Размышлизмы, табличка №3: "Объективные критерии литературы"

День добрый, дамы и господа!  

Мы честно откладывали, сколь могли, но, видят боги, сам мир вопил о необходимости -- вопил потоком блогов, как текстовых, так и мультимедийных, как от уважаемых мэтров и мастеров, так и от "молодых-талантливых". Блогов о том, что литература -- просто-таки воплощение субъективности, и ничегошеньки объективного в ней нет.

Давайте посмотрим на это утверждение повнимательнее.

***

Почему почтенная публика, вернее самая "просвещённая" её часть, считает, что и консервная банка, прибитая к стене нужника, и "Джоконда", и фанфик про Гарри Поттера и Драко Малфоя (18+) -- всё это есть произведения искусства? Мы для себя пока смогли отыскать всего один логический мостик, позволяющий поставить их в ряд -- широкое понимание термина "культура", согласно которому "второй природой" можно считать всё, что создано человеком. В этом плане, и гильотина и "Критика чистого разума", и романы Стругацких и книги серии "С.Т.А.Л.К.Е.Р." -- всё есть культура, верно.

Конечно, тонкие знатоки искусства могут возразить, мол, за "Чёрным квадратом" и подобными ему произведениями стоят тома философских размышлений. Могут напомнить, что современное искусство -- плод кризиса, связанного с изобретением фотографии. Пусть так, но повод ли это для ухода в "художник так видит"? Есть ли смысл в произведениях, докопаться до идеи которых может только сам художник, и то -- не факт? Наконец, есть ли смысл в произведениях, в которых нет никакой идеи?

"Каждый читатель прочтёт свою книгу -- не сказки ж пишем!" -- могут возразить нам самые ярые из товарищей-творцов. 

Давайте поразмышляем над этим!

***

Начнём с того, что определим, что есть литература, а что -- грубая или искусная поделка под неё; попробуем найти черту, которая точно присуща всем литературным произведениям. И черта эта -- предельно формальна: все литературные произведения являются текстами, то есть представляют собой определённым образом организованный набор знаков. Как говорится, кроме языка у нас средств нет.

Но "текст" -- понятие сложное. Разные науки, работающие с текстами, дают им свои определения. Обратившись за соответствующим разъяснением к литературоведению, мы увидим примерно следующее:

Текст — это произведение речетворческого процесса, обладаю­щее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное(1) в соответствии с типом этого документа, про­изведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств) (2), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определен­ную целенаправленность и прагматическую установку (3).

Уже в определении мы видим целый набор фильтров, которые должен преодолеть упомянутый выше набор знаков, чтобы получить гордое звание "текст" с точки зрения литературоведения, то есть -- быть признанным литературным произведением. Цифры в определении появились неслучайно: давайте рассмотрим те из фильтров, которые показались нам наиболее важными:

1. Литературная обработка:

"Пусть верит перу Жизнь, / Как истине в черновике...".

Пусть верит, но, во-первых, литературная обработка предполагает перевод на литературный язык с присущей ему образностью, стройностью, доступностью, грамотностью. И условностью происходящего: текст -- это единственный инструмент для познания читателем вашего мира, замена всех его чувств; а потому в литературном произведении уместно куда большее количество намёков, пояснений, акцентов, "остановись мгновение, нам нужно описать берёзку" чем в "аналоговой жизни". Лишь умело играя словами, вы сможете добиться поставленной цели.

Во-вторых, литература -- это схема: и речь о том, что...

2. Ряд особых единиц:

...о том, что текст всегда имеет чёткую структуру: предложения объединяются в абзацы, абзацы -- в акты. 

