Черный властелин "Культурных особенностей"

Немного с опозданием выкладываю работу Василия Салихова к "Культурным особенностям". 

Господин Жан-Клод Дювалье, доктор медицины... А также муж тысячи жен, борец за нравственность, тролль восьмидесятого уровня и верховный главнокомандующий силами местного зла ( ну, или свободы, достоинства  и национального единства, смотря с какой стороны прицела смотреть) 

На своего исторического прототипа даже похож. И, в полном соответствии с ним - умеет делать зомби... В отличие - делает это еще и весело... 

От взгляда Ирины пленный дернулся — отползти — и заорал, округлив глаза еще больше:

— Уберите ведьму...

Эрвин стукнул его опять. Не помогло. Тот мотнул головой, заорав опять надоевшее Эрвнину за день «кванто кхорне»

— А что это за хрень, это "кванте" как там дальше его? Кто-нибудь знает? — спросил Эрвин, переводя дух. И услышал голос старого Яго в ответ.

— Не знаем. Первое слово, «Кванто» — оно похоже на местную «славу». Только звучит неправильно, огласовки кривые, будто его десять раз туда-сюда перевели. С земного на местный и обратно, машиной, без разума...

Яго замялся, замер на миг, шевеля губами. Махнул рукой. Лязгнул шарик на затворе «вежливой леди»

— А «кхорне» — я не знаю таких слов. Сколько живу — не слышал.

— Это единство, — сказал вдруг третий из пленников — тот, что молчал до сих пор, — единство, то, что рождает силу. И власть... Власть единого народа... От моря до гор. Ни чужеземцев с машинами, ни хитрых ведьм, ни черных попов, чьи слова заставляют воинов склонять спины и пахать, как бабы, на полях. Одна сила, одна власть — и свобода...

— От чего свобода?

— Тебе не понять, звездный. Ты не...

— Я поясню, — сказал вдруг Яго, — я помню этого хмыря. Пять лет назад. Хуан выгнал его в шею из Фиделиты.

— За что?

— За пьянку. Ибо сказано: «Кто не работает — тот пусть и не ест»...

— Я воин а не баба или тягловой скот. Мне невместно, — рявкнул пленный, разом побагровев. Яго лишь усмехнулся:

— Воин? Я смотрю на твое лицо. И не вижу. Ни знаков побед на лбу, ни росписей жен на щеках — в благодарность. Только знак твоего непонятного кхорне.

— Это — свобода, я тебе говорю. От машин, рабства, черных попов и ведьм, что ломают людское достоинство.

Эрвин присвистнул аж:

— Лихо. Ведьм, значит, долой, звёздных с их машинами — тоже долой. Скажи, а работать кто будет?

Пленный смолчал. Судя по его виду — гордый воин непонятного разуму «кхорне» работать лично не собирался. И пусть... Ирина остановила его:

— Эрвин, подожди, пусть повторит еще раз. Для лесного язычника он слишком гладко говорит, похоже — по методичке.

Пленный повторил. Гладко, даже охотно. Слова звенели в ушах, сталкивались, гремели как банка с гвоздями. Яго сморгнул, прошептал «не понимаю». Ирина протерла виски.

— Ну точно, методичка. Половина слов в ней — местные, половина земные. А по смыслу — калька с речей одного древнего хмыря. То есть политика, извини. Я читала, только забыла кого. Помню  — его повесили.

Пленный мотнул головой, упрямо рявкнул в лицо свое «кванто кхорне».

Ирина потерла лоб. Эрвин замер вдруг, выругался — сердито и страшно... Потом хлопнул себя по лбу:

— Я вспомнил. Слово это вспомнил — еще по «Венусу». Третий трюмный пост, там пленный с Аздарга работает. Он так ругался хитро — я записывал от нечего делать. На их языке это значит «болото»...

Каркнул с плеча Ирины орлан — пленным в лицо, злым, издевательским смехом. Яго улыбнулся, Ирина замерла. Проговорила — недоуменно:

— Ничего себе...

Яго засмеялся, Эрвин сплюнул, договорил — сердито и зло, глядя в округлившиеся лица пленных:

— Слава нашему болоту, выходит. Их хозяин — шутник....

    Шутник, ага...