Философия ковида

1.

Петров чистил рыбу и порезал указательный палец.

«Если к рыбьей чешуе пристал ковид, могу заразится, – отстраненно подумал Петров, прижигая ранку йодом. – Выживает ли ковид в воде? Если и нет, какая разница – к рыбе мог притронуться больной ковидом грузчик. Йод не спасет, разумеется – это же ковид».

Сердце нехорошо стукнуло о грудную клетку.

«Начинается!» – испугался Петров и прилег на диван.

Врачам решил не звонить, потому что врачи – убийцы. От страха, что никто не поможет, Петров вспотел – это окончательно убедило его в том, что он заразился через порез на пальце.

«Какие у ковида симптомы? Затрудненное дыхание, потеря обоняния. Сейчас мне станет трудно дышать, и я потеряю обоняние», – подумал Петров.

Действительно, стало трудно дышать, и обоняние потерялось. Правда, обоняние у Петрова и раньше было никакое, но дыхание-то присутствовало! По совокупности признаков выходило, что ковид захватил и начинает разрушать организм.

Петров лежал на диване и мыслил о бренном. Порезанный указательный палец, послуживший плацдармом для проникновения смертельной болезни в организм, покоился в вытянутом состоянии на груди.

Полежав пару часов, Петров поднялся с дивана, чтобы пожарить почищенную рыбу.

2.

Юморист закончил миниатюру об излишне мнительном Петрове, перечитал и, исправив пару запятых, отправил в публикацию размашистым движением указательного пальца – того самого, который порезал Петров.

Народ хохотал, посыпались лайки. Еще бы не посыпались! С такой подходящей фамилией – Балалайкин, образованной от слов «балл» и «лайк», – и не уметь рассмешить людей?! 

Когда число лайков перевалило за сотню, Балалайкин почувствовал усталость и заварил крепкого чаю с мятой. Напиток оказался на удивление безвкусным – даже не безвкусным, а с непонятным металлическим привкусом, и мятой от него совсем не пахло. Юмориста затрясло от гнева, хотя на кого в таких случаях гневаться, оставалось неясным – возможно, на уродцев без чувства юмора, утверждавших, что грешно смеяться во время мировой пандемии, когда вокруг заражаются и умирают люди. 

К вечеру на лбу появилась испарина, а когда Балалайкин догадался померять температуру, она оказалась за 38°.

К тому времени, как приехала скорая, юморист находился в полубессознательном состоянии и повторял в бреду:

«Прости меня, Господи, прости меня!»

Рассказик о мнительном Петрове был удален с персональной страницы, однако, широко разошелся по сети: цитировался и обсуждался, – поэтому надеяться на Господне прощение не приходилось.

Балалайкин продолжал просить прощения на следующий день, во временной больнице, когда его – бледного и с заострившимися чертами лица – переводили в реанимацию.

– Что он шепчет? – спросил первый врач-убийца у второго.

– Прощения у кого-то просит.

– Ааа… – протявкал второй. – С двусторонней пневмонией все равно не жилец. Максимум сутки протянет. 

Врачи-убийцы демонически захохотали, непонятно, в реальности или воспаленном воображении Балалайкина.

3.

Барон Рауль Морган закончил чтение опубликованного в русской сети материала и одобрительно выглянул в иллюминатор личного лайнера – нет, одного из личных лайнеров. У барона имелся внушительный самолетный парк, в котором количество техники не имело значения. 

Внизу проплывали пушистые белые облака, в просветы между ними мелькали заснеженные, мало отличимые от облаков альпийские вершины.

«Отлично сработано, – мыслил барон. – После прочтения такого текста у любого, кто осмелится поставить под сомнение мировую пандемию, останется негативный осадочек: а вдруг сам заразишься? Надо понимать, Господь способен наказать за неподходящее остроумие. Рисковать собственным здоровьем никто не желает, поэтому от критики воздержится. Нейролингвистическое программирование – удивительная штука. Гои не догадываются, что тексты, которые они поглощают, воздействуют на психику – почему-то считают, что свободны в выборе чтения. Жалкие людишки! Вы свободны ровно до того мгновения, пока на вас не воздействуют существа высшего порядка. После начала процесса выбор контролируется заданными установками: чем больше в информационный поток углубляешься, тем больше теряешь контроль над сознанием. Только сознание высших существ способно фильтровать информационный продукт от попыток чуждого воздействия. Никогда, никогда гоям не постичь этой простой истины!»

Барон Рауль Морган улыбнулся собственным мыслям и еще раз выглянул в иллюминатор. Личный лайнер проплывал над озером лазурного цвета, зажатым между живописными утесами. По берегам озера располагались особняки – не такие роскошные, как его многочисленные особняки, но далеко не гойские. 

4.

За действиями и мыслями барона Рауля Моргана – из вневремени и внепространства – наблюдал тот, кого принято именовать Люцифером. Наблюдение осуществлялось при помощи смартфона – по внешнему виду почти неотличимого от земных, но гораздо более крутого, а именно: способного управлять реальностью.

Оценив ехидную улыбку, скользнувшую по губам барона, также его высокомерные мысли, Люцифер пробормотал:

«Сколько тебя покрывать, дружище? Неужели ты всерьез считаешь себя высшим существом? А про меня забыл, значит? На этот раз ты перегнул палку, извини. Сейчас я наглядно продемонстрирую, кто управляет миром. Ты поймешь, что глагол «демонстрировать» образован от существительного «демон», ни от какого другого».

После данной тирады Люцифер легким движением указательного пальца увеличил изображение в миллионы, дав фокусировку на ковидной частице, по чистой случайности находившейся на лацкане пиджака барона Рауля Моргана.

«Да-да, то что нужно», – прошептал Люцифер, высунув от напряжения кончик раздвоенного языка.

Затем властитель тьмы – опять-таки, легким движением указательного пальца по экрану смартфона – переместил ковидную частицу с лацкана пиджака на слизистую оболочку носа ничего не подозревающего барона Рауля Моргана, причем не просто переместил, а убедился, что вирус проник в его организм.

«Так будет справедливо, – прошептал Люцифер. – Ты погибнешь от ковидного вируса – точнее, вместе с ним, – так называемое высшее существо, барон Рауль Морган. Остается всего ничего: техническая формальность».

Люцифер перемотал время на смартфоне на пять минут вперед и стал с удовольствием следить за событиями скорого будущего: как в лайнере возникает задымление, затем полноценный пожар, затем один за другим отказывают движки, и, наконец, воздушное судно сваливается в штопор и врезается в землю. Все десять минут, в которые перечисленные события уложились, барон Рауль Морган вел себя так, как любой другой человек на его месте – изрыгал проклятия и вопил от ужаса. 

Властителю тьмы настолько понравилось, что он просмотрел ролик еще раз, особенно прислушиваясь к суматошным и уже не столь высокомерным мыслям барона. К тому времени, в человеческой реальности, задымление в личном лайнере Рауля Моргана как раз началось – барон еще не вопил от ужаса, но проклятия уже изрыгал.

«Ковид – смертельное заболевание!» – с удовольствием резюмировал Люцифер по окончании второго просмотра авиакатастрофы.

После чего – несмотря на то, что работал с виртуальной реальностью, – вымыл руки с мылом. У Люцифера имелись враги – слишком могущественные, чтобы давать им малейший шанс на вирусную атаку.