Сказка о том, как шэл выплюнул в море зубы

Кто и когда прозвал шэлов шэлами, этого я уж не вспомню, и не просите. В Крутусе говорят, что грудным блеяньем «шэ-э-э-л» они заманивают пастухов в чащу, прикидываясь заблудшими овцами. А в Авалоне считают, будто злобные бесы сталкивают путников с береговых обрывов — туда, где море с шипением и гулом разбивает пену о скалы: ш-ш-ш-ш-эл!

Рогатый душегуб, о котором я поведу рассказ, жил как раз в Авалоне. Разве что Авалона тогда еще не было. А были два обширных княжества — вотчины рода Дрейев и рода Венов, еще не наделенных Силой.

Ясное дело, Дрейи и Вены недолюбливали друг друга. Но не настолько, чтобы не сообразить, какую выгоду принесет им брак молодых княжича и княжны и объединение в одну немалую державу. Да там, глядишь, и королевством назваться можно! Разве они хуже Крутуса? 

Спрашивать детей, хотят ли они жениться, тогда было как-то не принято, и дело уладили споро. Снежным зимним вечером Дрейи прибыли в замок Венов сватать юную княжну Айру за своего княжича Барна. 

В честь этого устроили такой жаркий пир, что, казалось, начнут тлеть балки стропил. Бубны и свирели не смолкали, столы ломились от яств. Игристый сок в те времена делать еще не научились, и в кубках и рогах плескалась крепчайшая медовуха. Эх, будь она послабее…

В конец осоловевший князь Улл Вен обвел мутным взглядом знатных гостей и вдруг припомнил, что Дрейи вообще-то всегда считались презренными тюленьими падальщиками. И вообще-то их щенку стоило бы еще доказать, что он достоин руки прекрасной Айры. 

— А пусть… — икнул Улл, — а пусть Барн принесет для моей дочки шэловой шерсти на рукавицы! Чтоб ее ручки не мерзли в ваших сырых норах, где и дров-то нет. А? Сможет он? 

Возлежащий лицом на блюде князь Тосс Дрей приподнялся и, вместо того чтобы оскорбленно схватиться за меч, выдал с отрыжкой:

— Сможет!

А затем повалился под скамью.

Наутро оба князя, запершись каждый в своих покоях, рвали волосы от досады и кляли свои пьяные языки. Но ничего не поделаешь: слова были сказаны и слова были услышаны.

В полдень черноволосый княжич Барн выехал за ворота замка на гнедом жеребце. И, пробиваясь сквозь пургу, отправился искать шэла, чтобы добыть шерсти на рукавицы для светлоликой Айры. 

Мать Барна оплакивала его, уверенная, что хитрый бес непременно бросит кости юноши морским псам. А мать Айры горевала, что дочь овдовеет, даже не успев обвенчаться. 

Сама же княжна не вышла проводить жениха. Говорят, слегла от горя. 

Впрочем, неделю спустя, ночью, когда большой черный пес неведомо как пробрался в ее комнату, он увидел Айру вполне здоровой: рассматривающей изукрашенные свитки и грызущей орешки в меду.

— Ай-ра! — пролаял пес, и девушка испуганно замерла. — Айра, дочь Улла, это я — Барн!

— Не приближайся! — княжна приготовилась запустить в незваного гостя миской орехов. 

— Ты только выслушай, — пес отошел подальше и смирно сел, чтобы не пугать девицу. — Я нашел шэла в лесу на утесах Северного предела. Попытался добыть его шерсть, но он наложил на меня Заговор! И пригрозил, что оставит в таком обличье на целый годовой цикл, чтобы я служил ему. Лишь ты можешь меня спасти! За тот клок шерсти, который я все же выдрал у него, старый бес требует прядь твоих волос. Но ты должна прийти прямо к нему, иначе он не поверит, что отрезанный локон принадлежит княжне. И если ты явишься, отдашь всего одну прядь и сможешь узнать меня среди других заговоренных черных псов, он отпустит нас обоих! 

