Что остается литературе?

Когда-то очень давно я училась на филфаке, но с специализацией «журналистика». На первом курсе в наши головы загружали курс древней русской литературы, которая приводила меня в искреннее недоумение. Я так и не смогла понять, почему разнообразные «жития», «хождения», «поучения» и «повести» изучаются в курсе истории литературы, а не истории журналистики. На мой взгляд, практически весь массив древней литературы относился к публицистическим жанрам, а не к жанрам художественной литературы, как я ее тогда понимала.

Посудите сами. «Жития» - это нормальный биографический очерк. «Хождение» - путевые заметки или, на новоязе, тревел-блог. «Повести» (в том смысле, как употреблялось в древности) – или репортаж, или исторический очерк. «Поучения» - программная или аналитическая статья… В общем, публицистика – и никакой художественности в современном понимании. 

Художественность попадалась, но во всяких эпосах и около-эпосах вроде «Сказа о Бове-королевиче» и иже с ним. 

Да, была еще драматургия, всякие басни и «пиесы». Правда, тут все больше западное, в России на публичные «позорища» был качественный такой церковный «стоп-лист». Да и на Западе, по крайней мере, в Средневековье, античность не берем, «пиесы» были очень «низкой» формой. По слухам, даже Шекспир – это не реальное имя, а псевдоним группы аристократов, которым было стыдно публично признаться, что они «пишут пиески». А уж в России ни одному вменяемому монаху не пришло бы в голову записывать текст сценария какого-нибудь петрушечного представления или «вертепа». 

Была еще поэзия… оды, панегирики и прочие гимны. Альбы, серенады и сонеты, висы… ну, висы – те вообще ближе к эпосу. 

Но я в поэзии не очень разбираюсь, она была не интересна. А вот древняя проза вводила в недоумение. Поэтому я как-то спросила преподавателя: «Почему все эти «Хождения» и «Повести» - история литературы, а не журналистики?» 

Ответ порадовал: «Потому что тогда журналистики как таковой не было вообще. История журналистики изучается, начиная с того периода, как появились газеты – то есть СМИ в современном понимании слова. А то, что было записано буквами раньше, - это литература. Единая и неделимая».

То есть получается, что от единой «литературы» стали потихоньку «откалываться» целые массивы текстов, превращаясь в «не-литературу». 

Одновременно высокоученые мужи признали «литературой» всякое народное творчество вроде эпосов, кооптировали это «развлекалово» в понятие «литература». Одновременно шел процесс «выпихивания» из «литературы» множество наиболее реалистичных и «сиюминутных» жанров. И сегодня ни один вменяемый литератор не назовет «литературой» программную статью Зюганова. Дескать, Зюганов – не писатель, а политик, какая к чертям собачьим литература? Хотя по форме и по содержанию – полный аналог «поучений». 

В принципе, «большая» (чаще всего – по объему) публицистика воспринимается где-то рядом с литературой. Скажем, книги из серии «ЖЗЛ» вроде даже литературой признаются. Но – через губу. Типа – литература, но не художественная. Типа, нон-фикшн. Достойный заработок по заказу, но не более. 

В 19 веке был взлет именно художественной литературы, писатели ставили вопросы социальные, общественные, как могли, отвечали на них. Потом был соцреализм с его принципом типизации, то есть обобщенного портрета. А потом все вдруг рухнуло.

В России, в отличие от Запада, из понятия «серьезной литературы» довольно быстро «выпихнули» всякое развлекалово, вернув «Бову-королевича» в исходную для него сферу народного творчества (то бишь в людскую и на кухню, в смысле - в сетературу, которая «образованной публикой» искренне презирается). Это понятно. Когда в 90-е признанные авторитеты «большой литературы» сидели без зарплаты на своих кафедрах, пытаясь понять, как так произошло – проклятых коммуняк скинули, свободы – хоть завались, а они никому не нужны и жрать нечего, всякие нечистоплотные фантасты лабали подделки под «Конана-Варвара» и имели на хлеб с маслом. Обидно? Обидно. Значит, надо объявить «Конана-Варвара» и «Дашу Васильеву» не литературой. Не достойным критики…

Мощный удар по художественной литературе нанесли психологи, принявшиеся писать книги на тему «Как жить в гармонии с собой и окружающими», По их мнению, получалось, что трагедия Анны Карениной – не в несправедливости ориентированного на мужчин и деньги общества, а в ее собственных психологических проблемах. Сходила бы к психоаналитику, разобралась бы в своих эмоциях – глядишь, и старого мужа приняла как данность, и под поезд не надо было бы бросаться… Типа: «Если мы не можем изменить реальность, то мы можем изменить отношение к ней…»

Кстати, попалось тут недавно: из 10 самых продающихся книг в России в 2020 году только одна художественная – Пелевин. Остальное – та самая «популярная психология».  То бишь - нон-фикшн.

