Про лживый фильмец «Королевский гамбит» (рецензия)

Посмотрел видеоряд "Королевский гамбит".

Для его анализа сформулировал следующие вопросы.

1. Когда комбинируются факты ситуации, что нужно учитывать?
2. Возникают ли в жизни такие ситуации, когда комбинируются на первый взгляд реальное и «нереальное»?

Есть смысл комбинаторно поставить 2й вопрос на 1ое место. Это даст возможность отстоять права Реальности, которые постмодерном упраздняются.

В нашем информационном обществе реальное событие и информация о нём не всегда тождественны, даже наоборот: информация о каком-либо событии заменяет собой само событие. Стало повсеместным даже не взаимодействие реального и нереального, а подмена одного другим. Выдумка, а то и просто ложь, маскируется под правдоподобие, навязывается. Таким образом давно снимаются, всегда навязчивые, рекламные ролики: недостатки товара прячутся, а достоинства, нередко выдуманные, выставляются на 1й план. Товар навязывается. 

Навязывается теперь и кинематограф в целом, а не только его рекламная составляющая. Перед нами, я думаю, феномен превращения в рекламу как всего кинематографа, так и любых других средств массовой информации (СМИ). Превращение в рекламу с целью смены культурных предпочтений в частности, и культурной парадигмы в целом.

Например, такие явление нынешнего состояния кинематографа, как сериальный фильм «Ход королевой» (или, вариант названия, «Королевский гамбит»).

Фильм кто-то расхваливает за правду характеров, за атмосферность шахматного мира. Но по сути фильм – фальшив. Дело в том, что никогда не существовало ни самого главного персонажа фильма, ни даже её американского прототипа. Чемпионками мира по шахматам были только и исключительно советские женщины.

Наталья Барабаш, журналист газеты «Комсомольская правда» пишет: «После «Королевского гамбита» десятки тысяч молодых людей бросились гуглить имя гениальной американской шахматистки, победившей мрачных русских гроссмейстеров. Меня, например, несколько человек всерьёз о ней спрашивали. С удивлением такую в интернете не нашли. Но огромное количество людей и не стало ничего гуглить. В истории мелькают имена Алехина, Капабланки, Спасского, Корчного. Они были? Были. Значит, и Баргов (нелепая придуманная фамилия!) был. И победа очаровательной Бет Хармон была. И американцы на самом деле в шахматах - первые. Особенно женщины. Фактически средствами кино сейчас пересоздаётся история. Она пересоздаётся в головах» [Барабаш Наталья. Ход королевой по голове. Эл. Ресурс: https://www.izh.kp.ru/daily/21712093.5/4329652/].

Таков подход, вышедший из чисто рекламных технологий: придумываем нужного героя, он помещается его в среду с реальными персонажами и под него подминаются исторические события. Этот подход уже набрал обороты.

Впрочем, традиция жонглирования словами, спекуляция понятиями со времён тёмного средневековья возникла в Европе: там, где европейцы проигрывают в военных кампаниях, там они пытаются наверстать придумыванием несуществующих побед. Они проигрывают войну, а мы, кажется, проигрываем мир (Пример, как отголосок европейской традиции манипулирования словом, когда «бумага всё стерпит»: на сайте Nasa в апреле этого года уже говориться не о Первом русском* полетевшем в космос, а просто о первом человеке. Скоро США заявят, что первым человеком в космосе был американец, как многие молодые люди Японии верят уже, что атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки дело рук СССР, или даже – русских).

Парадигма европейского постмодернизма или, у французов, постструктурализма, задаёт околокультурный концепт симулякра: Знак, Означающее устраняет собой Означаемое, Бытие как существование вещного мира исчезает, и на его место становится пустой знак, симулякр, Пустота, небытие. Модель уже нечто «более подлинное, чем подлинник», постмодерн ищет то, что «более ложное, чем ложь: иллюзию и кажимость» [Бодрийяр Ж. Фатальные стратегии / Ж. Бодрияйр; [пер. с фр. А. Качалова; науч. ред. текста к.ф.н. Д. Дамте]. – М.: РИПОЛ классик, 2017. – 288 с., С. 8].

Это в корне отличается от русской традиции и берёт своим истоком ранние схоластические тексты. Кирилл Александрийский (376-444 гг.) пишет: «Говорят, что мы не являемся образом Божиим, но образом образа. Ведь Сын и Слово Бога и Отца есть Его образ, человек же является образом не первообраза, но образа, то есть Сына, так что мы – образ образа. Ведь не сказано, говорят они, что сотворил Бог человека «Своим образом», но – по образу, чтобы человек был по образу Бога и Отца, то есть образом Сына, что и есть образ образа» (по изданию Лионеля Уикхэма текстов Св. Кирилла Александрийского [Cyril of Alexandria. Select Letters. Edited and translated by Lionel R. Wickham. – Oxford. At the clarendom press. 1983, P. 196-197]). Этот образ образа Кирилл Александрийский обозначает буквально как «εἰκών εἰκόνος».

