О статье Сергея Лебеденко "Потребность читателя: чего не хватает современной русской литературе?"

Удивительно, как эта статья звучит в унисон с дискуссией, возникшей на днях под одной из моих последних записей.

Саму статью Лебеденко вы можете прочитать по этой ссылке, а я позволю себе несколько комментариев, которые, впрочем, не являются попыткой позицию автора опровергнуть.

В своём материале Лебеденко отмечает несколько недугов, которыми больна современная литература. Он имеет в виду т.н. "боллитру", термин, о который часто ломаются копья. Откуда он берёт её образцы?

Если мы посмотрим на длинный список «Большой книги» этого года, то увидим романы-рефлексии, привычный реализм, исторические романы и биографии других писателей. Получше ситуация с длинным списком премии «Национальный бестселлер», но и там нас ждут главным образом все те же типы текстов. В этом смысле из премиальных списков выделяется только список премии ФИКШН35, во многом благодаря изначальному настрою организаторов на поиск литературы о современности.

Далее автор прямо называет, чего не хватает в современной русской литературе.

Современного языка

ДАЖЕ ЕСЛИ ОНИ [писатели поколения Пелевина] ПИШУТ О СЕГОДНЯШНЕМ ДНЕ, ИХ ГЕРОИ ГОВОРЯТ ЯЗЫКОМ ДВАДЦАТИЛЕТНЕЙ ДАВНОСТИ.

Да! Язык меняется стремительно, и писателю нужно за ним успевать. Но при этом не впадать в другую крайность — не пересыпать произведение словечками, за которыми через двадцать лет придётся лезть в гугл. Кто-то сейчас помнит, что такое "пшено" или "репать"? Ещё порой любят в речь пенсионеров из провинции вставлять всякие "понеже". У вас что, пенсионеры в восемнадцатом веке родились?

Сюжетов и конфликтов

На первое место выходят размышления и философствования героев, как будто главное, что усвоили писатели из школьной программы по литературе, что если каждый абзац наполнить символикой и дать персонажам как можно больше одухотворенных реплик, книга сразу станет интереснее. Нет, не станет.

Это то, что интуитивно отмечают нелюбители современной литературы и даже ставят этот признак на первое место — скука. Она скучная. Мне абсолютно не интересно читать о рефлексии, вызванной кризисом среднего возраста, у человека не из моего поколения и не из моей культурной и социальной страты. Сидит дядечка, что-то размышляет... И что? Это даже не достоевщина. Достоевский умел завернуть сюжет так, что дух захватывает. Страдания и переживания просто в него вплетались и поддерживали. Когда вместо сюжета — страдашки, это признак творческой импотенции. Автору просто нечего сказать, у него нет фантазии, он описывает себя. И чаще всего он пал жертвой постулата "пиши только о том, что знаешь". Ну, как умеет, так и пишет.

Далее Лебеденко приводит пример, когда зацикленность на эмоциях сделала произведение только лучше и вообще составила его смысловое ядро:

А в только что вышедшем в издательстве «Поляндрия» романе «Поток эмоций» Тома Поллока в переводе Анжелики Голиковой героиня живет в мире будущего, где с помощью стримов можно транслировать собственные эмоции. 

И что это? Правильно, фантастика! 

Фантастика, от которой многие члены всевозможных Союзов писателей воротят носы, но которая, тем не менее, на этом поле бьёт боллитру с сухим счётом.

Нормальных женщин

Это тема, которая требует отдельного поста, отдельного исследования и отдельного срача. Такое чувство, что маститые писатели не умеют писать женщин. Вообще это касается не только маститых, а всех, причём порой и самих женщин тоже. Почему-то именно женские образы вызывают непременное искушение подменить их стереотипами и шаблонами. Ну что может хотеть баба? Замуж и дитачек, конечно. Не трогаем популярную фантастику, там ей ещё позволено голой в бронелифчике скакать. Я не хочу сказать, что замуж это плохо, просто не все поголовно женщины этого хотят. Среди женщин есть увлечённые карьерой, спортом, творчеством, работающие на т.н. "неженских работах", одинокие, собачницы, благотворительницы, лесбиянки, имеющие странные хобби, женщины с заболеваниями, в том числе и ментальными — и несть числа этим характеристикам и определениям. Продолжать метаться между Девой и Шлюхой это преступление против самой идеи творчества как отображения реальности.

