Сохрани мою память

Предисловие - всё что изложено ниже чистой воды выдумка.

Не надо воспринимать рассказ, как события из жизни автора.

------

Небо здесь жёлтое. 

Поэтому кажется, что этот кусочек мира упакован в картонную коробку. И крышка коробки - наше небо.

А море.

Море похоже на прокисший бульон. Не столько цветом. Сколько ароматом.

Хотя чтобы назвать ароматом то, чем пахнет это море, это надо иметь такую большую дозу оптимизма, какой у меня никогда не было. Точно не Шанель №5.

Но не смотря на вонь, когда оно шлёпается в мокрый песок, становится тише.

Внутри.

Снега здесь нет - зато есть трава.  Серая, мёртвая, злая. Так и норовит оцарапать.

Может, ей нужно крови?

Чтобы стекляннистыми каплями падала на шершавые изломанные ветки.

Не жалко. Но кровь и мне нужна.

Вот такое вот непреодолимое противоречие у нас с травой.

И с небом. 

И с морем.

Сплошные противоречия. Меня не должно быть здесь. Они знают об этом.

Сколько угодно я могу врать себе, что мне здесь нужно.

Но место моё там, где снег, возлюбив землю, пытается прикрыть её белым плащом.

А она сонная, грешная - не замечает.

Научилась говорить - спасибо. 

Касамсахамнида, по-моему. На славянский лад звучит так. Это очень длинно и уважительно.

Можно, короче. Но здесь нет людей, которым бы хотелось говорить короче.

Хотя они очень милые, вежливые, терпеливые.

Эта их терпимость и вежливость прочнее бетона. И тепло от неё точно так же.

Видимо, думают, что бетон вещь нужная. Я не спорю, но хотелось бы, потом, когда станет нужно. Когда мраморный ангел навеки склонится над моим телом.

Не сейчас.

Сейчас даже вонючее море и злючка-трава лучше.

Я им конечно же  об этом не скажу. 

Во-первых, они не поймут, во-вторых, это нельзя доверить моему переводчику. Хоть он и врёт, что ему нормально.

Надеюсь он хотя бы верит в то, что я верю ему.

Мы все - ты, я и Дин Нами, гении обмана.

Смешно, что болячки с людьми делают. Нам вот болезнь помогла довести искусство вранья до абсолюта.

Или мы просто себя не знали?

Так вдохновенно врать друг другу, что жизнь прекрасна, зная, что пройдёт день-два-три или два десятка, и нас не станет.

Конечно. Уйдёт один, а исчезнем все мы - трое.

Я счастливчик.

Мне не придётся смотреть на мёртвые розы на рыхлой земле. И слушать звенящую пустоту.

Не придётся улыбаться и накладывать себе утром кашу в тарелку.

Я бы не смогла.

Поэтому смогу сейчас. 

Пусть катетеры ломают мне вены, иглы взгызаются в тело, всё глубже и глубже, пусть сделать пару шагов всё невыносимей, я стерплю.

Буду делать, что говорит доктор. 

У него такое смешное лицо. Гладкое. Но его кожу словно тянули вниз, чтобы посмотреть, что там под вежливой маской.

Оно кажется и юным и древним одновременно.

Будто он сам и есть время.

Каждое утро он приходит ко мне, и мы с ним торгуемся. 

Он даёт мне ещё один день сейчас, но взамен он берёт очень много.

Один день из прошлого.

А я сморю, как кусочки моей жизни исчезают в его пасти, и ничего не могу сделать. Абсолютно ничего.

Ведь мне нужен именно "каждый день сейчас". 

Дни дают мне лекарства, но сжигают мой мозг, делая его всё более чистым. А выбор только один - либо тогда, либо сейчас.

Я выбираю сейчас.

Но прошу тебя, сохрани мою память.