Причём, что интересно, "перевернуть" структуру и начать с кульминации не получится: при любом подходе первая поданная информация будет экспозицией и завязкой, а дальше -- по рельсам: развитие действия, кульминация, развязка. Отринуть структуру тоже не получится: тогда у произведения не будет "пульса" -- эмоционального перепада: зачем мне волноваться о непонятно ком, особенно если с ним ничего не происходит? Более или менее успешными можно считать структуры с усечённым концом -- произведения с открытым финалом и неоконченные (в силу разных причин) романы. Удобоваримость первых в среднем можно объяснить тем, что автор сознательно останавливается за шаг до точки и выносит развязку вовне -- в воображения читателя, при этом задав ему вектор за счёт искусно расставленных крючков. Приемлемость вторых в среднем объясняется ореолом тайны: кто же убил Друда? В лучших образцах неоконченный роман -- это новый подвид детектива: судьба вырвала из рукописи последние главы и со смехом швырнула их в огонь, предоставив читателю, в меру его умственных способностей, распутать оставшийся клубок, опираясь на детали.

Те самые детали, которые вновь служат маркером произведения литературы. Ружья, которые старательно развешиваются всё повествование, и непременно выстрелят в финале.

Системность литературы в этом плане лучше всего передаётся принципом бритвы Оккама: средний текст не терпит ничего лишнего: всякий упомянутый элемент, чёрточка, факт обязан лечь в общую картину. Лишних деталек быть не может. Возможно, именно из-за этого литература вполне неплохо уживается с некоторой первобытно-магической психологией (те, кто послушивают, например, "Один" Быкова, не раз встречались с высказываниями в духе: такие-то люди или силы не сделали (сделали) то-то для того, чтобы этот роман был (не был) написан; подобные искусственные построения в большинстве своём не выдерживают критики историков, но на эмоциях играют аки на нервах).

Эта системность подводит нас к неминуемой мысли: "как в жизни" литература быть не может. Вся её особенность, включая упомянутую в определении законченность, вопиёт о том, что изложенная в тексте история не может быть простым стечением обстоятельств, последовательностью случайных событий -- она обязательно несёт в себе Сердце зверя...

3. Определённая целенаправленность и прагматическая установка:

А вот это, дамы и господа, и есть Сердце зверя!

Вот это и есть то, что делает набор знаков -- литературным произведением. Даже если поделка смогла прорваться через прежние барьеры, этот её не пропустит.

И это сердце -- идея! И не притянутая в конце, для вида:

...Точно, из этого вполне может получиться забавная история в назидание потомкам о том, что нужно слушать сердце и не переставать искать себя в этом огромном мире...

Идея произведения -- это высказывание, которое писатель желает донести до общества. Ради этого высказывания и раскручивается маятник образов, реплик и костюмов. Только ради этого высказывания писатель и берётся за перо. На этом высказывании всё повествование и построено, оно проявляет себя в каждой строке, в каждом событии. И высказывание это не равно "было бы круто, чтобы ковбои схватились с инопланетянами". Идея -- это нечто надповествовательное, она стоит вне внешнего действия, на неё намекает действие внутреннее, но, как всякая истина, она не даётся в готовом виде -- на неё делается лишь максимально понятный намёк.

Идея -- душа произведения, без которой текст превращается ещё в одного из големов, имя которым -- легион, а не литература. И лишь текст, который такую идею -- оригинальную, важную, перекликающуюся с вопросами, волнующими общество, или теми, которое обществу следовало бы себе задавать, -- таит в себе, достоит зваться литературой. 

И поскольку, как и человеческое сердце, идея гоняет кровь по телу, крайне спорным кажется мнение о том, что невозможно её вычленить из произведения. Всё зависит от начитанности и натренированности "хирурга".

***

И дабы избежать упрёков, мол, болтают-да-и-только, давайте попробуем, опираясь на озвученные выше положения, разобрать кинофильм "Сказка странствий".

Если мы попытаемся проследить последовательность значимых эпизодов, то увидим, что повествование сплетается из двух нитей: судьба Мая -- первая, судьба Орландо -- вторая. Связывает две этих судьбы в единое повествование фигура Марты, сестры Мая -- ключевого персонажа произведения; возможно, даже не человека, о чём позже.

