или вот парикмахерские

легко представить такой короткометр, где в зеркале год за годом мелькает твоё лицо, а вокруг — щёлк, щёлк, щёлк — разные парикмахеры (которые постепенно превращаются в стилистов), разные наклейки на зеркале и разные плакаты, редеют и окончательно исчезают ряды сушилок для волос, меняются города и страны (однажды, кстати, это вообще улица, прям каосан, как, знаете, в вестернах зубоврачебное кресло посреди ярмарки); и ты, что очевидно, всё старше, а волосы у тебя сначала всё темнее, а потом, всё светлее — пока не поседеют окончательно, и только ножницы — всегда ножницы

и сначала, помните, была такая доска, её клали на подлокотники взрослого кресла, и тебя сажали уже на доску и — держи голову прямо, наклони, подбородок вверх, вниз, прямо, направо, наклони — тоже неприятно, но, пожалуй, сама доска была хуже всего

потом это стало просто лотереей, даже с постоянным мастером результат почему-то всегда непредсказуем, а поход в парикмахерскую немного похож на шведский стол в египетском отеле, когда ты вроде и знаешь, что ждать чего-то особенного не стоит, но вдруг, но вдруг, но вдруг

на самом деле это всё ерунда, а настоящая — с поправкой на мою память — история вот:
во времена той самой доски на подлокотниках
в очереди на стрижку меня
бабушка встретила подругу, которую не видела примерно полвека, и они принялись, перебивая друг друга, вспоминать
как девчонками, работая у немцев-оккупантов, решились украсть немного подсолнечного масла и уронили бутыль, и масло пролилось на деревянный пол и мгновенно впиталось, и они до вечера пытались это пятно отмыть, безуспешно, конечно
и как думали, что их непременно расстреляют
но наутро пришли наши