Каменная Вода. Любимые персонажи. Ник-Торн

Вся "Каменная Вода" - это взаимодействие людей разных каст и возрастов. И для меня это было очень важно. Если не брать в расчёт перестарцев и всяческих небожителей, то в описываемых событиях участвуют люди нескольких поколений. И в каждом мне хотелось найти и подчеркнуть именно веяние времени, опыта и близости к старости/смерти. Вообще, в том мире долго не живут - в основном, смертность идёт от травматизма и внутренних заболеваний, в позднюю пору выявленных - как распорядилась в твоей судьбе Сварга Небесная... Много воин, тяжёлый труд, изматывающий климат - всё это сократило жизнь людей. Но есть один серьёзный плюс - очень часто до самой смерти люди сохраняют крепость и ясный ум. 

Самый пожилой герой Каменной Воды на данный момент -  благородный воин, генерал (мар) Ник-Торн. Дедушке - 76! И это реально много для мира Каменной Воды! И таких стариков на службе больше нет! Он крепок, сух, ясно мыслит, в совете командующих (маров) занимает главную роль - распределителя. Без его участия не обходится ни один совет. Во многих решениях правители оглядываются на него, стараясь заранее учесть его мнение. Кладезь опыта. Человек, прошедших две большие многолетние войны, переживший несколько правителей, переживший почти всех своих многочисленных детей... Его роль просто огромна на весь этот мир! Но в книге он остаётся второстепенным персонажем, который, как кажется, выступает в роли исключительно служебной - должен же быть в книжке какой-нибудь старикан, который будет всех поучать! Но это только на первый взгляд. Этот старик - камертон благородных родов, настройщик мыслей и стремлений. Он - знамя целой страны. На него смотрят, его мнение и  отношение являются важными для благородных семейств. Он - основной разруливатель всех неурядиц и непониманий между родами. И он сам, и окружающие понимают, что его возраст и оставшаяся с ним сила сделали его уникальным человеком, остриём копья воинского рода. И многие с трепетом ожидают того момента, когда это знамя доблести и чести падёт. А это неотвратимо. И сам он ожидает того часа, когда можно будет уйти в посмертие и загадывает только одно - уйти в ясном рассудке и во благо живущим. А пока... он до тошноты церемониален, он дотошен в исполнении всех ритуалов и порядков благих воинов, он педантичен в вопросах чести. И это осознанный путь - быть мерилом, быть для молодых воинов эталоном поведения. Он справляется с этой ролью. Пока... 

Но самое главное - он тот воин, который практически находится сейчас между кастами. Не будучи блаженным (высший род), он настолько приближен к правителям, насколько это вообще возможно.  Так, что когда в сарстве остаётся в силах править лишь один блаженный - юный (взбаламошенный, глупый, спесивый, эгоистичный, ленивый, трусливый, нервный) Ор-Лец, именно Ник-Торн идёт к нему в спальню, чтобы сообщить о необходимости принимать серьёзные решения для сарства. И только он мог позволить себе прийти к правителю-подростку, когда тот был занят кхм... весьма подростковыми делами ;-)  

Ор задышал чаще, покусывая губы и чувствуя напряжение. Выгибаясь от накатывающих волн удовольствия, беззвучно застонал. «Пощади!» О, как это было сладко! Чувствовать власть… Неограниченную. Неподсудную. Над Коном. 

Он скользил жаркими, сухими от внутренней силы, ладонями по взмокшим простыням, едва осознавая, как воздух вокруг становится горячим. Наслаждение словно слоями желающей высвободиться из-под корки лавы раз за разом прокатывалось по нему, сотрясая и будоража. «Пощади!» Он всхлипывал, втягивая воздух, напрягаясь всем телом и ощущая – вот-вот, вот-вот… 

Скрип в дверях раздался так не вовремя! 

Ор натянул одеяло и резко сел на постели, таращась в предрассветный сумрак комнаты. 

- Я войду, - то ли спросил, то ли предупредил вил-мар Ник-Торн. И отодвинул скрывающую топчан ширму. 

Ор стремительно бросил одеяло, оправил смятую ночную одежду и изобразил сонный вид. Но сразу понял, что опытный мар ему не поверил. И, чуя, как пунцовеют щёки, отвёл взгляд. 

Старик опустился на край ночного ложа и кивнул:

- Не стоит переживать об том, Ор. Пустое. В таком деле любому лецу было бы трудно сдержаться. Видеть своего тана обнажённым, на растяжке, под допросом, беззащитным, но столь прекрасным в своей стойкости, и  столь безупречно исполнительным и покорным – это искушение для любого блаженного! Нам понятно твоё волнение и мы признаём твоё право на вожделение. 