На бледном лице Айры от волнения проступили красные пятна, и черный пес принялся убеждать ее еще отчаяннее:

— Я должен привести тебя, чтобы никто об этом не узнал. Но ты ничего не бойся! Мы непременно вскоре вернемся домой. Вместе! Я придумал, как обмануть шэла. По пути в лес я сточу о камень коготь на передней лапе. Шэл ничего не заметит, а ты сможешь узнать меня по этой примете, когда придет час испытания. Прошу, помоги мне, Айра! Хоть мы и не знали друг друга как следует, но ведь должны были стать мужем и женой! 

Княжна осторожно поднялась со скамьи. Оглядела пса, размышляя, может ли он и вправду быть заговоренным Дрейем. И помедлив дольше, чем хотелось бы княжичу, ответила:

— Хорошо. Веди меня к шэлу, Барн, сын Тосса. 

Скрываясь в тенях тайных коридоров, укутанная в теплый плащ девушка и черный пес покинули замок. За воротами, неподалеку, их ждал гнедой конь Барна. Айра, к удивлению княжича, сумела сама поправить сбрую и ловко вскочила в седло. И всю дорогу до леса на утесах Северного предела скакала так быстро, что пес едва поспевал за ней. 

Достигнув прибрежных скал, поросших соснами, заговоренный Барн долго скреб лапой стылый камень и немного сточил коготь. Затем они двинулись дальше.

В ночном лесу княжне пришлось спешиться и вести коня за поводья, утопая в снегу. Луна была полной, а чаща казалась голодной. Пес уводил их все выше — на утесы, где не было троп и едва удавалось пробираться между стволами. Но жалоб от девушки Барн не слышал.

Вскоре впереди показался огонек. Подойдя ближе, Айра увидела недалеко от обрыва над морем грубую землянку с дырой вместо входа, из которой выбивался свет. 

— Привяжи коня к дереву и входи, — пролаял пес. 

На этот раз княжна не раздумывала. Хотя в пути она стойко сдерживала стоны и сетования, на самом деле ноги ее совсем окоченели, а подол платья промок от снега. Морской ветер продувал плащ насквозь, и сейчас даже землянка шэла казалась желанным пристанищем. 

Пригнувшись, девушка спустилась в небольшую комнату, больше похожую на яму с очагом. Черный пес вбежал следом. 

У огня на куче шкур восседал самый настоящий шэл. Ноги его были покрыты длинной бурой шерстью и заканчивались копытами. (Айра подумала, что если бы Барн все же добыл эту шерсть, рукавицы из нее отец носил бы сам.) Выше ног у беса было толстое голое брюхо, руки с неестественно длинными пальцами и когтями и голова, похожая на оленью. Однако такой широкой и полной зубов пасти у оленей отродясь не бывало. Рогов на голове оказалось целых четыре — они ветвились и сплетались, образуя костяной венец. 

Да, шэл был страшен. 

Айра почувствовала, что колени у нее дрожат уже не от холода. 

— Добро пожаловать, княжна-а! — проблеял шэл и улыбнулся с хищной ленцой. — Я не был уверен, что ты придешь. Но вот поди ж ты! Так жаждешь спасти своего нареченного?

— Что нужно сделать? 

— Для начала отдай мне прядь твоих роскошных волос, которые, говаривают, сияют, будто солнце на вершине ледника. Моей потери это, конечно, не восполнит, — шэл указал на проплешину над коленом, — но польстит.

Айра откинула капюшон плаща, и шэл тут же подскочил к ней. Ловко чиркнул острым когтем, и в его лапе остался золотистый локон. 

— Чу-у-удно! — снова заблеял бес.

А затем что-то прошептал над отрезанными волосами и швырнул их в огонь. 

— Вот теперь можешь рискнуть, чтобы расколдовать своего княжича! 