Жак Деррида, представитель французской традиции, связанной с латинскими переводами, к коим относится тексты Кирилла Александрийского, из Греческой патрологии (Patrologia Graeca [Patrologia Graeca. Режим доступа: https://azbyka.ru/otechnik/Patrologija/migne (дата обращения: 27.11.2020)]), в которой «simulacrum» может обозначать «φάντασμα» и «εἰκών», пишет, что посредством «simulacrum» обыкновенно толковали «φάντασμα» Платона в аспекте «копии копии» [Деррида Ж. Фармация Платона // id. Диссеминация / пер. Д. Кралечкина; науч. редактор В. Кузнецов. Екатернбург: «У-Фактория», 2007], [Марков Б.В. Философская антропология: очерки истории и теории / Оформление обложки А. Олесенко, С. Шапиро. – СПб.: Издательство «Лань», 1997. – 384 с.]). Жан Бодрийяр радикально переиначил как «копия без оригинала» [Бодрийяр Ж. Фатальные стратегии / Ж. Бодрияйр; [пер. с фр. А. Качалова; науч. ред. текста к.ф.н. Д. Дамте]. – М.: РИПОЛ классик, 2017. – 288 с.].

Принципиально так же, безотносительно для нас к религиозности темы, рассуждает и постструктуралист Жиль Делёз: «Бог создал человека по своему образу и подобию. Согрешив, человек утратил подобие, но сохранил образ. Мы превратились в симулякр» [Делёз Ж. Логика смысла / Пер. с фр. Я.И. Свирского. – М.: Академический Проект, 2011. – 472 с., С. 334], или в оригинале: «Dieu fit l'homme à son image et ressemblance mais, par le péché, l'homme a perdu la ressemblance tout en gardant l'image. Nous sommes devenus des simulacres» [Deleuze. Logique du sens. Paris: by Les Editions de Minuit, 1969, p. 297]. Впрочем, в логике смысла суждений Делёза, переведённый французский оригинал – не оригинал, и даже не подобен ему. Делёз напрямую заявляет, что в его дискурсе «симулякр – это образ, лишённый подобия» («le simulacre une image sans ressemblance»).

То есть вопрос №1 (Когда комбинируются факты ситуации, что нужно учитывать?) обнаруживает нивелировку Реальности как таковой в современном постмодернистском обществе: подминается Реальность, что манифестируется вопросом №2 (Возникают ли в жизни такие ситуации, когда комбинируются на первый взгляд реальное и «нереальное»?), нивелирует его. Реальность исчезает, и на 1й план выступает чья-то ложь. Или симулякр («копия без оригинала» [Бодрийяр Ж. Фатальные стратегии / Ж. Бодрияйр; [пер. с фр. А. Качалова; науч. ред. текста к.ф.н. Д. Дамте]. – М.: РИПОЛ классик, 2017. – 288 с.]).

На мой взгляд, способом противостояния модернистской однобокости (когда Слово подминает, устраняет Реальность) является диалектический подход, который способен уравновесить и собственно вещь (тезис), и понятие о вещи (антитезис). Синтез, получившийся в результате, претворяется в устойчивое Бытие. Антей не теряет опору земли=реальности (аллюзия к греческой мифологии) и утверждается в своём существовании, в своём Бытии. О системном взаимодействии диалектического и субъектного подходов писал в своё время философ М.К. Мамардашвили в работе «Классический и неклассический идеалы рациональности» (1984).

Подытоживая, скажем, что способы комбинаторики (вопрос №1), то есть способы устранения реальности, сводится к следующему:

- Актуализация постмодернистских приёмов дискурса:

- Приоритет Слову как способу затуманить реальность, поскольку денотат (термин, означающий «вещь» в её тактильных характеристиках) упраздняется, и остаётся один сигнификат (термин, означающий «понятие о вещи», чистая абстракция), симулякр. Когда понятие о вещи отрывается от самой вещи, тогда возникает возможность «понятие о вещи» механистически, произвольно приклеить* к любой другой вещи, или даже к любому другому понятию, знаку: Означающее манифестирует другое Означающее, а не Означаемое (Деструктивное применение теории Ф. Соссюра о языке и речи). 

Это западная традиция, которую вполне ясно* изложил французский дипломат Талейран: «Язык дан дипломату, чтобы скрывать свои мысли».

- Превращение не только слова, но уже самой реальности в симулякр. Устранение Бытия и, тем самым, разрушение даже бытовой реальности, быта.

- Помещение некоторой правды в такую систему лжи, которая заставляет малую правду работать на большую ложь. Это деструктивное использование системного подхода.

На примере фильма «Королевский гамбит»: придуманный персонаж помещается в общество реально существующих героев, советских гроссмейстеров.

- Манипуляция эмоционально-мотивационной сферой. Закрепление правдоподобия симулякра посредством внешне приятных образов (например, женских персонажей в фильме «Королевский гамбит»).

Или посредством неприятных образов противоположной стороны: «Но это же ужас, какими страшными занудами, запуганными серыми мышами, угрюмыми служаками режима показаны российские гроссмейстеры. А это были веселые, остроумные, яркие люди» [Барабаш Наталья. Ход королевой по голове. Эл. ресурс: https://www.izh.kp.ru/daily/21712093.5/4329652/].

P.S. Вышеозначенная тема (Реальность и её комбинирование»), перекликается с навязанной темой возможности мужчинам рожать. Когда, как у Антея, земля уходит из-под ног, когда Означающее (фонетическая оболочка слова) может механистически приклеиться к любому Означаемому (значение слова), а слова полностью подменяют собой жизненные реалии, тогда социум разрушается и на уровне быта, не только Бытия: мужчина, и даже маскулинность, исчезают. 

«Небеса обрушились».