О ковиде, новом годе, горчице и прочих семейных радостях

Начну с наболевшего, или с надоевшего. Мы всегда носили маски в людных местах: гипермаркетах, остановочных комплексах, медицинских центрах, боясь, не столько заразиться, сколько заразить других людей, если «злая ковидла» будет протекать бессимптомно.

И «злая ковидла» внемла нашим чаяниям и решила проявить себя во всей красе.

Ковид в дом принес старший ребенок. После одной из тренировок у тренера был диагностирован коронавирус, о чем она честно предупредила наших детей по телефону. 

Деть мужественно молчал о сем прискорбном факте своей биографии целых пять дней. Признался, когда у него тоже поднялась температура. Практически со слезами на глазах и в ожидании неминуемой кары. Не знаю, чего дочь ждала, возможно, что после такого известия мы откажем ей от дома или публичного отречемся.  На деле же я заставила ее выпить пол-литра морса и выдала второе одеяло, на этом карательные мероприятия закончились.

Воодушевленный этим, ребенок два дня проспал, а на третий решил, что болеть – это скучно и встал, но… На третий день легла мама, то бишь я. На пятый папа, то бишь муж. А вот младший ребенок эту заграничную болячку проигнорировал полностью и продолжал скакать по кровати и по родителям, требуя печенья и периодически роняя елку (тут у них договор с кошкой об очередности).

Как итог, новый год мы встречали в одеялах от ведущего модного дома «Ивановский пух», чокались бокалами с чаем, который по цвету напоминал коньяк. Или нам просто нравилось представлять вместо одного благородного напитка другой. Закусывали мандаринами, без всякого удовольствия разглядывая оливье. Речь президента почти не запомнили, потому что в этот момент кошка n-цатый раз уронила елку.

Скажу сразу, врача мы вызывать не собирались. Ибо, чего занятых людей беспокоить, умрем молча. Но тут вмешалась бабушка, сходящая с ума от того, что не может прийти и проконтролировать сорокалетних дитятей, то бишь нас, не может сварить морс и поставить всеизлечивающие горчичники (есть еще вариант с насыпанием горчицы в носки, хорошо хоть не в трусы).

Так вот, решив, во что бы то ни стало, спасти неразумных детей, бабушка сперва организовала нам тесты на коронавирус. Скажу сразу, с тестами у нас в области сложно, их мало и на всех не хватает. Без проблем берут только у людей старше шестидесяти пяти и тех, у кого уже началась пневмония. Остальные строят догадки, многие, по их словам, переболели ковидлой уже раза три.

Но так или иначе нам надлежало явиться в инфекционное отделение городской больницы к восьми утра и ни в коем, слышите, ни коем случае не чистить зубы.

Запомнилось это смутно, ибо шла я на это действо под мухой температурой, качаясь во все стороны, чем изрядно пугала старшую дочь. Больше всего мне врезались в память бабушки без масок, которые склонялись к самому лицу и с заботой осведомлялись: «Что у тебя деточка?» «Деточка» в моем лице испытывала желание снять стоящую колом на морозе маску и дыхнуть на любопытных смесью нурофена и коронавируса и хрипло пояснить: «Так я злостный ковидник, бабушка». Но сдержалась.

В кабинете женщина в белом халате скафандре голосом вахтерши со стажем потребовала направления, коих у нас не было и в помине. Дальше я, с трудом припоминая инструкции свекрови, произнесла:

– Мы от Анатольевны. Сказали вы в курсе. 

Сказав пароль, надлежало подмигнуть, но вместо одного у меня закрылись оба глаза, и я поняла, что совершенно не хочу их открывать, а хочу прикорнуть прямо здесь в кабинете на коврике. 

– Анатольевна – это которая Свиридова? – вкрадчиво поинтересовалась женщина.

– Да, – ответила дочь и ощутимо тряхнула меня за руку. Глаза открылись, и я на всякий случай кивнула, ибо уже понятия не имела, о чем меня спрашивают.