Шэл взмахнул рукой, и в тесной землянке из ниоткуда возник целый десяток черных псов. Они принялись с лаем носиться вокруг княжны, увлекая за собой ее пса-провожатого. Спустя пару мгновений девушка уже не могла различить среди животных заговоренного Барна. Она позвала его, но шэл только рассмеялся:

— Я пока что лишил твоего жениха возможности говорить. Чтобы было забавнее. И честнее. Итак! Если сможешь узнать Барна среди моих призрачных питомцев, вы оба вольны будете уйти. А если нет, вместе останетесь у меня на один годовой цикл и будете делать все, что я прикажу. 

— Вместе? — Айра нахмурилась. — Барн не говорил, что я должна буду остаться, если не смогу узнать его. 

— Видимо, запамятовал, — захихикал шэл. — Так что? Которая из этих милых собачек — твой возлюбленный?

Княжна стала внимательно вглядываться в черных зверей и у третьего по счету заметила сточенный коготь на передней лапе. Она задержала на нем взгляд… а затем указала на другого, четвертого:

— Вот. Это Барн. 

Шэл даже запрыгал от удовольствия, стуча копытами. 

— А вот и нет! А вот и нет! 

Он хлопнул в ладоши и все псы рассеялись, словно дымные тени. Все, кроме одного. И отнюдь не третьего, у которого был сточен коготь на передней лапе. 

— Ты меня удивила, княжна! — веселился шэл. — Но, могу поспорить, сейчас ты и сама удивлена. Уж не знаю, почему ты решила предать своего жениха, даже понимая, что останешься у меня на целый годовой цикл. Но он предал тебя еще раньше. Барн сказал, что ты узнаешь его по сточенному когтю, верно? Но если бы ты уделила внимание всем моим питомцам, а не только первым четверым, то увидела бы, что когти сточены еще у троих. Ты никак не смогла бы угадать, который из них — твой нареченный. Потому что Барн этого не хотел! 

— Зачем ты это сделал? — спросила Айра у оставшегося черного пса. 

Тот снова обрел способность говорить и ответил:

— Я слышал, женщины Венов глупы и изнежены. И захотел посмотреть, сможешь ли ты прожить годовой цикл у шэла вместе со мной. Так я хоть узнаю, на ком женюсь. Пусть я и побуду псом, но это лучше, чем быть бараном, которого силой ведут под венец с овцой. А вот зачем ты предала меня, невестушка, зная, какую цену заплатишь?

— Я слышала, мужчины Дрейев — легкомысленные бабники. И захотела посмотреть, способен ли ты хранить верность, оставаясь со мной у шэла годовой цикл. Так я хоть узнаю, кому меня собираются отдать за кусок власти, будто бочку медовухи. 

— Хм, — сказал Барн и внимательнее вгляделся в златовласую девушку, чья красота не произвела на него впечатления во время сватовства.

— Хм, — сказала Айра и пристальнее посмотрела на пса с блестящей черной шерстью.

— Да-а-а… ну теперь вы видите, что не уступаете друг другу по крайней мере в коварстве! — рассмеялся шэл. — Мне же лучше! Снимай-ка свой теплый плащ, княжна, да принимайся за уборку моего уютного «гнездышка». И даже не думай о побеге — Заговор, который я произнес над твоими волосами, превратит тебя в камень, если уйдешь далеко без моего ведома. А ты, пес, сейчас отправишься со мной на охоту. Вы, неженки, небось, привыкли спать в такой поздний час. Но у меня вам придется спать гораздо меньше!

Служба у шэла оказалась по-настоящему тяжелой. И неизвестно, сколько раз княжна и княжич пожалели, что решили узнать друг друга получше именно таким способом. Впрочем, тут они смогли лучше узнать и самих себя.

Когда старый бес впервые принес с охоты чью-то окровавленную одежду и заставил Айру надеть ее вместо платья, девушка не сдержалась и расплакалась. Черный пес ушел в дальний угол землянки и улегся мордой к стене. 

Но спустя пару месяцев девушка перестала плакать даже оставаясь одна в шэловой норе, среди его жутких трофеев — вещей, которые бес забирал у тех, кого погубил. Айра перебирала броши, браслеты, сапоги без пары, изорванные платки… Узнавала некоторые и вспоминала людей из родного замка, пропавших в этом лесу. И думала о том, что, возможно, цель ее пребывания здесь становится чем-то большим, чем стремление сбежать из дома и ближе познакомиться с будущим мужем. Княжна начала искать возможность покарать шэла за его злодеяния.