Ор сглотнул и задержал дыхание. Вихрь мыслей – незавершённых, ярких, словно брызги краски, - прокатился клубком по сознанию. Вот что думалось вилам! Вот чем они объяснили его напряжённое марево! И как хороши оказались Доры, раз почуяли из-за дверей взбудораженность его силы. И позвали к нему того, кто мог уже в силу возраста не опасаться гнева любого леца. И уж тем более мог говорить о тленном и греховном свободно. От кого другого – да даже от братьев родных! – он бы не стерпел подобных слов! Только от отца, дяди и, вот, опоры блаженных, высшего из равных в совете маров.  

- Но мы просим тебя быть сдержаннее, приняв тяжкую ношу правления, - наметил поклон мар. – Сейчас для всех вилов будет непомерным твоё марево.  

 Ор облизал губы. Показалось или дядя Ник смотрел значительно, словно знал о самой сокровенной тайне своего младо-леца? Но как такое могло быть? Тогда, давным-давно, всего пять лет назад, кроме него, только четверым было известен этот секрет: отцу, его старшему личнику -Бар-Торку,  дяде Карту и дядьке Бору. Неужели скрытое стало явным? Ознобом прокатилась по спине частая гребёнка пота. 

Мар внезапно улыбнулся. Как улыбаются пожилые вилы – с остающимся безупречно спокойным лицом, но словно подсвечивая незримыми самосветами глаза, до мягкого, едва-едва дающего зелень в радужку, блеска. 

- Устал, Орлик? 

Он задумался над этим простым вопросом, и внезапно накатила усталость. Словно все эти дни держался из последних сил, а тут вдруг опоры сбило из-под тебя бешено набежавшей волной и с головой окунуло в мёртвую воду. 

- Да, - облизал губы Ор, прислушиваясь к себе. Нет, вымывания леца ещё не происходило, но ощущение нагрузки давило на грудину, принуждая с трудом удерживать осанку. Всё-таки столько дней, проведённых возле дахмы, под замком сил, без возможности пить эфир, да ещё и ослабевший и измученный душевными стенаниями… Это дорого ему встало!

Мар кивнул: 

- Тяжёлое время. Такого у нас ещё не было… 

Ор повёл скованными плечами и осторожно спросил:

- А разве тогда… давно…, когда вы сражались с Усольем и Соля, разве было не так тяжело?  

Мар нахмурился:

- Может быть, я был моложе и не замечал этого. А, может быть, там, где я был, было не так тяжело. Но я не помню, чтобы так серели глаза вилов, Орлик. Всех вилов. Всегда находились те, кто верил в светлое будущее, верил в свои силы и судьбу. А сейчас, когда Самра лишилась манной благодати… Это отняло надежду. Отняло веру в то, что наша общая дорога – к благу, а не от него. Всё-таки война, каким бы гнётом не была, а даёт и силы. Мы черпаем силу из ненависти, из ярости, из долга и любви. А когда вот так, посреди мира, у нас судьба отняла сам смысл существования… Признаюсь, Орлик, это было тяжело и для меня. 

 Ор словно проснулся. Покосился на мара. Старик, чья безупречность и мощь были примером для сотен вилов Самры, сидел, задумчиво рассматривая свои руки. Широкие, но потерявшие былую крепость ладони, с проявившимися серыми тенями в углублениях. И хотя осанка оставалась безукоризненной, а лицо отрешённым, но стало внезапно хорошо заметно, как одряхлел старейший воитель Торнов. Сколько десятилетий он водил свой дом и род? Два? Три? Ор не знал. Не жил он ещё тогда, когда этому старику уже приходилось распределять воду в своей семье, посылать на смерть, принимать рождение. 

Ор смотрел на старого мара, а память по крупинкам собирала мозаику образов. 