С социальностью тоже не все хорошо. Начнешь на полном серьезе и абсолютно откровенно искать «героя нашего времени» - получается критический реализм 19 века. То ли общество стало слишком похоже на «Россию, которую мы потеряли», то ли еще что… но не находится других слов, кроме как «социалистическая революция», в качестве рецепта изменения реальности. Естественно, в ответ будет дружный визг: «Аааа! Краснозадые, война, ГУЛАГ, миллионы замученных, мы это уже проходили, не надо, не хотим, аааа!»  Естественно, большинство признанных литераторов, которые хотят быть услышанными и принятыми в их «официальной литераторской» тусовке, боятся идти до конца. Если и пытаются «бичевать», то аккуратненько, «на полшишечки». 

Сейчас на гребне моды всякие гендерные самокопания, «новая этика»… Но все эти темы гораздо полнее и системнее уже рассматриваются в сетевой публицистике, во всяких блогах, в соцсетях и на личных сайтах.

Вообще, если судить не предвзято, то люди стали сейчас читать не меньше, а больше, чем лет 30-40 назад. Тогда доступ к печатному слову был ограничен чисто физически: нужно было наличие под руками книги или газеты. Сейчас этот доступ есть практически у каждого горожанина в любой момент. Обожаю в транспорте заглядывать через плечо людям, «сидящим в телефонах». Так вот, в большинстве случаев не играют (играть в автобусе напяжно из-за тряски) и не смотрят видюшки, а именно читают – ленты новостей, блоги, какую-то специальную литературу и нон-фикш, слушают подкасты, слушают книги… В общем, время тратится с пользой. 

Да, чистая статистика. Каждый мой пост во «Вконтактике» набирает более пяти сотен прочтения. Любая чушь. Хотя я свою личную страничку во «Вконтактике» вообще не развиваю, пишу сугубо редко. Мне администрирования группы хватает. Но современные литераторы этого просто не видят. А недавно верстала (по дружбе) молодежный литературный журнал – ребята выпускают его тиражом 100 экземпляров. На большее у них нет денег. Хотя авторы там все – вполне годные… 

Так что же остается «настоящей, высокой литературе»? Какие функции? О каких «новых смыслах и новом языке» пишет сайт «Текстура»?

Не знаю. Наверное, остается поэзия. 

Но рэп – тоже поэзия, причем вполне социальная. А уж литература - точно: 

«Какой политактивист? Я таджик и самбист
Был подписан на РиП. Клеил чик, делал биз
Обычный тип стал демоном и чуть ли не декабристом
За испуг — до пяти лет, почти как за убийство
Как нас там, в новостях — хвалят? А толку?
Погулял малость от кормяка к шконкам (ха)
Матросская Тишина, Москва видна в щёлку
Самариддин и самаритянин: запись на плёнку
Дело выжимает, идея выживает
Тело лишь, бывает, злит, что раз в неделю душевая
Продольный! Обновите мне в мини-баре ром-колу (сэр)
Снится дом, в котором всё не приварено к полу
Если б мне каждый третий рэпер, например
Написал, я б четвертый месяц не сидел
Лишь когда каждый политзек получит двести писем в день
Над крышами везде подует ветер перемен (яу)»

Но представьте какое-нибудь научное исследование «Поэтика современного рэпа»? Три раза ха!

В общем, на мой взгляд, с литературой в древнем понимании слова, если приплюсовать к ней эпос и прочее «простонародное», все хорошо. Живет, развивается, трансформируется. Меняет названия. Буквы остаются. Функции остаются. 

А что до «высоких смыслов»… так проще выразить эти самые смыслы прямо и просто. Как в аналитической статье. В чем согласна со Львом Толстым – нельзя пахать, приплясывая. Танец имеет право быть. Даже на пашне. Но не во время пахоты. 

На мой взгляд, где-то так. Поэтому буду продолжать сочинять свою развлекуху на АТ. В других местах – писать о сиюминутных смыслах. Когда-нибудь дозрею до того, чтобы ввести свои смыслы в развлекуху (посмотрим, что получится). Говорят, развлекуха со смыслом называется беллетристикой… не знаю.