Впрочем, сделать это можно будет лишь после того, как рогатый вернет Барну человеческий облик, а Айре — свободу. Пока же приходилось с утра до ночи ожидать приказов: «Помой мне копыта! Свари похлебку из конины! Выброси кости в море! И убери эти шкуры! Тебе достаточно одной, чтобы спать в своем углу. Пожарь мясо! Хочешь знать, чье оно, хе-хе? Тех, кого князь Улл отправил на твои поиски!».

Жизнь у шэла казалась Айре кошмарным сном. И она поняла: чтобы вырваться, нужно придумать кошмар пострашнее.

Каждый вечер шэл любил садиться у огня и в подробностях рассказывать, как и кого он погубил за свою долгую жизнь. Княжну и княжича заставлял внимательно слушать. Все истории беса воспевали его коварство, и Айра с Барном, не сговариваясь, думали: «Почему мы поверили, что спустя годовой цикл шэл нас отпустит?».

Никто уже не помнит, в какой из таких вечеров черный пес положил голову Айре на колени. А она начала задумчиво поглаживать его и чесать за ухом.

С тех пор княжна и заговоренный княжич стали заботиться друг о друге. Пес приносил Айре диких кроликов и глухарей, чтобы ей не приходилось есть мясо, добытое шэлом. А она вычесывала колючки из его шерсти и доставала разжиревших от крови клещей. И когда Барн тоскливо подвывал во сне после «удачной» охоты беса, девушка обнимала его и шептала: «Ты не виноват». 

С приходом весны Айра решила разбить вокруг землянки небольшой цветник. Старый бес в приступе благодушия позволил это — он был доволен тем, как княжна делает его жилище приятным для обитания.

По утрам, когда шэл, ненавидящий рассветы, еще спал, девушка находила лесные первоцветы и пересаживала их на свои «клумбы» красивыми рядами. А также возилась с чем-то, что тщательно прятала под слоем коры и мха, чтобы рогатый не заметил. 

В первый день лета Айра еще до зари разбудила черного пса и знаками позвала его за собой наружу, подальше от храпящего козлоногого мерзавца. Она привела заговоренного княжича к густому кустарнику рядом со своим цветником и сказала:

— Я не уверена, что шэл сдержит слово и отпустит нас, когда годовой цикл нашей службы подойдет к концу.

— И я не уверен, — невесело согласился Барн. — И не думаю, что заслуживаю свободы после всего, что делал по приказу беса. Он превратил меня в своего охотничьего пса. А ведь я… ведь мне хотелось всего лишь стать сильнее, научиться чему-то за пределами замка Дрейев. Чтобы не быть куклой на ниточках в руках отца… 

Айра продолжила:

— Я тоже хотела на волю. И признаю, что цена оказалась немалой. Барн… знаю, мы с тобой начали с взаимного предательства. Но только если ты полностью доверишься мне, а я доверюсь тебе, мы сможем вырваться отсюда. Наказать шэла за все. А затем обрести власть, которая будет принадлежать лишь нам.

Барн посмотрел на нее — на свою невесту, одетую в обноски убитых шэлом людей. На ее льдисто-золотые волосы, заплетенные в простую косу. На обветренные и огрубевшие от работы руки. На тонкие губы, с которых не сорвалось ни слова упрека с той самой ночи, когда он привел ее к бесу. И наконец осмелился заглянуть прямо в синие глаза… Как мог он во время сватовства не заметить, сколько в них бури?!

— Я доверю тебе свою жизнь, — произнес заговоренный княжич. — Лишь бы ты смогла вернуться домой.

Айра кивнула, и щеки ее слегка покраснели.

— Тогда смотри.

Девушка присела на корточки и осторожно разгребла руками мох. Под ним оказалась ямка, накрытая корой, будто крышкой. На дне пробивался росток. Белый, почти прозрачный, словно никогда не видел солнца, но все же как-то выживал. Лишь нижняя его часть была ярко-алой.