Однажды ещё неотёсанным мальчишкой Ор носился по двору, вместе с детьми, приводимыми во дворец для него. Они играли в мяч, гоняя по саду шарик, плетёный из веток речного дерева. Ор промахнулся, со всей силы пнув и попав в камень оградки. Слёзы посыпались из глаз, и белым-белым запорошило мир. Он слышал визги и стоны детей, слышал резкие голоса подбегающих вилов. Он чувствовал, что что-то жарко рвётся между грудиной и гортанью… Жарко, яростно и страшно. А потом вдруг настала невыносимая тишина, теплота и покой. Он очнулся на столе резуна, спешно плетущего вокруг голени каркас, способный выдержать неловкое движение сломанной ногой. А рядом, скрыв лицо в ладонях, согнувшись, сидел дядя Ник. И вид у него был утомлённый и страшный. Серый, словно его накрыло пеплом… Лишь много позже Ор понял, что именно мар Торнов оказался тогда рядом и сумел спеленать его марево, как сделал бы это тан. Только таном Ник-Торн не был. Повезло ему лишь потому, что Ору тогда было лет пять и направленного взрыва марева не случилось… 

Вспомнилось, как отец после одной из церемоний во дворце, в спальне высказывал Кара, посмевшему нагрубить старому мару, требуя должного почтения на ритуале: – «Не смей его задавливать! Ты ещё не родился, когда этот человек уже хоронил своего сына, погибшего, чтобы ты жил!». И Кара был бледен – так искрилось злой силой марево отца… 

Было время, когда случайно услышал разговор меж отцом и Вил-И-Оном. Тот неспешно знакомил с новостями и вскользь рассказал о том, что дядя Ник потерял ещё одну дочь, умершую родами. Но родилась двойня и старый мар смиренно просит лецев принять их под свою благодать. Отец тогда закрыл лицо руками, скрывая искренние слёзы сочувствия, и пообещал воды безмерно…  

Вспомнилось. Ник-Торн потерял всех своих детей на благо Самры и рода. Восемь сыновей погибли на рубежах. И четыре дочери – кто родами, кто с мечом в руках. Да, сейчас уже подрастали внуки и правнуки, но только один из них – старший, - был от сына. Остальные оставались в родах их отцов. Оттого в доме Торнов высшими командирами стали дети братьев старого мара. И кому-то из них он однажды передаст правление. Внук – как бы ни был дорог, - а для правления не годился. 

Ник-Торна называли «старым маром», и, несмотря на то, что пожилых ведущих у родов хватало, сразу любому становилось ясно, о ком идёт речь. Его фигура – высохшая за годы, но жилистая и крепкая – всегда казалась олицетворением самой мощи вилов. И хотя все рода разнились по телосложению, но одно их сильно отличало от простолюдцев, и так явственно проявлялось в старом маре – заряженность. Словно натянутая тетива с трепетанием по пальцам – напряжение скрытой в человеке опасной готовности в любой момент сорваться с места, сдерживая или останавливая чужую волю.  

И сейчас Ник-Торн, как обычно, был строг к себе и навязчиво осмотрителен. 

И оттого Ор, ещё минуту назад жалеющий, что мар прервал его, и ждущий момента, когда он уйдёт, чтобы снова пасть в одеяла и заполнить тело удовольствием небывалого восторга, вдруг понял, что, на самом деле, хочется свернуться и забыться. Накатили внезапно другие впечатления дня. И стало ясно, что его первое потрясение от всемогущества – всего лишь детскость рассудка, его невинность и неопытность, а не действительно важное для всего сарства событие. А главное – совсем в другом! В том, что отец мёртв. Что на границы надвигаются армии соседей, что пришли из клятой горы боги каменной воды, что дядя Карт – единственный из лецев, которому доверились вилы в тяжёлое время – впал в блаженную дрёму, врачуя рану. Конечно, он выживет, но сколько времени потребуется ЛЕЦу, чтобы восстановить тело и внутренние связи – кто знает! А беда – вот она, уже на носу. 

Стыдом окрасило щёки. И Ор порадовался, что сумерки рассветного часа ещё наполняли его комнату, помогая скрыть невольное смущение. 

Ник-Торн отрешённо и спокойно смотрел прямо перед собой, упирая взгляд в пустую стену, а казалось – в живой, дышащий грозной силой горизонт, ощетинившийся копьями навстречу. И от этого ощущения Ору сделалось страшно. Он-то думал, всё тяжкое уже позади! Вернётся домой, отдав своего тана на законную казнь, и станет жить, как прежде! Он думал, что его беда лишь в том, что волей Неба и отца он стал лецем для паршивого сынка Вил-И-Она, разрушившего благодать сарства. Думал, что не заслужил такого гнёта судьбы… А оказывалось, что бремя ещё и не ложилось на его плечи, а лишь потник под седло тяжкой ноши подстелили, а он уже застонал и прогнулся! ..

Для меня Ник-Торн выглядел как-то так... 

Рабочее изображение, чисто для служебных целей - не забыть как выглядит персонаж )))