. В общем, если в чистом поле, то перспектива довольно неплохая, а в лесу или в городе можно и лбом в стену али дерево приложиться. Туда же наши, с детства знакомые сапоги-скороходы, волшебные туфли Маленького Мука и, вероятно, навеянные ими серебряные башмачки Злой Ведьмы Востока из «Волшебника страны Оз».

Скорее всего, в семимильные сапоги также превратился один из неизменных атрибутов греческого бога-вестника Гермеса — крылатые сандалии таларии. Предполагают, что поначалу сандалии Гермеса вовсе не были крылатыми (по крайней мере, Гомер называет их «златыми» и «божественными», но нигде не упоминает крыльев), однако все же переносили быстроногого бога с невероятной скоростью. Позже вместо сандалий крылышками стал обзаводиться то петасос — пастушья шляпа Гермеса, он же знаменитый шлем Меркурия, то его плащ. 

Как многие помнят, Гермес тоже не всегда был жадиной и вполне мог уступить свои «семимильные» сандалии смертному герою, например, убийце Медузы Персею. 

Вспоминается, конечно, и пернатая накидка германо-скандинавской богини Фрейи, позволявшая владельцу превращаться в сокола — не менее востребованная вещица. Ее-то и выклянчил у прекраснейшей из богинь Локи, когда понадобилось поскорее добраться в Йотунхейм, чтобы вернуть похищенный молот Тора.

Скатерть-самобранка, волшебный горшочек из сказки братьев Гримм, варивший кашу, пока ему не скажут «больше не вари», и другие сказочные источники бесконечной еды перекликаются с мифологическим образом рога изобилия, чаще всего выступающим в качестве атрибута богини удачи Тюхе (у римлян — Фортуны). По наиболее распространенной версии легенды, рог когда-то принадлежал чудесной козе Амалфее, вскормившей маленького бога Зевса своим молоком. По определенным и очень веским причинам, родная мать не могла себе позволить кормить божественного ребенка грудью, так что будущий громовержец, можно сказать, находился на искусственном вскармливании  (кажется, у меня с Зевсом есть что-то общее). Однажды могучий бог-младенец случайно сломал рог своей кормилицы, и, уже сделавшись царем над всем миром и прочими богами-олимпийцами, благословил его изобилием: рог стал изливать из себя нескончаемый поток плодов и орехов, а также, вероятно, и других благ (по большей части, съедобных).

Кроме Тюхе/Фортуны, рогом изобилия мог владеть также римский бог мира мертвых Плутон, аналог греческого Аида. Римляне считали Плутона (также отождествлявшегося с Диспатером) не только повелителем мертвецов, но и богом богатства и плодородия.

Не отставали от них в этом смысле и галлы. Так что другой мифологический собрат рога изобилия — это не менее знаменитый бездонный котел кельтского доброго бога Дагды. Сам Дагда, вероятно, был одной из ипостасей все того же хозяина дома мертвых, бога Донна (которого Цезарь, скорее всего, и называл галльским Диспатером). Котел был одним из четырех величайших сокровищ Туата Де Дананн, Племени богини Дану, принесенных ими в Ирландию из-за моря, и мог накормить сколько угодно народу, никто не уходил от него голодным.

Третий бездонный котел можно найти уже в скандинавских мифах — это котел, в котором варит пиво для светлых асов великан Эгир, владыка океанских вод. И так бурлит его хмельной напиток в неиссякаемом котле, что волны выбрасывают пену на берег.

Ну и напоследок про веретено. Все же помнят, что случилось со Спящей Красавицей? Ну, которая еще Шиповничек, Талия и, в диснеевской версии, Аврора? — Нет, я не про подробности ее пробуждения, которые, конечно, в ранних версиях сказки были весьма пикантными. Я именно о веретене.

Почему злая фея выбрала веретено как объект, который должен был убить Талию/Шиповничек? Не считая того, что вероятность уколоться веретеном у женщин той эпохи, скорее всего, была достаточно высокой? — Вполне вероятно, что неспроста.

Ручная прялка или веретено было символом многих языческих богинь: той же германо-скандинавской богини любви, войны и колдовства Фрейи и ее ипостаси Фригг, греческой Афины, славянской Макоши, но самое, должно быть, главное — одной из трех богинь судьбы. Греки называли их мойрами, римляне — парками, а северные народы — норнами. На прялке богиня прядет не что-нибудь, а нить человеческой жизни. И когда нить обрывается, жизнь тоже заканчивается.

Любопытно, на мой взгляд, еще то, что в первых вариантах повествования красавица укололась все же не веретеном, а занозила палец самой куделью, то есть льняной пряжей.

Еще интереснее, что прялка была своеобразным атрибутом магической власти скандинавской вёльвы — шаманки или провидицы. И, если она трижды ударяла человека по щеке своим посохом-прялкой, тот впадал в беспамятство.