— Что это? — удивился Барн и понюхал странное растение своим чутким собачьим носом. — Росток сосны? А еще я чую кровь… 

— Я открываю его рассветным лучам совсем ненадолго. И поливаю своей кровью, — девушка приподняла рукав рубашки и показала перевязанное предплечье. 

От повязки пахло соком первоцветов. Этот аромат перебивал запах крови, поэтому ни пес, ни шэл до сих пор ничего не чуяли.

— Но зачем?!

— Чтобы это деревце выросло именно таким, как мне нужно. Только я уже не справляюсь одна. Шэл обычно не показывается из землянки во время восхода солнца, но я всякий раз боюсь, что он застанет меня врасплох. Поэтому по утрам ты должен бдить и предупреждать меня лаем, когда рогатый соберется наружу. Однако если хоть раз проспишь или замешкаешься с предупреждением… мне конец. 

— Можешь положиться на меня! 

Княжна и княжич торжественно кивнули друг другу. Но в прохладном утреннем воздухе будто бы повисло несказанное:

«— Я ведь уже полагалась однажды.

— И я полагался».

Айра продолжила проводить свои рассветные ритуалы. Каждый раз она на всякий случай мысленно прощалась с надеждой на спасение. Но изо дня в день, ровно перед выходом шэла из землянки, слышала то лай, то тихий вой, то поскуливание, будто бы пес неудачно укусил твердую кость. И успевала спрятать свой необычный росток. 

Наконец годовой цикл службы у старого беса приблизился к концу. Снова была зима — снежная и вьюжная, как все местные зимы. 

Рано утром княжна разбудила черного и тихо сказала:

— Сегодня я сама поговорю с шэлом. Прошу, не выходи из землянки. Помни, о чем мы условились: доверься мне. 

Спустя час, когда шэл, потягиваясь и разминая затекшую шею, выбрался из своего логова, он увидел Айру на самом краю утеса над морем. А рядом с ней — нечто удивительное. 

Подросший и окрепший росток княжна только что пересадила на клочок земли над обрывом. Теперь это было карликовое деревце, мгновенно притягивающее взгляд. Нижняя часть ствола — темно-багровая, средняя — ярко-красная, словно заря, а ветви и верхушка — светло-розовые, будто вобрали больше рассвета, чем крови. 

— Так-та-ак, — проблеял шэл и подошел ближе. — И что же это?

— Мой выкуп, — ответила Айра. — Трехцветная сосна. Она породит новый лес. Лес, мимо которого никто не сможет пройти или проехать. Люди будут прибывать со всего материка и даже из-за моря, чтобы посмотреть на него. Чтобы потеряться в нем. Чтобы достаться тебе. Если вернешь мне свободу, я сделаю так, чтобы этот саженец жил. Если нет — он скоро погибнет. 

— На-а-адо же! — бес оглядел сосенку со всех сторон. — Как тебе удалось вырастить такое?

— Освободи меня от удерживающего Заговора, и я расскажу. Годовой цикл моей службы окончен, и я даю тебе возможность сдержать слово, да еще и с выгодой.

— Ну ладно, — шэл небрежно махнул рукой, и Айра почувствовала, как порвалась некая невидимая цепь, приковывающая ее к обители беса. — Но бежать тебе все равно некуда. Рассказывай все! 

— Я поливала росток своей кровью. Она течет в нем вместо сока. Чтобы он рос дальше без меня, нужно закопать под ним живое человеческое сердце. Непременно живое. Такое, которое было отдано добровольно. Ты понимаешь, о чем я?

Шэл склонил рогатую голову набок:

— Продолжай.

— Верни Барну человеческий облик. И он отдаст мне свое сердце, если я попрошу. 

— Да, я заметил, что вы подружились. И все же почему ты так уверена, что он пойдет на это?

— Ты превратил его в пса, а я его приручила.

И княжна улыбнулась так, что никто не узнал бы в ней девушку, чесавшую за ухом заговоренного княжича. 

