Я впервые написала убийство...

Рыбаки втянули сеть на борт с помощью лебёдки, рук и грязной брани, и сразу поняли, что за рыбина попалась им в сети.

- Чтоб у меня глаз лопнул! - сказал кто-то. - Вот свезло! Пораскинь мозгами, Хнук, сколько ж монет хозяйки отвалят за оборотня!  

- Нисколько! - широкомордый молодой мужик навис над Чогером. - Он весь в кровище. Сам сейчас сдохнет. А жрать его я не стану, уж точно.

- Пустим на филе, - предложил первый голос, - и никому не скажем!

- Гадость! Это же, считай, человечье мясо.

- С какой стати? Ты видишь тут человека? Я - нет!

- Дай сюда багор! Прикончим его сами! А то мало ли!

Чогер отлично знал, что рыба может прожить на воздухе минут двадцать. Но раньше она выпадет в забытье и перестанет понимать окружающий мир. Кислородное голодание вызовет судороги. Он наблюдал это миллион раз. Он был рыбак и предпочитал сразу перекусить жертве горло возле жабр, чтобы рыба не мучилась. Но в этот раз с разумным решением широкомордого Чогер не согласился.

Нависшие над ним мокрые рожи все до единой выражали брезгливость. Даже им - последним из сброда ведьминских шавок, было противно смотреть на оборотня.

Широкомордому передали багор. Второй багор, Чогер видел, был прилажен изнутри к корме судна. Только руку протяни. Но руки пока не было.

Это было самое быстрое обращение Чогера. Опыт и страх взяли свое. На глазах отпрянувших рыбаков, рыбье тело принялось извиваться, плавники выросли в огромные ручищи, голова стала человеческой, а хвост- ногами.

- Лубт всеядный! - выругался кто-то. - Хватайте сразу! За живого нам точно обломится!

- Вяжи!

- Здоровенный какой!

Они науськивали друг друга, но ни один не смог подавить отвращение к тому, кто шумно втянул в легкие побольше воздуха, здоровенной лапищей содрал с кормы багор, а через секунду уже стоял на ногах.

Он был страшен. Кровоточащий голый громила, с мокрыми черными волосами, слипшейся бородой и безумным от злости глазами.

Он ударил. Резко, наотмашь, чтобы не передумать, не остановить руку на полпути. Ярость его трезво держала ситуацию. Это была старая, прирученная ярость, которая вырвалась только затем, чтобы выжить.

“Тюк” - глухо сказал багор, голова человека дернулась, челюсть клацнула, чавкнул череп. Рыбак повалился в сторону, словно не багор пробил ему голову, а просто кто-то сильно толкнул сбоку в плечо. Другие рыбаки, потрясенные случившимся, сделали шаг назад. У них были только ножи для разделки рыбы. Длинные, тонкие ножи, все в кишках и чешуе. Чогер чуял, как воняют рыбьи кишки и как несет страхом от этого грязномордого оцепеневшего сброда ведьминских трусливых шавок.

Он старался не глядеть на убитого. Кто следующий? Вот этот, широкомордый, который тоже сжимал багор. Но багор труса не был готов к удару, а багор Чогера - был.

Он сделал шаг вперёд, занес руку и махнул резко в сторону. Сверля глазами широкомордого, заставив его пятиться и поскальзываться на склизкой от кишок палубе, оборотень ударил совсем не его, а того, кто был справа. Насадил мужика затылком на крюк и сразу вывернул, чтобы освободить орудие. Мужик, которого Чогер и рассмотреть не успел, осел на колени и ткнулся лбом в пол.

- Ты чо творишь? - заикаясь, не выдержал широкомордый. Он пятился к лебедке, голос его тоже спотыкался.

Рыбаков осталось пятеро. Первыми надо было бить самых не ссыкливых. Чогер научился пользоваться боковым зрением даже в человеческом обличии, а потому он видел больше других.

Еще удар… Он дал себе миг посмотреть на убитого, проверить точность попадания, и тут взгляд его скользнул по якорному канату, свернутому на носу шхуны.

За канатом мелькнула вихрастая макушка, испуганные глаза - пацанчик лет десяти, юнга. Да чтоб вас всех ведьмы драли! Чтоб пусто было предателям и слюнтяям, и ему, Чогеру, в первую очередь! Пацана он не убьет!

- Шаг назад! - зарычал он. - Все! Ещё шаг! Чтобы в этой части моря мне не попалось больше ни одной собачьей посудины с ведьминским гербом. Чтоб вы носа сюда не казали! Ясно? Увижу - всех перебью!

Это была пустая угроза, но в тот момент оборотень в нее верил. Ярость, адреналин и открытие нового свойства своей природы дали ему повод. Он медленно, словно проверяя, дошли ли его слова до рыбаков, оглядел трясущуюся команду, а потом, стараясь не смотреть на три изувеченных трупа, отшвырнул окровавленный багор в воду и резко прыгнул за борт. На лету перекинулся, и ушел под пузо шхуны.

Через несколько секунд гарпун на тросе плюхнулся в воду на том месте, где он вошел в воду, потом еще и еще. Лебедка тралила море вокруг шхуны. Чогер ждал, сердце его наливалось новым чувством. Он убил троих, не моргнув глазом. А если бы не юнга, убил бы всех...

Домой Чогер вернулся новым: решительным, сильным и злым.

- Где ты был?! - Польга выскочила из дома ему навстречу. - Луностояние закончилась три дня назад! О, Чогер!

Она бросилась его обнимать, но оборотень отстранил девочку. Глаза его горели холодным огнем.

- Твой отец был прав, - произнес Чогер. - Трусость ведет к бесславной гибели. Вот тебе мое решение. Никто никогда не отрежет твои крылья. И думать забудь! Ты - эфер. Это твоя судьба. Я беру ее в свои руки.

(эпизод из новой главы "Берега Птицелова")