Возвращенцы из НСКР. Сон после осмысления

Бывает у вас такое что вы просыпаетесь утром и в голове играет одна и та же мелодия раз за разом?

Вот только слов не вспомнить, только последнюю строчку...

Баба Нюра сидела у телевизора и с наслаждением стучала по подлокотнику побелевшим кулаком.

- Так их! Так их касатики! - повторяла она, глядя как очередного олигарха ставят к стенке. - Добегался таракан рыжий! Все. Не будет вам жизни! Все вернется! Все зло что вы людям сделали...

- За разбазаривание и присвоение народных богатств. За развал топливо промышленного комплекса... - беспристрастно зачитывал молодой парень в судейском мундире. -  Суд народных советских коммунистических республик приговорил гражданина... к смерти через публичный расстрел. Конфискацией всего имущества гражданина и его родни. В том числе дальней. В пользу государства и народов советских коммунистических республик. Приговор привести в исполнение немедленно!

- ДА! Так его! - довольно выкрикнула бабка, воздев к натянутому потолку кулаки. По ее щеке пробежала слеза умиления. - Так его! Всех их! Гдеж вы все это время были... касатики.

Касатики пришли неожиданно. Однажды утром во все морские порты бывшего СССР вошли тяжелые авианесущие крейсера типа Ульяновск. Три десятка с группами сопровождения из ракетных атомных крейсеров и эсминцев. Они несли по шестьдесят истребителей каждый и вскоре в небе над странами бывшего СССР доминировали долгожданные гости.

Большие десантные корабли на воздушной подушке и транспортные экранопланы быстро высадили десант у Москвы, Баку, Екатеринбурга, Киева, Еревана и всех остальных тактически важных городов. Ни одна ядерная ракета не успела стартовать. Ни один гражданский самолет не вылетел за территорию страны.

Бежать пытались многие. На частных самолетах, на яхтах, чартерными рейсами. Всех перехватили. Кто оказал сопротивление или отказался сотрудничать - был расстрелян. А дальше начались суды и расследования. Миллиарды были возвращены в казну. Золото-алмазный резерв увеличился в десятки раз за шесть месяцев. Страна быстро поднималась с колен. Республики возвращались в лоно НСКР.

Дольше всех сопротивлялись фашистские страны Прибалтики. В них даже организовывались отряды партизан и батальоны сопротивления. Говорили что страны НАТО активно поддерживают их оружием и солдатами. Вот только проклятые штаты не смогли перебросить в европу полторы тысячи истребителей для сопротивления. ЕС не был готов к войне такого масштаба. Никто не был готов.

Баба Нюра искренне радовалась. Радовалась, что фашисты которые памятник солдата освободителя скинули - стали частью союза. Радовалась когда расстреляли их протестный парламент и бомбой уничтожили правительство в изгнании. Радовалась, когда Киев склонил голову и сдался, после массовых бомбардировок.

Огромная страна вставала с колен!

Наконец вспомнили о заводах и фабриках. Свергли уродов, что в девяностые захапали их обманом. Что собирали ваучеры и махинациями заставили отдать деньги тысячи граждан. Всех продажных чиновников, всех воров в законе и без него.

Вначале пришли к олигархам. О нет, они не сидели сложа руки. Они сопротивлялись. Некоторые нанимали целые частные армии. Но куда им было соревноваться с передовой военной машиной НСКР. Пусть и вооруженной теми же автоматами.

Затем пришли к богатеям, что сумели раскрутиться и нажиться на людях в девяностые. Не всех их конечно расстреляли, о чем баба Нюра очень жалела. Но отобрали имущество. Вернули народу награбленное! И правильно сделали! Ведь эти проклятые капиталисты наживались на бедных работягах. На них горбатились десятки, а иногда и тысячи. А все богатство они забирали себе. Жаль что не расстреляли...

Жирных попов, кто обманом выманивал у доверчивых прихожан деньги. Этих бандитов в рясах. Когда по телевизору рассказали об их богатствах у бабы Нюры чуть дыхание не перехватило. Квартиры, коттеджи, мирские фабрики и даже заводы. Провозимый без акциз алкоголь и сигареты. Хуже олигархов! Хотя местную церквушку, что разнесли по кирпичикам, ей было жаль. Она сама туда ходила, ставила свечку за мужа и маму пережившую войну.

- Народному суду важна поддержка каждого гражданина! - говорили с экранов телевизора, и баба Нюра помогала чем могла. Каждый день она вспоминала, кто ее обокрал.

