Каменная Вода. Иллюстрации. Сандр

Я уже хвалилась тем, что мне иллюстрации делает Валеда Сонварина и даже выкладывала одну - Каргу Ксану. А сегодня у меня следующее маленькое счастье ) Валеда сделала иллюстрацию к моему любимому персонажу - брадиру Сандру. Но прежде чем загорятся софиты и загремят барабаны - чуть о герое ) 

Основные события книги происходят в сарстве Самра, и большинство героев, конечно, самриты - люди, привычные к своему укладу жизни, знающие благодать своего саря и благодаря ей живущие по тем меркам вполне комфортно - есть и города, и ремёсла, и закон, и леса, и ручьи в жаркой степи, и возможность пить чистую воду, и относительное спокойствие на границах. Но Сандр - из других мест. Граничащая к Самре земля - Соля - увы, неблагодатна. Это значит - в ней нет саря и ЗаКона. В ней нет живой воды, способной излечить хворого. В ней нет возможности поднимать поля. В ней не приживается жизнь. Жизни в Соля приходиться бороться за своё существование. В небольших оазисах ютятся деревеньки. Живут впроголодь, умирают не по возрасту. В такой земле не просто выжить. И потому в ней появилось своего рода пиратское ремесло - набеги на более благополучных соседей. Но не внутри самой Соля, нет - тут власть давно уже у старших брадиров и потому уж совсем беспредела нет, но вот напасть на ближайшие государства и потрепать их приграничные деревеньки, захватив животных, воды, хлеба и, конечно, угнав рабов - это дело верное! А как это сделать, если коней нет, а у благодатных соседей конные пограничные отряды? Соля нашла свой путь. Буера. Их называют ладори. Огромные корабли пустыни, несущие своих всадников по идеально ровной каменистой степи и древним путям-дорогам. Команда на ладорях зовётся брада, а командир - брадир. И все, кто на его ладори, дают ему клятву верности и становятся ему пасынками. И служат верно, пока ладорь в походе, пока не привезена и не поделена на сходе добыча! А если уж взяли, то добычу довезут, как не гонись за пиратами! Такая ладорь может при хорошем ветре лететь по дороге так, что конный не догонит! А нагонит, так надолго его не хватит, а ладорь... что ладорь! Ладорь может лететь и лететь, как птица - пока дует попутный ветер! Не догонишь! Не остановишь! Ищи ветра в поле, а ладорь в степи! 

Брадир Сандр - самый молодой из брадиров Соля. Но уже носит чалму со знаком серебряного волка - награду за лучший гон в троегодие. Его судьба - самая удивительная из всех брадиров. Он пока не имеет наследные права и паруса,  но верит, что получит их скоро - стоит только сходить в Заволье. Люди верят его и идут за ним. Даже сейчас, когда он стал считаться неудачливым, потеряв свою волю и став добровольным невольником чести у самритского саря... И не зря. За ним закрепилась слава отчаянного, надёжного и верного своему слову человека. А это в любом мире цениться! Да ещё стоят рядом с ним ближние соратники и пестуны один другого легендарней, два старика - штурман Шуркан и отличный опытный брадирон Орд! А уж их в Соля каждый помнит - знатно походовали они в своё время! Да и сейчас видно - не забыта старая наука, а бережно сохранена и передана молодому брадиру, у которого впереди ещё целая трасса жизни.

"...Подходя к лагерю, Сандр с удовлетворением отметил, что пасынки постарались на славу – проходящий мимо случайный человек не определил бы, что в этом лесном островке на берегу Вольи скрывается целый отряд. Хотя, если искать целенаправленно, то, конечно, найдут. Слишком мало расстояние от Самревщины, да  известны здешним людям все места, где можно скрыть от глаз три ладори и почти четыре десятка человек. 

Лишь когда подошли вплотную к подлеску, Сандр заметил и привязанных коников, и рыжую искру костра в глубине леска. Взявшийся командовать Шуркан дельно распорядился пасынками.

Молчаливыми тенями шатнулись из-за деревьев двое дозорных, показались брадиру, и снова исчезли в листве. Орд крякнул и взялся за бороду, проворчав:

- Язви меня в печёнку. Старый хрен! Паруса ладит уже, почитай, третье лето, а всё так-же – брадирон брадироном!

Сандр усмехнулся. Его старый воспитатель, судя по всему, действительно, не забыл, каково оно – управляться с ватагой ладорингов в походе. Как раньше, может и бивак поставить, и посты наладить, и быт устроить, и – можно не сомневаться – в бой поведёт безошибочным путём. А всё хнычет, что стал никчёмным валуном!

Орд сбоку проворчал, с ревностью смотря на то, как ладоринги уверенно маскировались в лесу:

- Это хорошо, что ты его уговорил с собой в поход, Сань. И ему гнить в доме не пристало, да и нам прибыль.

Сандр кивнул. Хорошо. Только вспоминать, как пришлось уламывать старого ладоринга, не хотелось. Не самое доброе воспоминание. Ни как напившийся макового сиропа Шуркан орал непотребности и гнал молодого брадира со двора, прилюдно понося, ни как кидался в него кувшинами, ни как потом брыкался, когда, дойдя до бешенства, Сандр на руках его волок к ладори. Что тогда выслушать пришлось – Урага свидетель! – он более никому не позволил бы сказать в свою сторону. Но от человека, который десять лет назад взял под свою опеку ещё тогда неизвестного юного пастушка, и, по сути, сделал из него ладоринга – можно стерпеть и большее. 

