Игра с символами

Здесь часто обсуждают вопрос о том, стоит ли советовать писателям? Мне кажется, если он спрашивает, то стоит. Обязательно. А если совет неудачный? - спросите вы. Не знаю, - отвечу я, - мне обычно везёт. 

Задала сейчас друзьям вопрос в вк. Написала сцену. Кручу и не понимаю, то или не то. Пошла сначала в вк. Там не так страшно, как здесь. 

И не зря пошла. В углу комнаты появились мечи и эпизод приобрёл недостающие символы. Спасибо Михею Абевеге большое, огромное за совет. 

Но дело не только в совете. Внезапно, как пелена спала с глаз и поняла, что композиция лит. сцены мало отличается от картины.

Теким образом, неожиданно, вдруг, раскладка символов, планирование сцены впервые осознанно вошли в мою писательскую жизнь. После стольких лет, после всяких успехов, и мнимых гордых самопереоценок, искусство сложного сюжета даётся мне радостно, но, сцуко, трудно. И я очень благодарна всем учителям.

Вот пост: 

Если открыть книгу, начинающуюся так, потянет ли читать дальше и удивит ли, что за этим последует героический, но романтический магический реализм и фентези?

️️️

Эмиль рассеянно провел ладонями по шершавому краю секретера, решая, стоит ли открывать ящик. Конечно, открыл. Достал большой светлый конверт и задумался, медленно поворачивая письмо то вправо, то влево, глядя, как играют на бумаге теплые пятна осеннего солнца, льющегося в окно.

Он стоял перед письменным столом голый по пояс, в одних ситцевых пижамных брюках - очень высокий, очень стройный и очень ещё молодой человек. Если бы кто-то чужой сейчас видел Эмиля, ему могло бы показаться, что юноша зашёл в чужую спальню с дурной целью, ради воровства. Слишком уж осторожно, опасливо и тихо он двигался. Словно совершал что-то предосудительное или глупое, и не желал быть застигнутым врасплох.

На самом же деле Эмиль поступал так только потому, что в этой же комнате спала его женщина, а он не хотел её разбудить, и не хотел, чтобы она увидела, что он снова достал письмо. Не тот он был человек, чтоб вот так легко демонстрировать свою нерешительность. Даже Итте.

По его чуть сутулой спине легко можно было бы изучать анатомию: считать позвонки, разбирать по форме все плечевые кости и мышцы плеч и предплечий, изгибы длинной шеи в наклоне головы.

Можно было бы удивиться тому, что он не открывает и не читает тайком достанное письмо, а стоит, раздумывая.

Наконец, кровать за его спиной скрипнула и Эмиль повернулся. Плавным, спокойным движением, всем торсом - гибким, помеченным несколькими шрамами на боку и животе. Повернулся, быстро убирая письмо обратно в ящик - легко, не глядя, с тем небрежным автоматизмом, с которым мы умеем пользоваться знакомыми вещами на ощупь. По этому жесту стало бы понятно, что молодой человек у себя дома, и что он, если не красив, то харизматично благороден.

Вытянутое, умное лицо, тёплые глаза, мужественные скулы. Прическа тотчас бы выдала в нем творческого человека, не заботящегося о модной стрижке и пускающего на самотёк рост кудрявых, светло-каштановых волос.

Убедившись, что Итта не проснулась, а только перевернулась во сне, и что он совершил тайное паломничество в ящик с документами незамеченным, он рассеянно полюбовался на спящую девушку, на темные, длинные волосы, вольготно лежащие на всех четырех подушках, на расслабленное запястье, скользнувшее с края кровати и повисшее над полом, словно над бездной, на молочно-белую руку и нежное плавное плечо, ускользающее под одеяло. 

Постояв с минуту-другую, Эмиль перевёл взгляд в угол, где за печкой, привалившись друг к другу, как идущие с вечеринки пьяницы, пылились два тусклых меча тёмной, озерской стали. Он махнул головой, отгоняя лишние мысли, острожно собрал со стула одежду и вышел из спальни, тихо прикрыв за собой дверь.

В последние дни он взял в привычку гулять утром по лесу. Поздняя осень уже почти канула в туманах и дождях, но случались дни, полные солнца, дни, которые пропускать ни в коем случае не следует, если ты хоть сколько-нибудь ценишь жизнь.