Кто ухватил квартиру по лучше во время приватизации. Кто подсидел на работе. Кто... она прожила долгую и несчастливую жизнь. Она мечтала вернуться в свои двадцать, когда союз расцвел после войны. Дети ее разъехались, и звонили только по праздникам. Внуки не звонили вообще. У нее было достаточно поводов для обид.

- Мама, что же это делается. - позвонила ей как-то в слезах дочь. - Мы же тридцать лет работали... собирали. Без выходных и отпусков. А нас из нашей квартиры выселяют.

- Так тебе и надо! - гневно проворчала баба Нюра, нажимая на красную кнопку мобильного, что купила ей дочь.

Народный суд продолжал работу. Армия окончательно взяла под контроль всю территорию страны. Начались рабочие будни. Вернулись в норму зарплаты и премии. Теперь дворник Вася, не получивший высшего образования и всю жизнь подметавший участок по выходным синея от беленькой, получал столько же сколько рабочий на заводе. Законные сто рублей. А начальник этого завода в пять раз больше.

Улицы опустели. Машины стали не роскошью, а атрибутом обязанностей. Пробки исчезли даже в столице, о чем благоговейно объявили в новостях. Количество автобусов и автопоездов выросло в один миг. Все везде успевали, ведь траффик был распределенный и строго выверенный. Цены на билеты упали, так что долететь от Владивостока до Кёнисберга стало доступно любому гражданину великой страны. Правда летали немногие. Просто не нужно было. Это не в ходило в функциональные обязанности большинства.

- Откройте, комитет по благоустройству. - раздался требовательный голос, сразу за стуком в дверь.

- Ой, касатики. Здравствуйте. - заулыбалась баба Нюра, увидев на пороге молодых людей в форме. - Как же я вас ждала!

- И правильно делали, бабушка. Собирайтесь, одевайтесь...

- Куда же? - удивилась бабка.

- В санаторий, бабушка. В санаторий. - сказал улыбаясь молодой человек в погонах младшего лейтенанта. - Будете там жить, ни в чем не станете нуждаться. На берегу озера. Там хорошо. И еда, и медицинское обслуживание, и массажи бесплатные...

- Ой хорошо-то как. Отдохну. - быстро закивав сказала баба Нюра. - Сейчас соберусь. На неделю или на две? Как давно я в санаторий не ездила.

- Навсегда, бабушка. - все так же улыбаясь сказал комиссар. - О вас позаботятся. Будет у вас отдельная комната...

- Как навсегда... - осознав происходящее бабка села на купленный прошлой осенью диван. - Это же моя квартира. Я ее с мужем покупала...

- Ну что вы, бабушка? - нахмурившись покачал пальцем комиссар. - Как же ваша? У нас личной недвижимости нет, уж вы то должны были знать. К тому же на вас есть серия документов. О том что вы незаконно приватизировали народную собственность, заплатив только десять процентов от ее реальной стоимости. О том что больше тридцати лет вы работали не на государство, а на себя.

- Да как же... - схватившись за сердце сказала бабка. - Я же... Но все же работали.. вот и я. Доносы! Все ложное.

- Ну хорошо. Народный суд принимает во внимание ваше сотрудничество и добрую волю. - вновь улыбнувшись кивнул комиссар. - Пятнадцать минут на сборы вам, бабушка. И больше даже не заикайтесь о собственности. иначе вместо Кубани мы будем вынуждены отправить вас на дальний восток. А это не все могут пережить.

- А как же квартира? - севшим голосом спросила баба Нюра.

- У нас уже есть для нее жильцы. - довольно сообщил младлей. - У вас сколько? Тридцать пять квадратов, а живете вы одна. При норме восемь метров на человека. А там молодая семья. Родители с двумя детьми. Да и город неблагополучный. Ну, собирайтесь. Десять минут осталось.

Словно в дурном сне бабка собралась. Запихнула в матерчатую сумку небогатые пожитки. И нервно оглядываясь спрятала между лифчиками и трусами небольшую заначку из враждебной иностранной валюты. Она помнила, все может пригодиться. Двое бравых молодцев под руки сопроводили ее к автобусу, набитому такими же как она. Старыми, бесполезными для союза людьми, прожившими полжизни во враждебной коммунистическому строю идеологии.

Из динамиков лилась тихая грустная мелодия.

- ...и тех кто встает у меня на пути... не прощу... никогда...