Лебеденко говорит по этому поводу совершенно ясно:

Дорогие русские писатели, попробуйте пообщаться с женщинами разок, что ли.

Социального контекста

Почему-то они не верят, что про курьера можно интересно написать. Персонажей подбирают как будто из 90-х, в которых ментально застряли: проститутки, бандиты, усреднённые интеллигенты, школьники все поголовно наркоманы и хулиганы. С этим надо идти на центральные телеканалы и предлагать сериал. Там такое любят, потому что домохозяйки хавают. Но только дело в том, что не надо держать домохозяек за дур и ещё и сознательно их оглуплять подобной кашей. Ну, так, в идеальной ситуации в вакууме.

А пример хорошей работы с темой — опять из фантастики:

В климатической фантастике Сэма Миллера «Город темной рыбы» где-то между Гренландией и Исландией плавает город Каанаак, спроектированный работать на метане, производимом из городских отходов. Переполненный беженцами город разделен на районы-рукава, расходящиеся из центра, содержащие различные слои общества: от самых богатых, принимающих ключевые решения в городе, до самых бедных, охваченных пандемией загадочного вируса. Сюжет повествуется от лица героев из разных классов: помощника местного депутата, гангстера, курьера. Переплетение их личных драм на фоне разрушающейся социальной структуры – ось романа.

Какой там у нас был счёт?

Эксперимента

Русской литературе нужно на третий курс хорошего филфака — и желательно не затыкать уши, когда речь зайдет о Фолкнере, Музиле и Роб-Грийе.

К ужасу своему, из курса зарубежки я помню только Фолкнера, и то только фамилию. Но посыл автора таков: не хватает работы над формой и новых исканий. Честно говоря, этот пункт остался непрояснённым. Разве что он имел в виду, что в стилистических и композиционных приёмах можно найти что-то незаезженное.

Вывод

Конечно, не стоит все перечисленные «грехи» русской литературы списывать на банальное неумение. Свою роль играет и издатель. Поощряя проверенные сюжеты и «хайповые» темы, которые перерабатываются шаблонными ходами повествования, издательства получают свою прибыль, но способствуют стагнации литературы. «Расколдовывание» русской литературы – задача сразу всех участников процесса: и писателей, и издателей, и читателей, которые, желая читать о самих себе, голосуют за литературу будущего рублем. Открытость миру, налаживание горизонтальных связей и дискуссия – то, что может процессу только поспособствовать.

Мне кажется, что здесь автор слишком оптимистичен. Потому что есть в этом уравнении константа, которая перевешивает талант и желание возродить литературу — это деньги. Лебеденко не касается в своей статье систематической проблемы русской литературы: отсутствия культуры достойной оплаты писательского труда, отсутствия культуры различения шаблонных и нешаблонных текстов (что продалось в прошлый раз, лепим и в последующие), отсутствие культуры сотрудничества с писателем вообще. И опять получается замкнутый круг, когда, чтобы прокормиться, талантливый автор пишет очередных попаданцев, а люди читают не потому, что тупые (назвать читателей этого и подобного жанров тупыми очень легко и просто напрашивается), а потому что, опять-таки, нет ни желания, ни навыка искать что-то ещё, да и это "что-то ещё" в зачаточном состоянии и нычется по углам. 

Короче, задача-то задача, а кто платит за банкет? При адекватной оплате писательского труда в трубу вылетит и издательство, и читатель. 

И это проблема, решение для которой найти пока что невозможно.

Может быть, издателя как раз стоит выкинуть из уравнения. Тогда получается — да здравствует самиздат, где писатели пишут то, что востребовано у читающих...

П.С. Да, я понимаю, что отношение свысока к популярным жанрам — очень спорное и белопальтовое и похоже на попытку разведения холивара против "тупых попаданцев". Но! Я ни к чему не призываю, и эта позиция — только моё личное мнение, вызванное личными же тараканами.