— Ай-яй, — поцокал языком шэл. — И это меня называют злодеем! Ты хитра и коварна, княжна. Но и твой жених не лучше. Он предупредил меня о твоем вероломстве. В обмен на свою свободу, конечно же. Ты попросила его не выходить из землянки, чтобы он не слышал наших переговоров. Но я предложил Барну постоять вон за теми кустами и все же послушать.

Айра побледнела. А шэл продолжил: 

— Теперь я не был бы так уверен, что он добровольно отдаст тебе свое сердце. Да, тебе не удастся своими руками убить его и отомстить за то, что он заманил тебя ко мне в рабство. И не удастся его смертью купить свободу от меня и заодно от навязанного брака.

Княжна стиснула зубы, чтобы не кричать. Рогатый бес не умолкал:

— Я хотел бы себе Трехцветный лес, напоенный кровью. И дорого бы за него дал. Но княжич сказал мне, что ты всего лишь вымазала бледный росток соком ягод морошки. Ну? Что ты ответишь на это? Что если я просто попробую одну веточку на вкус? 

— Нет! — все же закричала девушка.

Но шэл уже скомкал в горсти сосновые иголки и бросил в хищную пасть. 

— Ну вот. Не чувствую никакого вкуса крови, — довольно заявил он. 

Из-за кустов вышел Барн — в человеческом обличье, с неопрятно отросшими черными волосами. Подошел к Айре и сказал:

— Ты была очень убедительна. Даже слишком.

Княжна покачала головой:

— Я не хотела, чтобы ты это видел. Но ты снова удивил меня. И все вышло даже правдоподобнее. 

Шэл рядом с ними вдруг закашлялся. Упал на колени и стал отчаянно отплевываться. Что-то будто выжигало его рот изнутри. По подбородку потекла слюна, смешанная с кровью. Бес продолжал плеваться, оставляя на камнях острые зубы. Он едва смог поднять глаза на Айру и Барна. Девушка пояснила умирающему:

— Я не нашла у тебя слабостей, кроме нелюбви к рассветам. И, помимо моей крови, каждый день поила этот росток лучами восходящего солнца. Теперь я вижу, что ты и впрямь с ними не ладишь. 

Рогатый бес продолжал сплевывать кровь вместе с зубами. Он начал ползти к обрыву, словно надеялся промыть пасть морской водой. Но скалы были высоки. И когда он сорвался вниз, море вмиг поглотило его и с шипением разбило о берег розовую пену: ш-ш-ш-ш-эл!

Барн взял Айру за руку и сказал:

— Кажется, мы вероломны настолько, что даже честны. 

Девушка смущенно молчала.

— Я отдал бы тебе свое сердце все равно, — произнес княжич.

Айра склонила голову ему на грудь:

— Я бы его сберегла.

Барн вдруг опомнился:

— А ведь чтобы жениться на тебе, мне по-прежнему нужно добыть шэлову шерсть!

Девушка рассмеялась: 

— Я ни за что не стала бы носить рукавицы из этой шерсти! — она наклонилась и подняла несколько зубов, которые выплюнул бес. — Зато с удовольствием вправлю вот это в свою новую корону.

Княжич и княжна вернулись домой вместе. Никто уже не чаял увидеть их живыми, и теперь всеобщему ликованию не было предела. 

Они обвенчались и основали новую державу. Не такую, как виделось их отцам. Объединив два княжества, Барн и Айра покорили еще половину материка и создали могучий Авалон. И правили они не так, как от них ожидали. Но не бывало правителей более сильных, более мудрых и более верных друг другу. К подданным они были справедливы, а к врагам — безжалостны. Недруги трепетали перед их коварством. И говорили: «Их сосватал сам шэл!» 

На утесах Северного предела спустя годы все же разросся великолепный Трехцветный лес. Но шэлов там больше не водилось. Лишь в прибрежных водах неподалеку от тех мест появилось множество острых скал, губящих корабли. Моряки прозвали их Шэловой Челюстью. И неизменно ругались: «Там будто старый бес выплюнул в море свои зубы!»