Судьба Мая:

Жизнь в нищете; дар, причиняющий бой --> Похищение разбойниками, мучения мальчика, первый найденный клад --> Мимолётная встреча с сестрой во время погони; дальнейшие действия переходят на задний план, восстанавливаются лишь исходя из последующих событий: разбойник не просто мучает мальчика, он воспитывает его; со временем дар перестаёт причинять мальчику боль, он обучается даже притягивать золото и получать от этого удовольствие --> Встреча с сестрой, едва не затравленной псами слуг Мая --> Скандал в замке, заточение Марты, разговор Мая и Марты в темнице --> Май разрушает замок, попутно уничтожая своих "учителей"; лишается дара, но обретает иной -- "дар изобретателя".

Судьба Орландо:

Действия за пределами фильма: герой обучается многим наукам, открывает в себе "дар изобретателя", совершает множество открытий, тщательно хранимых в кармашках его плаща --> Первая встреча: Орландо желает вскрыть Марту, приняв её за труп --> Съедение волками лошадей, крушение телеги, гибель большинства записей --> Начало погони за похитителями, первое препятствие: страх -- проход по хребту дракона --> Второе препятствие: искушение сытой жизнью: Орландо поддаётся, насилие над Мартой заставляет его отказаться от соблазна --> Погоня: Орландо и Марта почти настигают похитителей, но буря, поднятая раненым драконом, разводит судьбы брата и сестры --> "Город глупцов": Орландо вновь поддаётся желанию "пожить хорошей жизнью", в корчме вспыхивает драка, за ней -- суд и приговор: заточение в башню, несмотря на попытки Орландо купить себе жизнь за обнародование "великого открытия" --> Марта в последний момент прорывается в башню и делит судьбу Орландо, тот падает духом, готовится умирать, но Марта пробуждает в нём дар изобретателя, Орландо воплощает одну из затей, герои бегут из башни --> Марта рвёт на части плащ (схему "великого открытия") ради спасения двух сирот, Орландо, поругавшись, смиряется --> "Чумной город": Орландо встречается с воплощением чумы (намёк на то, что они уже встречались), герои узнают, что родители детишек уже умерли --> Герои уходят вон из города, но чума преследует их; Орландо вступает в бой с болезнью и убивает её; после сцены веселия, Орландо понимает, что его самого чума всё-таки заберёт, но он -- последняя её жертва --> Город ликует, Марта отдаёт детей их родственнице, а сама возвращается к поискам брата.

Что общего в судьбах этих двух героев? Каждый из них обладает неким даром, и добивается в своём деле определённых успехов.

Но как герои используют свои способности? Май накапливает огромное состояние, но становится принцем из первой части стихотворения Высоцкого "Мой Гамлет": эгоистичным, надменным, самодовольным. Орландо, казалось бы, его противоположность: он добирается до самых сокровенных тайн, он снимает слепки с ключей к величайшим ценностям, о которых только мечтало Человечество. Но где все эти богатства? В его плаще! Скупой рыцарь от науки, совершенно забывший о том, ради чего он учился, ради чего предшественники шли на огромные жертвы. 

Талант -- это прекрасно, но само наличие таланта ещё не гарантирует, что его носитель сделает что-то хорошее. Хрестоматийный пример: академик Андрей Дмитриевич Сахаров, один из создателей советской водородной бомбы, а позже -- один из участников правозащитного движения. Его образ прекрасно иллюстрирует сентенцию, высказанную Мартином Лютером: разум -- "подруга" дьявола; расширим это суждение: талант без должного воспитания -- орудие дьявола (зла, разрушения -- подставьте любое из значений). А что же даёт должное воспитание? То, что заставляет уставшего от скитаний и разочарований Орландо отдать жизнь ради победы над чумой; то, что заставляет Мая отринуть ложные истины, вбитые ему в голову разбойниками. То, что воплощено в образе Марты -- Совесть.

Талант без совести -- страшное оружие, обезьяна с гранатой; талант с совестью -- мощное оружие, способное победить любую опасность. Как нам кажется, это и хотели донести авторы киноленты. 

Здравая мысль, не правда ли? И очень даже пользительная и для звёзд современности, и для нас, сирых и убогих.

***

Кажется ли вам подобный подход к литературе оправданным? Не стесняйтесь -- высказывайтесь, дамы и господа!