От чумы нет спасения?

"Чума пришла с Востока и поразила цветущий город. Никого не радует весна, пора любви. Каждый горожанин, будь то жалкий бедняк или знатный вельможа, старик или ребенок, в ужасе засыпает и просыпается в ожидании страшного конца. Ни врачи, ни лечебные снадобья не помогают. Никакие принимаемые меры не действуют. Словно бич Божий обрушился на несчастных горожан".

Чем не события в наше время? Только вместо чумы - вирус, за окном - XXI век, а описываемые события происходят в XVI. Дальше почти один в один...

"Казалось, все вокруг отравлено: воздух, вода, пища, деревья и животные. Дома и храмы опустели, люди вымирают целыми семьями, исполнять заведенный порядок некому, и каждый заботится о себе, как может. Некому ухаживать за больными, некому хоронить мертвых. Горожане падают и умирают прямо на улицах. Как было не упасть духом? 

Казалось, от чумы нет спасения, и мор уничтожит весь город, до последнего жителя. Те, кто еще не заболел, утратили всякую мораль, забыли о здравом смысле и уподобились безумцам. Домашние животные бродили, где им вздумается, и поедали все, что находили. Грань дозволенного и недозволенного стирается, когда молодой и здоровый человек сегодня завтракает на этом свете, а ужинает – на том..."

Это отрывок из книги "Новый Декамерон". В ней я не копирую теперешние события, а пересказываю то, что случилось четыреста лет назад во Флоренции... Но, что тогда, что сейчас, от любой эпидемии спасает здравость ума, спокойствие души... любовь и юмор.)

***

"Мишаня с утра рубил дрова, потом сгребал сухое сено, умаялся и прилег вздремнуть. Пахло скошенной травой; воздух был теплый, насквозь пропитанный летним солнцем. По небу лениво плыли курчавые белые облака. Тишина… нега… 

Послышался нежный, словно колокольчик, смех, и парень притворился спящим. По тропинке шагали две прелестные молодые девушки. На них – длинные, до пят, платья из грубой холстины, низко повязанные платки. А голоса ласковые, как у воркующих голубок. 

Мишаня живо представил себе то, что скрывается под холстиной, – тонкий стан, маленькие твердые груди, плоский живот и быстрые стройные ноги. Истомленные воздержанием девичьи тела. Кожа, не привыкшая к солнечному свету. Волосы, не знающие прикосновений свежего ветерка. Губы, не изведавшие поцелуев. 

Парня бросило в краску и пот, но он изо всех сил старался дышать ровно, как дышит спящий. 

Девушки замедлили шаг и, кажется, остановились. Зашептались между собой, захихикали. Робко приблизились. 

– Спит? – прошептала одна. 

– Крепко, – отозвалась другая. 

– Смотри, какой он красивый…

– Вижу, не слепая.

– Лицо, как у херувима…

– Окстись, бесстыжая! Не пристало нам на мужчину заглядываться. 

– Щеки румяные… кровь с молоком. А плечи-то, плечи… 

– Идем отсюда! Так и до греха недалеко!

Судя по звукам, одна девушка пыталась увести другую, но та словно приросла к месту. Между тем Мишаня понял, что его вот-вот выдаст если не дыхание, которое невольно участилось, то другой орган, растревоженный близостью холстинковых платьев и особенно тем, что было под ними. 

– Ой! Погляди, Дуняша… у него что-то шевелится…

– Где?

– Да вон… в штанах… 

– Ох, и глупая ты еще! – напряженно прошептала Дуняша. – Как дите малое! Отвернись сейчас же…

– Ага!.. Сама уставилась, а я отвернись?.. Мне тоже интересно.

– Грех это! Грех! 

– Да не дергай ты меня… рукав оторвешь. Чего покраснела-то? 

– Мы же обет давали. Нельзя нам этого!

– Ой, Дуняша, поклянись, что никому не скажешь…

Наступило молчание, нарушаемое протяжными вздохами. Дуняша, по-видимому, размышляла, как ей поступить. Любопытство и молодая кровь взяли верх над благоразумием. 

– Клянусь! – молвила она и боязливо перекрестилась. 

– Ты Камнем поклянись… Мол, если нарушишь данное слово, то пусть он тебя насмерть сожжет.

– Ну и ну! – задохнулась Дуняша. – Ишь, чего удумала. Насмерть!

– Насмерть! Насмерть! Иначе никак…

– Давай, говори, чего хотела. Я никому не скажу. А если проболтаюсь, то…

– …пусть Камень меня сожжет!

– Пусть сожжет, – едва слышно повторила Дуняша. 

– Ты хоть раз жалела, что поселилась здесь? – начала ее подруга. – Хоть раз жалела, что от всего отказалась? Второй-то молодости у нас не будет… Что мы знаем? Кого мы видим, кроме паломников да эконома, из которого песок сыплется? Нам запрещено все, чем живут другие люди! Мы даже не должны глаза поднимать на мужчин! 

А между тем, нет ничего слаще любви…

– Какой еще любви? Ты об этом и говорить не смей. Нам не положено. 

Мишаня затаил дыхание, прислушиваясь. Разговор Дуняши с подружкой разжигал его. Неужто его дерзкие надежды наконец оправдаются?

– Мы так и состаримся, не испытав, каково это… 

– Замолчи! – рассердилась Дуняша. – Не боишься, что у тебя язык отсохнет?

– Я другого боюсь. Умереть и не испробовать…

– Ты с ума сошла!..

Обе не решались назвать вещи своими именами, ходили вокруг да около. Но и без того было ясно, что они имеют в виду. 

У Дуняши пересохло в горле при взгляде на спящего парня, так не похожего на их предыдущего работника, угрюмого, хромого и рябого мужика. Разве не сама судьба послала им этакого красавчика?

– Я думаю, Немой подходит для того… для того… чтобы… испытать это с ним, – нашептывала ей подруга. – Главное, он никому ничего не расскажет!.. Если бы он даже захотел, то не смог бы этого сделать.

– А вдруг, он все-таки… 

– Нет! Ты что, до сих пор не поняла? Он, похоже, совсем убогий. Телом ладный, а умишком не вышел. Дубина дубиной! Боженька его красотой наделил, а про мозги запамятовал.

– Разве такое бывает? – усомнилась Дуняша.

– Как не бывать! Вот перед тобой наглядный пример, лежит на спине и посапывает. Ну, что скажешь?

– Страшно мне. Ой, страшно! Мы же поклялись у Камня блюсти свою непорочность! А ну, как он нас правда испепелит?

– Это будет потом… после того, как…"

Продолжение новеллы "Горячий камень" читайте здесь >>