Про метафоры

Вот гениально же - скрестить Генри Манчини и Депеш мод. Также и с метафорами

Метафоры добавляют еще одно измерение - был двумерный плоский текст, стал трехмерным. Есть такая руна Эваз и "мало кто знает, что диплом шамана можно купить в переходе между верхним и нижним мирами". Представим мир листком бумаги, главного героя - точкой, лист поделен линией на две части. Герою нужно попасть по ту сторону листа, не пересекая линии. Невозможная задача для двухмерности. Но если добавить еще одну мерность - высоту, то можно перепрыгнуть эту черту. 

Так же работают метафоры, когда нужно облечь в слова сложные чувства. Чувства многомерны, а слова - это всего лишь линия. Приходится сращивать два понятия, идти в парадоксальность, создавая некую сферу нового смысла, расширяющее сознание. 

Блажен тот писатель, кто освоил творение метафор!

Читаю на фб любимых авторов, которые емко могут освоить бездну смысла через текст. Учусь. Вот Лара Галль: 

я думала что самое ценное в младенцах - это чувственная огромность, вытесняющая всё прочее, когда видишь этот крошечный бутон будущего человека, немеешь от нежной оторопи и глупеешь от эмоционального зашквала.
но на Луке и Агате поняла что самое ценное - это коннект с малышом, с его молочным мозгом, куда загружаются неимоверные гигабайты мира.
И ТЫ ВИДИШЬ КАК СОВЕРШАЕТСЯ ЗАГРУЗКА ТУДА И ТЕБЯ ТОЖЕ.
и вот уже между вами обмен - непостижимо: он каким-то немыслимым алгоритмом понимает тебя, а ты - его, бессловного еще, но понимаешь, и он сосредоточенно рад что понят, но останавливаться некогда, его стремит вперед, но в его ресницах осели золотой пылью эти радость и коннект.

Вот еще ее же:

В питерском декабре ночь начинается в пять вечера, и длится, длится — как жизнь долгожителя, который и сам себе надоел жить, а за ним всё не идут.

Иду по сытой питерской ночи, полной светящихся машин и окон, и думаю что в мире много темноты — свет пришел в мир, но люди больше возлюбили тьму — и теперь каждый покупает себе свет, чтобы зажечь свое окошко во тьму.

город полон эмоций, которым еще не придумано названий — кстати, в сети где-то бродит список "20 эмоций которые люди чувствуют, но не понимают"

Там среди прочего есть эмоция "Осознание того, что каждый прохожий имеет настолько же сложную жизнь, как твоя."

Или вот еще прекрасное: "Разочарование от бытия только в одном теле, которое может находиться только в одном месте в одно время".

Эти эмоции неустойчивы как некоторые химические элементы, они распадаются, не легализовавшись, тают обратно в альтернативный мир, потому что в нашем мире сильны другие сценарии, и люди движимы другими чувствами, и движки эти мощные и необоримые.

Самый главный запрос — один у всех — "я хочу чтобы было по-моему". Он и правда важный, он про то, чтобы хоть немножечко ощутить управление реальностью, соприкоснуться с пневмой мира. И где-то скрыт от глаз рандомный дозатор, отпускающий каждому его дозу "быть по-моему", а еще глубже в невидимом, на нервных мировых весах лежат на разных чашах все эти запросы, и гасят друг друга, создавая мерцательную стабильность.

Мы живем в темноте незнания, — думаю я, шагая под золотыми бусинами фонарей, — но всюду и всегда находится кто-то, добывший где-то немного света, и тьма не объяла его.

Декабрьская ночь лежит, не смешиваясь со светом. Если гулять с берушами в ушах, то слышишь совсем другие звуки. Где-то там плачет женщина, запертая в рамках своего сюжета, и зовет того, кто разомкнул бы круг. Я подбираю название тому, что она чувствует, но неожиданно попадаю в световое пятно, и там словно афишными буквами выведено:

кто я? — главное понимание жизни.
страх и стресс — от незнания кто ты есть и желания быть кем-то другим.

Я чувствую что мне дали увидеть насущное как хлеб, и шевелю губами, проговаривая, чтобы усвоить. И чувствуя накормленность сворачиваю к дому: на сегодня довольно темноты и света.