– Тогда что же вы стоите, присаживайтесь, – тон женщины сразу изменился, она даже попыталась улыбнуться, хотя по приложенным усилиям было видно, насколько для нее это ново и непривычно.

И только когда мы вышли из кабинета, дочь задумчиво уточнила:

– Мам, а бабушка у нас кто?

– Бабушка – это бабушка, – с нотками обреченности ответила я, стараясь не вспоминать как несколько лет назад, кода дочь была маленькой и вытащила у бабушки из стенки такие милые детскому сердцу игрушки, как коробку с пуговицами и стопку квитанций за свет начиная с семьдесят четвертого года. А еще в маленькие ручки попала маленькая бордовая книжечка. Испугавшись, что деть сейчас разорвет какой-нибудь парт-билет, чем доведет бабушку до сердечного приступа, я отобрала документ. Раскрыла корочки и даже успела прочитать, что наша бабушка вышла на пенсию в звании подполковника. Увы, род войск я узнать не успела, так как книжечку из моих рук вытащили, и свекровь, каким-то образом еще минуту назад гремевшая кастрюлями на кухне, вдруг оказалась передо мной и ласково уточнила:

– Что-то потеряла?

Дед наш, кстати, вышел на пенсию полковником и часто рассказывал о своих путешествиях по восточной Европе, то и дело, спонтанно переходя на немецкий язык и обратно на русский, и, казалось, даже не замечая этого. Я хотела поинтересоваться, как они познакомились. Но представила, что бабушка начнет рассказывать, как ей поручили «разобраться» с одним молодым лейтенантиком… В итоге, я так и не решилась задать этот вопрос.

Но вернемся к ковидле.

Муж сдавать тест не пошел. Сколько бы мы с дочерью ни пытались привести его в адекватно-вертикальное положение, он малодушно скатывался на кровать,  прикрывался одеялом и бормотал то ли ругательства, то ли молитвы, завещая похоронить себя под третьей кривой березой на северном склоне за сараем. Причем, сараем соседа.

Врач пришел на следующий день после получения положительного результата теста. Посмотрел на жизнерадостно прыгающего на кровати младшего ребенка, на сдающего сессию по скайпу старшего, на меня упоительно пытающуюся понюхать тапку. Было подозрение, что я наступила в кошачью лужу, но без обоняния получить железные доказательства не удалось. Кошка от всего открестилась, ссылалась на презумпцию невиновности. И только муж, как образцовый больной, лежал в кровати.

Она замерила нам сатурацию (по 98 у нас с мужем и 99 – у ребенка), послушала и с недоумением спросила:

– А чего меня вызвали-то? Да еще так срочно (ага, врач пришел в десять утра), да еще и в приказном порядке?

Рассказывать ей про бабушку, удостоверение, горчицу и трусы мне показалось не совсем этичным, поэтому я промямлила что-то про ковид, про мужа и про соседа, который категорически против, чтобы на его земле кого-то хоронили, и неважно сколько там растет кривых берез. В этом месте муж душераздирающе закашлялся. Врач торопливо выписала рецепт на антибиотик, со строгим наказом купить только в экстренном случае, а я с тоской прикинула, продаст ли мне сосед не один, а два участка у кривой березы?

Ну и как итог, рецепт на антибиотик, так и лежит невостребованный. Ковид мы перенесли в легкой форме, так как, не смотря на температуру тридцать девять, до больницы мы так и не добрались, чему очень рады. Думаю, в больнице рады не меньше, ибо на фиг мы им там нужны.

Сейчас ждем результатов вторых тестов и если они будут отрицательными, выйдем на свободу с чистой совестью.

Желаю всем не болеть.

PS. Елка опять лежит (виновник на фото).

PSS. Оливье выкинули.

PSSS. Разносчик пиццы уже ездит к нам, как к себе домой.

PSSSS. А еще у нас приключилась интересная история с градусниками, но об этом расскажу в другой раз. Обещаю.

С добром, Аня Сокол