Хватит троллить: классики тоже лажают

Из реплики пещерного тролля на АТ в мой адрес:

Не пишите так, пожалуйста! Нигде и никогда! даже на заборе! Будьте столь любезны, не надо порывов к творчеству без элементарных знаний. Слезно прошу, освойте, наконец, учебники русского языка и литературы за 2 и 3 классы, поверьте, это интересно! Там должны быть Пушкин, Лермонтов, Тургенев...

Вас тоже клыкастые зеленые громилы отправляли в школу перечитывать классиков? Не расстраивайтесь. Лично для меня такие посылы сразу сигналят о том, что такому троллю даже отписываться не стоит. Пещерный тролль попался, темный, вредный, и классиков он вспомнил вовсе не потому, что те писали на идеальном литературном языке, нет, писали они в большинстве своем не лучше, чем мы с вами пишем, а кто-то даже хуже.

Доказательства в студию.

Люблю я Чехова, но уж точно не за язык, за язык я люблю современных авторов и переводчиков, только-только их. 

«Палата № 6» - отличная повесть Антона Павловича, но только в части идеи, сюжета, морали. Потому что, как только начинаем читать произведение, сразу натыкаемся на предложение:

В больничном дворе стоит небольшой флигель, окруженный целым лесом репейника, крапивы и дикой конопли. 

Ни зацепки, ни образности в первом предложении. Ну, стоит флигель и стоит, почему я должен читать дальше? Вот если флигель бы смотрел пыльными, нагретыми солнцем окнами или выглядывал бы из-за косогора покошенными старыми досками, а так… Писал бы это современник, я захлопнул бы книгу и бросил куда подальше. То ли дело Чехов, ой, так это он же и есть .

В плане стилистки почему предложение плохое? Потому что дальше в тексте  этих «стоит» будет выше крыши.

Читаем дальше:

Передним фасадом обращен он к больнице, задним – глядит в поле, от которого отделяет его серый больничный забор с гвоздями. Эти гвозди, обращенные остриями кверху, и забор, и самый флигель имеют тот особый унылый, окаянный вид, какой у нас бывает только у больничных и тюремных построек.

В двух предложения подряд одно и то же причастие страдательного залога "обращенный"! Да напиши это современный автор, его бы тролли живьем сожрали. Сам я не противник страдательного залога, несмотря на принятое золотое правило: «Используйте активные глаголы». Просто страдательный залог нужно использовать с умом и редко. Из книги «50 Приемов Письма» Кларка Роя Питера:

Итак, «правило» большого пальца:

— Действительные глаголы двигают действие и раскрывают игроков.

— Страдательные глаголы делают акцент на жертве, получателе действия.

Чехов же зачем-то сделал "жертвами" фасад и гвозди. Вернемся к «Палате», через два предложения читаем:

Здесь у стен и около печки навалены целые горы больничного хлама. Матрацы, старые изодранные халаты, панталоны, рубахи с синими полосками, никуда не годная, истасканная обувь – вся эта рвань свалена в кучи, перемята, спуталась, гниет и издает удушливый, запах.

Выделил краткие причастия, страдательный залог. Мне они, в принципе, глаз не режут, но если придираться, то придираемся по полной.

А вот дальше же Антон Павлович распоясался по-другому: всюду, через одно-два предложения, насовал «лежат», «стоят», «сидят»:

На хламе всегда с трубкой в зубах лежит сторож Никита, старый отставной солдат с порыжелыми нашивками…

В комнате стоят кровати, привинченные к полу. На них сидят и лежат люди в синих больничных халатах…

Первый от двери, высокий, худощавый мещанин с рыжими блестящими усами и с заплаканными глазами, сидит, подперев голову, и глядит в одну точку.

Антон Павлович также любит глагол «быть», сует его в предложения друг за другом:

Через неделю после похорон Сергея старик отец был отдан под суд за подлоги и растраты и вскоре умер в тюремной больнице от тифа. Дом и вся движимость были проданы с молотка, и Иван Дмитрич с матерью остались без всяких средств.

Как и многие классики, Чехов без ума от сорняка «быть». Почему бы не сказать, что «старика отца отдали под суд», а «дом и всю недвижимость продали с молотка»? Зачем эта лишня связка? Потому что классики тогда только осваивали художественный язык, им не были доступны знания, которые доступны нам. Мы-то  уже  знаем, что литература – это не язык, а образы. А пресные слова навроде «казаться», «являться», «быть» и другие надо заменять образными.

Пиши так наш современник, какой-нибудь тролль заорал бы, скаля клыки: не пойдет! Пиши как Чехов. Но вот же он, Чехов. Никакой не супермен, а такой же гомо сапинс, человек обыкновенный, как все мы.

Кто-то из троллей меня посылал к Лермонтову. Открываем «Героя нашего времени» и видим повсюду сор из местоимений «он» :

Он довольно остер: эпиграммы его часто забавны, но никогда не бывают метки и злы: он никого не убьет одним словом; он не знает людей и их слабых струн, потому что занимался целую жизнь одним собою. Его цель — сделаться героем романа. Он так часто старался уверить других в том, что он существо, не созданное для мира, обреченное каким-то тайным страданиям, что он сам почти в этом уверился. Оттого-то он так гордо носит свою толстую солдатскую шинель. Я его понял, и он за это меня не любит, хотя мы наружно в самых дружеских отношениях. Грушницкий слывет отличным храбрецом; я его видел в деле; он махает шашкой, кричит и бросается вперед, зажмуря глаза. Это что-то не русская храбрость!..

Но это у французов или англичан местоимения обязательны, нам-то их пихать везде зачем? Я взял смелость прибраться за великим классиком, сравните:

Он умеет острить: его эпиграммы, что часто забавляют публику, все же не настолько метки и злы, чтобы убить одним словом; не знает людей с их слабыми струнами, да и откуда бы: всю жизнь думает только о себе. Его цель - стать героем романа. Бессчётное количество попыток уверить других в том, что перед ними не мирское существо, а обреченное каким-то тайным страданиям, в этом почти уверили самого юнкера. Оттого-то и носит так гордо свою толстую солдатскую шинель. Я раскусил его, и за это юнкер меня не любит, хотя наружно мы будто дружим. Грушницкий слывет отличным храбрецом; видел его в деле: махает шашкой, кричит и бросается вперед, зажмуря глаза. Это что-то не русская храбрость!..

Все еще не идеально, конечно, но и я ведь не Лермонтов )

Нора Галь учит покруче классиков:

По законам языка артикль или местоимение обязательны, без них обойтись нельзя: по ним француз или англичанин тотчас понимает, о ком или о чем речь. Русскому существительному этот «почетный караул» вовсе не нужен. 

Почему тролли ссылаются на авторитеты классиков? Больше не на кого, вот почему. Авторитет – один из способ подавления личных стремлений человека. Психолог Роберт Чалдини пишет:

В нас глубоко укоренилось сознание необходимости повиновения авторитетам

Вот тролли им пользуются, давят нам на тонкие душевные натуры свинцовой тяжестью имен классиков. А вы не поддавайтесь, пишите, как пишется. А если вам все же нужен чей-то авторитет, возьмите Чака Паланика:

Этот мир отныне принадлежит нам, нам и только нам. Древние давно в могилах.