А у самой парадной вдруг останавливаюсь от мысли:
все-таки самое желанное на свете ощущение — когда всё вокруг словно бы существует из ниоткуда, существует само собой и было всегда, а вовсе не устроено другими и может кончиться в любой момент. Именно за этим ощущением люди едут далеко заграницу, где всё — не из тебя, не из твоего человекотекста, а значит ты тут ни за что не отвечаешь, какая легкость и отрада. Именно по этому ощущению тоскуют те, кто тоскует по детству. Или по утерянному раю.

Есть ли имя этому ощущению, или всё это — тоже тоска по свету, которого где-то победительно много? И мы чуем это безошибочно, как младенец грудь, и среди любой ночи находим свет глазами.

И неважно, что этому навыку в человеческом языке нет названия. Где-то в иных языках оно есть.

А это Олег Батлук:

ЛЮБОВЬ БОЛЬШОГО ГОРОДА

На эскалаторе волею ступенек оказался позади страстно целующейся парочки.

Двое змеились вдоль друг друга так откровенно, что могли ненароком и зачать. Я слышал, как молодой человек пересчитывает девушке языком пломбы в зубах. Видимо, они не виделись год, век, а то и несколько реинкарнаций с тех пор, как их разлучили в бытность Элоизой и Абеляром. Это было очень жарко, несколько человек на эскалаторе даже расстегнули верхние пуговицы.

Наконец, парочка отхлынула, разомкнула электрическую цепь, разошлась питерским мостом.

— Скорее всего, это все-таки накипь, — сказала девушка, похоже, продолжая какой-то незаконченный разговор.

— Конечно, накипь, вряд ли засор, грязюки было бы больше, — ответил молодой человек.

Вот она, романтика большого города, что называется, в разрезе.

Надеюсь, они обсуждали стиральную машину хотя бы. Совсем беда, если унитаз.

А здесь весь рассказ - сплошная метафора:

ЧЕЛОВЕК ДОЖДЯ

Я — человек дождя. Я люблю дождь, как может любить дождь пустыня. Дождь для меня — мистическое существо. Дождь для меня — это молитва неба. Я молюсь вместе с ним, прижавшись лбом к стеклу.

В дождь город становится смешным. Он взъерошен, как самовлюбленный голубь, и не понимает, почему перья дыбом. Дождь умывает город пятерней, точно ребенка.

Я могу написать целую монографию по типологии дождя. Дожди разные, почти как люди.

Есть дождь-истеричка. Он срывается на землю, вымещает на ней свои обиды. И хлещет, и хлещет город по щекам проспектов, и бросает в насупленные фасады упреки струй. Из его спутанного бормотания ничего не понятно. Дождь-истеричка исчезает в канализационных решетках, так ничего и не объяснив.

Есть кошачий дождь. Он ступает тихо, на пуантах. Кошачий дождь ластится, ласкается. Цветы его любят, пчелы при нем не прячутся. После кошачьего дождя на тротуарах остаются проплешины сухого асфальта. Он не то, чтобы в себе не уверен — просто он деликатен. Мой любимый.

Есть дождь-исповедь. Почти все осенние дожди такие. Он остается надолго, и под него перед глазами почему-то проходит ретроспектива твоей жизни, хотя ты и не просил. В такие дни кажется, что во всем мире дождь.

Есть дождь-Вагнер. Мускулистый красавец. Приходит во всем блеске своего Голливуда под "Полет Валькирий", как полковник Килгор в "Апокалипсисе сегодня". Грохочет, громыхает, искрит, пенится у бордюров, треплет шевелюру листвы, играет на водосточных трубах, меняет направление. В такой дождь хочется что-то делать, сворачивать горы, например.

Дождь, любой дождь, — это смена темпа. Затемнение между эпизодами. Монтажная склейка.

Дождь — это безымянный полустанок со стоянкой одна минута, когда не хватит времени покурить, но хватит на то, чтобы подумать, стоит ли возвращаться обратно в поезд.

Я очень ценю, когда в тексте встречаются красивые метафоры. Вот, волею шококонка познакомилась с рассказом Qusya "Снимите квартиру, пожалуйста", там есть такое - точное, понравилось.

У меня самой плохо еще получается склеить в смысловой коллаж фрагменты ощущений, чтобы полно отразить впечатление от какого либо события. Осваиваю стихии своего космоса, словно первопроходец - мне всегда колючий ветер в лицо. Эх, не простое это дело.