Крест Виктории из мафонго
Автор: Макс Акиньшин
Глава 8. Время исповедаться
- Держи, - она сунула мне находки – мятое женское белье. – Это поможет тебе лучше соображать.
- Ты куда сейчас? – спросил я, не обращая внимания на сарказм.
- В порт, куда еще, - поджав губы ответила Рита.
- Не делай глупостей, - я вылез из рыдвана Толстого и сунул улики в карман. Туда, где уже грелись два девятимиллиметровых патрона завернутые в салфетку. Телефонные аппараты подлых предателей оттягивали соседний.
- Какой вы заботливый мистер Шин. Да будет вам известно – весь мир состоит из одной глупости… И немного - из радости, - на глазах миссис Мобалеку дрожали слезы. - Совсем немного из нее.
Я не знал, что ей сказать, поэтому соврал.
- Езжай домой, Рита. Завтра я все выясню.
Завтра я все выясню. Она нажала на газ и исчезла в облаке пыли, странно светящейся в свете луны. Все мои обещания были полным шлаком. Совсем не тем, во что можно верить. На поверку все вокруг было шлаком, скрепленным небольшим количеством удобной лжи. Человек ищет любой повод, чтобы соврать: старикам, на последнем дыхании, детям, которые клянчат сладости, некрасивым женщинам, горемыкам, нищим, белым, черным, желтым. В печали, в радости, в любом состоянии духа. Семь миллиардов комбинаций лжи и ни одного – в котором существует чистая, сто процентная правда. Ложь без проблем окупает все понесенные на нее затраты. Ее себестоимость – ноль. Пустота.
Посмотрев на черный дым пополам с пылью расползающийся по улице, я закурил. Серые облака медленно оседали на землю. В темных порослях растений вопили цикады, сегодня была их ночь любви. Самцы привлекали самок истошным стрекотом.
«Не хотите заняться маждонгом, синьора?»
Молчаливые самки выбирали кавалеров. Где-то там в темноте скользили в ночном воздухе. Определяя лучшего, самого громкого самца. Кому- то невидимому сейчас крупно везло. Или, наоборот, не везло совершенно, сколько бы усилий он не прикладывал.
«Могу!» —сказал Рубинштейн и исчез. Что могло означать, это самое: могу? Что он может? Как супермен после почечного чая вмешаться в мутные дела местных ловцов удачи? Закинуться суппозиторием и не склеить ласты? Старая развалина в семейниках размахивающая девятимиллиметровым шпалером заставит их разве что умереть от смеха.
Мысли текли медленно, лопуховый виски давал себя знать. Я выпустил дым и задумался о том, что я буду завтра говорить графине. Придумать серьезную версию происходящего будет труднее всего.
«Видите ли ма’ам директор…» – мысленно произнес я.
«Ну, и где, все ваши скоморохи? Что-то я их не наблюдаю …» - стальные глаза насмешливо заскользят по мне, прежде чем остановиться на пятне на рубашке. Пятне на рубашке, символизирующем все дела отдела расследований разом: контрабандный алкоголь у Пепе, недорогую еду и долгие философские разговоры за игрой в карты. Трудно оставаться серьезным имея подобный знак отличия. Крест Виктории из мафонго.
«Они исчезли. В белье и с пистолетом, ма’ам», – серьезно произнесу я. И сложу руки, маскируя пятно.
«В белье? Очень интересно! Продолжайте, инспектор...» - графиня Мэллори-Сальтагатти непременно закажет чай. Разговор будет долгим.
В отчаянии бросив окурок, я затушил его ногой. Никаких внятных объяснений. Надо было что-то предпринять. Надо. У желтых фонарей вилась ночная живность. Летучие мыши ловили насекомых, насекомые ловили себе подобных. Цикады спаривались. Весь город вращался вокруг секса и жратвы. И в этом карнавале надо было выделиться – немного поскрипеть бесплатным дополнением к желудку и прочим потрохам - головным мозгом.
Нащупав в карманах телефоны Толстого и Рубинштейна, я пошлепал домой. Из окон лился чахоточный желтый свет.
- Вы ужинали, мистер Шин? – тетушка пребывала на боевом посту. Сидела в кресле на веранде, на подлокотнике стоял стакан с шерри. Даже если случится третья мировая и наш клочок джунглей засыплют ядерными бомбами, моя добрая старушка встретит атомный рассвет покуривая трубку со стаканом шерри в руках. Традиции стариков бывают крепче бетона.
- Поел у миссис Рубинштейн.
- Надо же! Что она готовила?
- Мафонго, тиа.
- И как она поживает?
- Отлично, - в очередной раз за вечер солгал я и отбыл к себе, на второй этаж. Клянусь дедом Морозом, любопытная старушка сразу же наберет Трилобитихе и та ей все расскажет. Утром мне нужно будет улизнуть пораньше, чтобы избежать расспросов. Лучше остаться без отличного омлета с беконом, чем пытаться объяснить необъяснимое. С этим делом прекрасно справляются политики. Никогда не любил составлять им конкуренцию.
А как вы относитесь ко лжи, дорогие титаны духа, страстотерпцы клавиатуры и демиурги боевых розовых пони?