Почему театр — это неостановимый поиск

Я считаю себя актёром примерно в той же мере, в которой может считать себя десантником человек, искупавшийся однажды в фонтане. Но время, проведенное на сцене и за кулисами, шло по моим внутренним часам год за три, поэтому впечатлений оставило уйму.

Так вот, театр — это неостановимый поиск реквизита. Это его розыск, покупка, пошив. Его можно откуда-нибудь с трудом вытащить и отряхнуть, после чего критически оглядеть и сказать: «А подойдет!»

Внезапно пригодилось 14 лет лежащее в шкафу кимоно. И то, что оно уже слегка пожелтевшее по углам — это даже хорошо! В телефоне за день появились два новых контакта — Ксения Авоська и Илона Чайник. Я с трудом представляю себе, что мог подумать человек, подвесивший на Авито объявление о продаже авоськи и в тот же день получивший звонок: «Продаете? Выезжаю!» Кому может понадобиться авоська за сто рублей?

Надо сказать, купив авоську, ее не хочется отдавать в театр — у нее кожаные ручки, мягкое прочное плетение и она переживет пятьсот полиэтиленовых и картонных пакетов. А чайник? Советский такой алюминиевый чайник, электрический, новый! С зеленой эмалью. Мечта, а не чайник. Триста рублей за мечту.

Те же вещи, что попадают в театр в качестве потенциального реквизита, но не пригождаются сразу — оседают по подсобным помещениям, копятся, наслаиваются, как жировые складки. Мне кажется, если вынуть из всех помещений все сложенные там вещи и расставить их в нужном порядке, то получится действующая модель СССР.