А ведь Сандр очень хорошо помнил, как его поселение, всё целиком от мала до велика, родовой хозяин – брадир Кабах – отдал на кормление своему ставшему калечным брадирону. Самую малую из своих деревень – самому преданному и мудрому из своих ладорингов! Истерзанного, посечённого, с гноящимися ногами Шуркана привезли побратимы на одной из младшиц Кабаха в посёлок Белое Печево. Сдали на руки бабам, да, отсалютовав мечами раненому, подняли паруса и отчалили. Сам Кабах так и не прибыл попрощаться. Хоть и тщательно ухаживали в посёлке за бывшим брадироном, а всё равно он чах, словно кизильник под южными ветрами. И не мудрено – такой конец да при такой жизни! И однажды стал плох так, что старейший, напуганный его хворью и будущим сиротством деревни, где ничьё родовое имя не будет защитой поселению против разгула бандитов в степи, решил отправить в благополучный оазис за хвороборцем. По обычному времени это не стоило бы больших усилий – поднял парус на возке, сел да поехал. За полдня обернулся бы! Всё бы так, да только по степи уже два дня носился суровый «белый ветер» - самум, - и теперь поднятая пыль висела, словно истлевшая тряпка перед носом, не давая взглянуть даже на вытянутую руку. Мело так, что и старики молились, высвистывая Сварге-Матери и Ураге о снисхождении. Да только боги заняты, видимо, были, не слышали. Вот в такую пору и обратился старейшина к молодым посёлка, ища охотника наглотаться пыли в дороге, если не переломать шею. Позвали в общинный дом всех, кто способен был бы на такое путешествие. Сандр тогда впервые так близко увидел знаменитого ладоринга. Шуркан лежал на возвышенном месте, укутанный в шкуры, запотевший и всё равно дрожащий, словно его донимал ночной холод. Он красными ввалившимися глазами упирался в закопчённый потолок, будто там нарисовали ему что-то интересное, и даже не повернул головы, когда старейший обратился к молодым соплеменникам. Сандр тогда только вернулся со двора, где от вьюги укладывал и укутывал козуль, и, не успев ещё обмахнуться тряпкой, стоял у двери, оттирал пыльную бахрому с кожи и в пол-уха слушал старейшего. И поглядывал на ладоринга. И видел перед собой не калечного, измождённого от долгой хвори человека, а воина с железной волей, способного и в такой скорби спокойно и уверенно готовиться к смерти, даже сознавая, что будет то умирание не простым и не быстрым. Он не просил, не выказывал боли и страха, а ждал. Ждал, когда гниение от ног дойдёт до сердца и остановит его стук. Спокойно и терпеливо. Тогда Сандр почувствовал такую звериную тоску от этой неправильной смерти крепкого ещё бойца, что и сам не заметил, как внутри укрепилось желание вырвать ладоринга из лап безносой. И потому, пока другие топтались и прятали взгляды, шагнул вперёд. Схаркнул пыль, которой забилась глотка, но так ничего и не сказал, попросту кивнув. И пошёл готовить возок. Шёл ему тогда лишь четырнадцатый год. Но он не первый раз сам ходил на возке в такую даль. Лишь во вьюгу – впервые. Ну да в такую вьюгу никто и не ходил. Он не видел, но потом ему рассказали, что ладоринг вздрогнул, когда понял, что ради его жизни вызывался на гибельный путь подросток. Да только остановить не успел. Никто не успел. Вывел Сандр возок и попёрся через степь, ревущую голодной шакалицей. И вернулся с хвороборцем уже на заре, когда подутих ветер. И, сдав с таким трудом доставленного мастера старшине, ушёл к возку – чинить. Паруса были в лохмотья, а дорогая мачта сломана – возок к дому пришлось тащить на себе. Он не ждал награды за свой труд, хотя позже подчас и поглядывал на окна дома – как там ладоринг? – но пересиливал себя и не шёл смотреть, ведь, знал, что настоящий-то ладоринг никогда бы не проявил глупого любопытства. Занимался своими делами, благо таких ему всегда хватало – он был сирота и чужая кровь в Белом Печеве, потому и тяжёлую работу взваливали на его плечи без сомнений. Пока однажды, проходя по двору с охапкой наструганного кизильника, не увидел на пороге ладоринга. Шуркан сидел, привалившись к стене, и задумчиво массировал подживающие шрамы на культях. Ладоринг глянул исподлобья, и Сандр сразу понял – признал. В душе похолодело и заныло от странного предчувствия, но он сдержанно поклонился господарю посёлка, и направился дальше. А Шуркан на миг отвёл взгляд, подумал, и снова посмотрел на подростка. И позвал к себе. С того дня Сандр прислуживал ему, а тот рассказывал ему всё, о чём спрашивал любознательный парнишка – как сладить парус на большой и малый ветер, как расположить пасынков на гоне, как высвистеть восточный ветрило, как держать меч и как вести в бой ладори. А ещё через пять лет юноша вдруг взял котомку, поклонился роду и ушёл искать счастье в пути ладоринга – Кабаху на ладори потребовались новые люди. Спустя всего полтора года Сандр вернулся в родное Белое Печево на бывшей Кабаховой ладори, сменившей цвета на мачте. Вернулся брадиром. И позвал своего опекуна в новый поход. Калеку – под паруса. И не прогадал.

Сандр усмехнулся. Воспоминания тёплым светом на короткое время вытеснили дурные мысли. Но тут же посерьёзнел – впереди ещё исполнение обета. И, если его не обманывало чувство ветра, то будет это дело не таким простым, как хотелось бы. Да не таким ласковым..."

Итак. Барабанная дробь. Фанфары. Свет!

Хорош? ;-) Заметно, что любимый персонаж и у авторов и у художника? ;-)