Как ты мог?

Однажды, в далекие, веселые времена, когда я не был так беспечно нагл и самодостаточен, одна девушка мне предъявила. Даже не предъявила, не, она просто билась в истерике, выкидывая между всхлипами односложные предложения:

— Гад! Сволочь! Скотина! На. Первом. Свидании. Как?!

Дальше она вообще разрыдалась, я налил ей водки и отправил домой на такси.

Тонкость в том, что жертвой в этой истории была вовсе не она, а ее подружка. Хотя я, конечно, придерживался вообще другого мнения о жертве.

Ну, вы поняли. Подружка ходила со мной на свидание, подружка была мила и надела прозрачную блузку, подружка душевно наклонялась над столиком бара, и не менее душевно целовалась со мной в подъезде. При этом, за предложение продолжения отвесила мне пощечину и пожаловалась нашей общей сокурснице, которая на меня и орала слезами.

Я тогда в коня не въехал, что это было. Но очень это ударило по моему самолюбию и либидо. «Хрена, — думал я. — Это как же херово я целуюсь, что вместо секса аж два скандала.»

В общем, был казус. А у кого не было? Я не к тому.

Тот случай, ну очень показательный, я в кармане держу совсем по другой причине. Я на нем студентам объясняю эффект «верю в хрень, которую творю».

Суть, как я потом узнал, была вот в чем. Девушка эта поругалась с парнем и решила отомстить, подцепить красавчика, меня то есть, раскрутить, селфаков наделать и послать кому надо из мести и торжества реабилитированной самооценки. Мутить со мной она не собиралась и даже целоваться не думала, но видимо целуюсь я все-таки ничего, раз думала-думала и передумала.

Я переживу. Сам тот еще мудозвон. Но! Суть в том, что она настучала на меня, устроила попранную гордость и обвинила в неуместных предложениях сексульного характера вовсе не по своей неприятной природе, а потому, что искренне верила в свое белое платье с венецианскими кружевами. Вот верила на все сто!

Славная была, кстати. С короткой стрижкой, длинной шеей, миленькая. Жаль, я чаще вспоминаю не ее, а орущую на меня ее подругу. Вспоминаю, когда сам творю подобную дичь.

Тогда я говорю себе:

— Эмиль! Сволочь! Как ты мог!

И думаю: О! Точно! И как же ты, сволочь, мог?!

И прекращаю использовать человека в своих корыстных целях.