Багровый ручей (насколько интересна в литературе любовь к плохишам?)

Полоскала Дуня белье в ручье. Замаялась. Глядь, рученьки белые в кровь стерла. Водица ручейковая мозоли ее омыла, ранку приятно похолодила, и год жизни девичьей течением унесла.

"Так и век весь бабий за стиркой пройдет." -- охнула Дуня: "Неправильно это!".

Подумав сие, девушка бросила белье в корзине на берегу, и побежала вниз по течению -- упущенные годы искать.

Много пробежала, запыхалась, годы не нашла, но меч двуручный под водою заприметила. Насилу вытянула -- тяжелый!

-- Ну вот, -- разворчалась Дуня, -- свои годки не настигла, но ношу чужую отыскала, пудовую...не по мне. Авось, ежели найду хозяина меча, то, быть может, у него время мое упущенное на оружие выменяю?

Пошла Дуняша дальше, а меч тот, с перевязью был, его она за спину повесила.

Добралась до камня черного, со всех сторон ручьем омываемого. На нем матерый Рубака сидит, шрамы зудящие ключевой водой ополаскивает.

-- Не твой ли меч я нашла, воин зрелый да бывалый? -- спросила Дуня.

-- Мой, -- ответил Рубака, -- он ко мне всегда возвращается. Забросил я его в ручей, надеясь, что рука юношеская его поднимет, да мне принесет, так я хотел встретить ученика, а ты -- девушка, что мне теперь с тобою делать?

-- Коли меч у тебя судьбоносный, -- отвечала Дуня, -- то и мне в руки не зря попал. А давай так: я его вновь в воду брошу, и если его молодец принесет, женским взглядом оценю, годится ли он тебе в ученики?

-- Чую толк в речах твоих. Делай, как задумала.

Дуня и сделала, много раз, пока не выбрала рубаке три сотни отборных молодцев, из числа меч возвращающих.

-- Добро, -- сказал рубака, -- благодарю тебя девица, что армию мне собрала. Обучу их, и деревню твою сожгу с моими бравыми головорезами, а потом дальше пойду, по деревням и весям добро стяжать огнем и мечом.

Закручинилась Дуня от ответа Рубаки: "Не сбежать ли от него? Не предупредить ли край родной от грядущей опасности?". Одно от задумки останавливало -- полюбился ей воин этот, душою черный, да ликом суровый. Подумала еще, да и сделала так:

Послала в деревню соловушку, чтобы родственников и соседей о грядущей опасности предупредил, сама же осталась с Рубакой.

Вот, явились триста молодчиков во главе с Рубакой в деревню, а она пуста, лишь ветер шальной осиротевшими ставнями хлопает.

Поскрежетал зубами Рубака от сей неудачи, да делать нечего, отправил свое войско к следующему поселению, что еще выше по ручью располагалось.

И ее жителей предупредила Дуня через соловушку. На этот раз, заприметил это Рубака, и предложил Дуне руку и сердце. Счастью девушки не было конца, и она с радостью согласилась стать его женой.

И была свадьба, и пир горой, на котором Дуне подали на блюде жареного соловушку.

Увидела это молодая жена, разрыдалась не на шутку, на что муж сказал ей:

-- Когда не можешь сделать выбор, его сделают за тебя другие. Ешь, и прочь сомнения, завтра нагрянем в село, что у истока ручья стоит.

Дуня соловушку и съела.

На следующий день была резня страшная, и полегли жители третьей деревни у верховья ручья все до единого: и стар, и млад... Не стало и Дуни -- сама бросилась на вилы сельского кузнеца, тремястами молодчиков окруженного. Долго еще вода в ручье была багровой, но прошли годы, ожили края те, и старики стали малым детям рассказывать сказки про Дуню и Рубаку, про тяжесть выбора между яркой жизнью, окрыленной большой любовью, и скромным коротанием века в окружении родных и близких.

Девушки, с тех пор, когда белье в ручье полоскали, все Дуняшу вспоминали, ее выбор осуждали, но тайком о большой любви мечтали...